Мифы и легенды народов мира. Том 12. Передняя Азия - Юлий Циркин

257

До наших дней не дошло изображений Анату с крыльями. Но в финикийской мифологии есть указания на обладание богами парой крыльев (а у верховного бога четыре крыла). Видимо, такие же представления были и у угаритян. К тому же священными животными Анату были именно птицы, орлы и коршуны.

258

Родной сестрой Балу Анату не была, поскольку он являлся сыном Дагану, а она — дочерью Илу. В лучшем случае она могла быть его двоюродной сестрой. Возможно, перед нами обычная нелогичность мифа. Но, скорее всего, утаритяне представляли всех богов единой семьей независимо от конкретных отношений родства внутри нее. И еще более вероятно, что выражение «сестра» не подразумевает кровного родства, а лишь подчеркивает нежные чувства к возлюбленной. Так, в библейской Песни Песней жених обращается к невесте: «Ты сразила меня, сестра моя, невеста… сколь хороши твои ласки, сестра моя, невеста». Совершенно ясно, что здесь не идет речь о родственнице в буквальном смысле.

259

Соединение Балу и Анату в образе быка и коровы конечно же не случайно. Балу постоянно связан с этим священным животным. Достаточно вспомнить его эпитет — Бык. И возлюбленная Балу должна быть прекрасной коровой. Это подчеркивает священный характер их деяния. Вероятнее всего, данный рассказ — перенос в мифическое пространство так называемого священного брака, когда царь вступает в брак с богиней, которую воплощает жрица. Такой брак должен обеспечить плодородие и благополучие государства.

260

Может быть, этим ребенком и был Амурру, первопредок амореев.

261

Рассказ о борьбе Балу с Прожорливыми и Разрушающими играл, по–видимому, очень важную роль в мифологическом предании Угарита. Вероятно, он публично читался (точнее, распевался речитативом) во время праздника в честь Балу, когда отмечали сначала его гибель, а затем его возрождение. Но, к сожалению, до нас этот текст дошел, как мы уже отмечали, в очень поврежденном состоянии. Он не имеет ни начала, ни конца. Ясно только, что в начале говорится о том, что кто‑то обратился к Илу с жалобой на Балу. Ответом на это и явилось приказание рабыням родить будущих могучих противников Балу. Видимо, каким‑либо иным образом воздействовать на Балу Илу был не в состоянии.

262

Снова враги Балу связаны с пустыней. Пустыня предстает дикой страной, откуда исходят самые разные опасности. И цивилизованная жизнь невозможна без постоянной борьбы с силами зла, исходящими из пустыни. Дети, родившиеся в этой пустыне, чудовищны. Сам этот миф, судя по всему, очень древний. В том месте, где находилась Эбла, обнаружен рисунок, на котором изображен бык, сражающийся с рогатым и горбатым чудовищем. Этот рисунок явно связан с тем же самым мифом, и в виде быка представлен бог типа Балу. Может быть, этот миф возник еще задолго до по–селения амореев в Угарите или даже относится еще ко времени существования общесемитской общности.

263

К сожалению, описание битвы Балу с чудовищами находилось в той части таблички, которая почти не сохранились (остались лишь отдельные слова). Но ясно, что Балу терпит поражение и гибнет. Снова перед нами тот же фольклорный мотив: первоначально герой терпит поражение.

264

Смерть Балу останавливает не только наполнение земли благотворной влагой, но и все течение жизни. Пустыня, которая, по существу, является другим обликом смерти, наступает на цивилизованную жизнь, представленную и работой ремесленника, и царской властью. Без поддержки бога эта жизнь не может сопротивляться смерти, воплощенной в образах все пожирающих и все разрушающих богов пустыни.

265

Балу не может погибнуть окончательно, ибо это означало бы прекращение всякой жизни. Поэтому он воскресает. Как это произошло, мы тоже не знаем, ибо конец текста утерян. Все сказание о борьбе Балу с чудовищами пустыни, его гибель и возвращение к жизни явно было сюжетом праздника в честь этого бога.

266

Рассказ о Балу, Илу и Асирату сохранился в хеттском варианте. Но имя верховного бога явно указывает на угаритское происхождение этого мифа. Связи между Угаритом и хеттами были довольно тесными. В последние века своего существования Угарит входил в состав Хеттского царства, и угаритский царь признавал верховную власть хеттского царя. Довольно тесны были экономические связи угаритян с хеттами, что не могло не привести и к культурным взаимовлияниям. Отмечено еще большее влияние в Угарите хурритской культуры, которая, в свою очередь, оказала сильное воздействие на хеттскую. Возможно, именно через это посредство угаритский миф проник к хеттам. Сам миф — вариант рассказа о вражде между Балу и сыновьями Илу и Асирату. Эта борьба является основой развития сюжетов практически всего цикла сказаний о Силаче Балу.

267

В хеттском тексте упоминается богиня Иштар (точнее, написаны знаки, обозначающие эту богиню). Но Иштар у угаритян отождествляется с Астартой, а не с Анату. Характерно, что именно Астарта выступает союзницей и фактически спасительницей Балу. Возможно, угаритяне не всегда четко отделяли Астарту от Анату. В любом случае богиня плодородия и любви оказывается на стороне молодого бога бури и дождя, а не старших богов.

268

По–видимому, существовал целый цикл сказаний о подвигах Анату. Но он до нас не дошел. О деяниях этой богини мы узнаем только из намеков, содержащихся в сказаниях о Балу. Поэтому подробности ее сражений с Драконом и другими существами мы не знаем.

269

Этот эпизод вызывает удивление и многие споры. Наиболее близкой к истине кажется точка зрения, согласно которой эти таинственные, мистические поедание плоти и питье крови означают причащение богини к самой сути своего возлюбленного и напоминают христианский обряд причастия.

270

Текст мифа о женитьбе Йариху сохранился довольно хорошо. Сам рассказ (после небольшого вступления) предварен гимном в честь богинь Косаратум, богинь рождения. Поэтому была высказана мысль, что главными героинями являются именно эти богини, а сам миф представляет собой лишь иллюстрацию благодетельности Косаратум. Другие ученые полагают, что это свадебный гимн, исполнявшийся во время брачной церемонии.

271

Хархаббу назван богом лета или богом плодов лета. Видимо, он связан с плодородием. Но в угаритских религиозных и мифологических текстах он больше не встречается. Исследователи полагают, что это не собственно утаритское, а хурритское божество. Однако хурритская религия известна еще очень плохо.

272

О Никкаль почти ничего не известно. Возможно, она имеет хурритское происхождение. Ее имя упомянуто в тексте вместе с названиями хурритских божеств Угарита (хотя в этом тексте есть и семитские божества, как, например, Анату). Полагают, что само имя Никкаль — хурритская передача месопотамского имени Нингаль, что на языке шумеров, живших в Южной Месопотамии, означает «великая госпожа». Эта богиня считалась супругой бога луны Сина. Никкаль явно тоже лунное божество, недаром в одном месте она названа «светом Йариху» и почти всегда в чисто угаритских текстах упоминается рядом с Йариху. В одном тексте непосредственно за ней следует Владычица храмов. Неясно, относится ли это к Никкаль или же речь идет о самостоятельной богине.

273

В результате заключения брака новая жена переходит в род и семью мужа, покидая отцовские род и семью. За это жених должен заплатить выкуп. Брак рассматривался как специфический вид торговой сделки, которая заключалась между женихом и отцом невесты.

274

О Йабрудмай ничего не известно. Какова была ее роль в угаритском божественном мире, мы не знаем.

275

Трудно сказать, чем вызваны предшествующие отказы Хархаббу. Видимо, перед нами обычный фольклорный мотив, заключающийся в трехкратном повторении события. Трижды настаивая на своем желании жениться именно на Никкаль, Йариху утверждал свое намерение сделать именно ее своей женой. Первоначальные отказы могут рассматриваться и как вариант испытания жениха.

276

Брак бога луны носит космический характер. Поэтому в гимне славят не Балу, а самого Илу, верховного бога, управляющего космосом.

277

Текст этого мифа сохранился относительно хорошо. Вероятно, смысл всего повествования заключен в конце, где дается рецепт избавления от головной боли в результате пьянства. А сам рассказ является как бы предисловием к этому рецепту, удостоверяющим его действенность примером самого верховного бога Илу.