Жила-была девочка, и звали ее Алёшка (СИ) - Танич Таня

На негнущихся ногах я вернулась в постель и, снова укутавшись в одеяло, затихла, перестав всхлипывать. Еще через несколько минут мне удалось, наконец, уснуть, подведя черту под этим странным и потрясающим днем.

Глава 8. Цель

Новый день встретил меня сюрпризами. Первым из них было неожиданно солнечное, не типичное для раннего ноября утро и лучи света, бойко пробивавшиеся сквозь наши ветхие занавески. Самый хмурый месяц года, непривычно развеселившись, будто пытался поддержать меня, показывая, что на смену черному отчаянию обязательно приходит спокойная радость рассвета. И мне действительно больше не хотелось ломать голову над слишком сложными проблемами. Высунувшись из окна в половину роста, я вдыхала новый день вперемешку с прохладным, чуть морозным воздухом и отогревалась, оттаивала после вчерашних приключений.

Вторым, не таким уж приятным сюрпризом, открывшимся при честном свете дня, стало осознание того, что мои руки начали выглядеть подозрительно. Следы от недавних заживших ожогов были свежи, и походили на небольшие, красновато-багровые ранки. Прибавить к этому последствия вчерашнего — несколько свежих волдырей — и получалась картина, которую уже нельзя было списать на случайность. Правдоподобных аргументов, объясняющих, как можно нечаянно обжечь одну и ту же руку около десятка раз, я подобрать не могла, да их, наверное, и не существовало вовсе.

Ни мысли о том, что пора прекратить эту "терапию", пока дело не зашло слишком далеко, не возникло на тот момент в моем сознании. Наоборот, проявив своеобразную практичность, я решила отныне носить одежду только с длинными, едва ли не до кончиков пальцев рукавами и чередовать руки, когда придется снова успокаиваться.

Чрезвычайно довольная своей «находчивостью» и тем, что ситуация снова под контролем, к третьему, финальному сюрпризу, который преподнесли мне вернувшиеся из душевой девчонки, я оказалась не готова. Шумно влетев в комнату и бросив на кровати полотенца и футляры с зубными щетками, они окружили меня, выразительными взглядами намекая на то, что отвертеться от рассказа о вчерашнем вечере у меня никак не выйдет.

Я смотрела в их поблескивавшие весельем глаза в полной растерянности и не знала, что рассказать, с чего начать, да и вообще, стоит ли это делать.

— Ну? — наконец, не выдержала Анечка, нетерпеливо топнув ногой и упираясь руками в бока. — Ну, что молчишь?

Эта ее фраза будто прорвала плотную пелену молчания и вопросы от Яси и Соломии посыпались на меня один за другим:

— Как сходили?

— И что было?

— А кого ты видела? Всяких звезд или певцов видела?

— Автографы раздавали?

Понимая, что просто так они от меня не отстанут, я старалась быстро и без лишних подробностей отвечать, параллельно понимая, что самое худшее только начинается. По лицам соседок было видно, что мои лаконичные реплики их только раззадоривают.

— Нет, ну я все понимаю, стихи-поэты там… певцы-артисты. Это ладно! Ну, а как же он? Как он себя вел? Что говорил? — жадная до подробностей Яся даже немножко пыхтела от волнения.

— Кто, Вадим Робертович? — больше для того, чтобы протянуть время и собраться с мыслями, переспросила я.

— Нет, Пушкин! — шутливо передразнила меня Анечка, поражаясь подобному тугодумию и явно сомневаясь в том, что я заслуживала такой чести — провести вечер в крутой звездной тусовке. — Конечно же, Вадим Робертович, или может, у тебя завелся еще один важный покровитель?

— Да как обычно, — пропуская мимо ушей шпильку насчет покровительства ответила я, стараясь побыстрее завершить разговор. — Что вы его — не знаете разве? Издевался над всеми, вот что.

На этом месте девчонки дружно засмеялись.

— Робертович молодец, побольше бы таких преподов! Да что там преподов — людей вообще! С таким точно никогда не соскучишься! — подытожила наша звезда потока. — Ну, ладно, Алешка, теперь действительно — хватит шифроваться и скрытничать, мы уже и так все поняли. О самом главном ты нам собираешься рассказывать? Мы из-за тебя и так на пары опаздываем! Так что давай-ка побыстрее, не тяни, у тебя, вообще, совесть перед друзьями есть?

Здесь я действительно растерялась — да что же им еще нужно? Неужели их интересуют те самые вопросы, на которые не смог дать ответов Вадим Робертович и над которыми я вчера ломала голову, рыдая от безысходности?

Да вряд ли. Бросив в поисках подсказки вопросительный взгляд на Анечку и наткнувшись на ее страдальческое лицо, я тут же поняла, что планка моей значимости неуклонно ползет вниз, и теперь в общей иерархии я нахожусь даже ниже сознательной Соломии. Та хоть умела сплетничать, а я, похоже, нет.

— О чем — о главном? — все-таки переспросила я, чем вызвала настоящий взрыв возмущения со стороны соседок:

— Да боже мой!

— Она что — издевается?

— Нет, ну это уже ни в какие ворота!

— Алешка, ну хватит! — не выдержала Анечка. — Мы понимаем — ты бы хотела все сохранить в тайне. Но мы же твои подруги! Мы все и сохраним, — очень доверительным тоном намекнула она.

— Да-да! — одобрительно закивала головой Соломия, совершенно позабывшая о своих феминистических взглядах и претензиях к мужскому полу. — Выкладывай! Что было после? Он тебя провожал до общежития?

— Провожа-а-ал! По глазам вижу, провожал! — совершенно увлекшись своей ролью оратора и забыв, что допрашиваемый здесь я, объявила Анечка. — Я, между прочим, не спала вчера и видела, во сколько она пришла и как уснуть не могла, и как на балкон покурить бегала, и до утра вертелась в кровати! Алешка! Ну, Алешка! — она даже подпрыгнула на месте. — Ну колись, давай! Он к тебе приставал? Приставал все-таки?

Это было уже слишком. Такого поворота я не могла представить даже в самых абсурдных фантазиях, и это так развеселило меня, что страх и опасения сболтнуть что-нибудь лишнее (все же учитель вчера был со мной более чем откровенен) тут же позабылись.

— Что делал? Приставал? Ко мне? Вадим Робертович — приставал ко мне? — и закинув голову, я от души расхохоталась, совсем как учитель, когда с языка у меня срывалась очередная оглушительная глупость. — Да вы что, девчонки! Вы хоть понимаете — о ком вы говорите? Где он и где я? Нет, тут совсем, совсем другое! А вам, между прочим, поменьше про любовь до гроба надо читать, совсем помешались на своих мелодрамах. Соля, не надо тут лицо непонимающее делать, я прекрасно вижу, кто у нас тут главный поставщик книжек про "дерзкую развратницу" или как там ее?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ой-ой, ну и что такого? Где ты, а где он? Между вами что — разница в пятьдесят лет? — явно обидевшись из-за раскрытия тайного пристрастия к книжной романтике, фыркнула Соломия. — Ну, подумаешь — препод и студентка, вечная тема, между прочим! Во многих моих книжках про любовь до гроба так и написано!

— Девочки, девочки, не ссорьтесь! — величественно-гуманно остановила готовую разгореться перепалку Анечка. — Мы не ради этого на первую пару уже все опоздали. Тихонько. Успокоились. Алеша, — дипломатично обратилась она ко мне. — Я тебя не понимаю совершенно. Почему ты так сразу реагируешь на эту тему? Соля правильно сказала — между вами не в пятьдесят лет разница, да и вообще… Неужели ты думаешь, что он тебе просто так столько внимания уделяет? Проснись! Это же мужики! Ни один из них не станет так тесно общаться с девушкой под каким угодно предлогом, хоть там творчество, хоть собирание марок, если не заинтересован в чем-то еще!

— Погодите-ка, — больше для порядка, чтобы подтвердить собственные догадки, уточнила я. — То есть, вы хотите сказать, что Вадим Робертович, наш преподаватель, человек, который много чего повидал и явно не страдает от однообразия жизни, и круг общения у него такой, что многим из нас даже не снилось и не приснится, я надеюсь… И вот он, значит, возится со мной не потому, что хочет чему-то научить, или передать какой-то опыт, или, может потому, что ему интересно со мной, а я вроде как неплохо с ним сработалась… А просто потому, что ему охота затащить меня в постель? И все? Других причин для общения у двух взрослых людей быть не может?