Один день ясного неба - Леони Росс

— Ты молодец, — сказала она.

Он открыл рот, желая спросить, не спятила ли она, и его вырвало прямо ей на платье. Она положила ему на язык кристалл соли, чтобы унять рвотные позывы и притупить унижение.

Часы тянулись, превращаясь в дни, которые он проводил взаперти наедине с ней. Настои, мази, смена погоды — сутки напролет она хлопотала над ним, меняя ему простыни, помогая мочиться, и их постоянно окутывал серебристый туман.

— Я наблюдаю за тобой, Завьер, — шептала она снова и снова. — Ты молодец.

Да, она точно спятила. Возможно, так было нужно.

Когда он смог вставать, она отвела его в горы — прогуляться и пропотеть.

— У тебя скоро свадьба, — говорил он. — Ты же должна готовиться. Прости.

— У меня еще есть три недели в запасе. Времени полно.

— Анис…

— Мой дар призван помочь тебе, Завьер.

Так что же было между ними — всего лишь ее работа, ее призвание? Но как бы то ни было, ему было нечего ей предложить. Горы были зеленые, и она, похоже, наперечет знала все места, где царил холод.

— И я вижу, как ты стараешься!

Стараюсь? Он вдруг поймал себя на мысли, что злится на нее, обращаясь к ней голосом Энтали: «Ничего я не стараюсь! Я все еще его хочу! Посмотри на меня! Я отвратителен!»

Он захлебнулся словами и начал себя проклинать.

— Продолжай идти! — сказала она.

Они шагали вперед и вверх, задыхаясь, и он еле поспевал за ней.

Так они гуляли по горам каждый день. Его нёбо зажило. К нему вернулась нормальная речь. Он вслух описывал лес и горы, словно ее не было рядом и она ничего не видела. Листва цвета медового виски. Причудливой формы облака. Он расписывал свой сад. Гибискус — словно его выбелили в крепком чае. А лимонное дерево плодоносило круглый год. У его матери был очень красивый голос, когда она пела в кухне, и уголки ее рта как будто расщеплялись. А ты заметила, Анис, как скукожились гранаты? Когда-то одного ганата, как дети их называли, вполне хватало, чтобы в обед накормить троих, такие они были огромные — с арбуз, а теперь…

Он заплакал.

Анис слушала молча. Этот ее вещий взгляд. Она его внимательно слушала. Всегда относилась к нему с глубоким вниманием.

Второй раз, поведал он ей, было очень здорово, в доме у старшей кузины Нестер, которая прятала своего мотылька под кроватью. Она пригласила их с Айо на ужин и чем-то занялась на заднем дворе. А он, словно собака, бегал по дому и вынюхивал. Стоило тебе раз попробовать шелковистого мотылька, как ты его мог учуять, он манил тебя из любых тайников в чужих домах. Спрятав лицо в ладонях и ощущая холодный кончик большого пальца Анис у себя на шее, он признался, что все детство воровал мотыльков.

— Ты был ребенком.

— Это не оправдание! Я же все понимал!

— Нет. Ты же был ребенком, Завьер!

И когда они перестали гулять по горам, он обнаружил, что мог взять мотылька двумя пальцами и больше не сходить с ума.

— Ты меня вылечила?

— Да ты же и не был болен, мой Завьер!

Мой.

20

Анис видела, как после объявления по радио мужчины, спотыкаясь и бурча проклятия, спешно ретировались, злобные и перепуганные, словно бордель одним фактом своего существования мог ужесточить загадочный запрет секса. Гарсон на ходу подтягивал штаны, за ним, задыхаясь, с окровавленной головой, семенил Блоуснафт и опасливо кивал Анис, словно она, как обладательница попавшей под запрет вагины, могла сейчас взорваться.

Микси и Арчи обхватили друг друга, присев на корточки на полу веранды.

Арчи кулаками утер слезы, рывком поднял Микси на ноги и плюнул ей в лицо.

Женщины громко вскрикнули, словно он ударил кулаком им под дых. Лайла ринулась вперед, но Рита нагнала сестру и, обхватив за талию, оттащила прочь. Они молча яростно сцепились, причем старшей сестре удалось скрутить младшую, а Арчи высоко взмахнул своей тростью с массивным набалдашником. Если бы он пустил палку в ход, то удар, несомненно, оказался бы смертельным.

Микси упала на колени и стала тереть лицо обоими рукавами.

Арчи, высоко подняв голову и глядя прямо перед собой, решительным шагом направился к калитке, обойдя валявшиеся на земле обломки тяжелого стола. Другие куски сломанного им стола застряли в листве анонового дерева.

Анис схватила Микси. Та, сжав голову обеими руками, застыла в позе, олицетворявшей полную растерянность. Ее глаза были зажмурены. Если бы Микси их раскрыла и увидела постыдную картину учиненного разгрома, зрелище могло лишить ее рассудка. Вокруг них, точно крошечные птички или бабочки, в воздухе порхали пузырьки энергии.

Анис увела Микси в дом. Шепча слова ободрения, уложила в бархатный шезлонг. Она осторожно изливала свою энергию Микси на макушку, на лицо и наблюдала, как беззвучно шевелятся ее губы. Она исцелила небольшой порез на ее бедре, покачивая ее и убаюкивая словно ребенка. Стараясь не вспоминать содрогавшееся в похотливом экстазе тело Гарсона, она удостоверилась, что пуся Микси надежно и правильно установлена между ляжками. Легкие прикосновения ее пальцев были сродни шепоту, благословению.

Но глаза женщины были все так же плотно закрыты.

А собственная вагина беспокойно сокращалась у нее в кармане. Какой ужас она испытала при виде того, как ее хватали и перебрасывали чужие грязные пальцы. Пора вернуть ее на место. Она ощущала ее отсутствие в промежности как предвестье беды, как темный горизонт, который перед первым инфарктом ощущают сердечники.

Пузырьки. Микси сонно хихикала в полудреме.

Потом пришла Рита и сменила Анис, сжав ей руку в знак благодарности, и примостилась рядом с сестрой в шезлонге, нежно ее поглаживая.

Они действовали смело, насколько им хватило сил.

Ингрид только пожала бы плечами и напомнила о том, как умирали знакомые им женщины, которые вели домашнее хозяйство, заботились о мужьях, детях — они в буквальном смысле управляли империями, позволяя себе лишь иногда утратить самообладание.

* * *

Анис вернулась на изувеченное крыльцо веранды — Лайла изучала выбоины на кафельном полу и принюхивалась к все еще витавшему запаху мужчин.

— В какой-то момент я подумала, ты и вправду собралась воспользоваться моей пусей, чтобы потрахаться с Блоуснафтом, — заметила Анис.

— Я бы никогда! — Лайла принялась собирать осколки кафеля. — Но у меня не было времени тебя предупредить. — Она порезала ладонь об острый осколок и дернулась. Кровь хлынула ручьем, и Лайла всосала ее, отмахнувшись от Анис, предложившей помощь. — Я попалась ему в лапы, но когда поняла, чего он