Третья стража - Михаил Ахманов

У триподов не имелось боевого флота, не было метателей плазмы, лазеров и смертоносных ракет, зато они владели другим оружием – тайным даром манипулировать и предвидеть, предвидеть и манипулировать. Нужный объект для их манипуляций долго искать не пришлось – среди сторонников Внутренней Ветви ротеры считались самой алчной, самой беспринципной расой, вполне подходящей на роль пускового звена. Отправив им нейтрализатор охранных устройств Связующих, триподы запустили новую цепь событий, просчитали результат и погрузились в спячку. Долгую спячку – несколько месяцев по времени Земли.

Их сон был глубок, и никто в Галактике не знал, что снилось триподам, какие видения их посещали, какие образы, страхи и надежды являло им грядущее. Возможно, никаких; возможно, они просто спали, избавлялись от усталости, восстанавливали биохимический баланс, спали и не видели снов. Но цепь событий шла своим чередом, звено цеплялось за звено, и были среди этих звеньев гибель Тома Хиггинса и появление Защитника, был человек, перенесенный в Новый Мир, были ротеры и семипалые, был корабль-дракон, спускавшийся к архипелагу, были струи плазмы, что жгли дома, деревья и людей… Были потери, и были находки – тот Связующий, что возвратился на Землю из мира переселенцев. Было такое, что рассчитать не удалось, что невозможно предвидеть: он вернулся не один, а с женщиной. Тем лучше! Женщина – крепкая связь с Новым Миром, и они еще не раз там будут, ибо люди привязаны к своим друзьям и близким и к месту своего рождения. Можно не тревожиться за Новый Мир и не бояться имперского флота, пока они живы, этот Связующий и его женщина. Вспомнится им планета на другом краю Галактики, и они туда вернутся – вернутся в тот же миг, как только пожелают.

Вместе с ними вернется посланец Обитающих в Ядре. Вернется во всей своей силе и мощи и наведет порядок. Конечно, если будет в том нужда.

Эпилог

Декабрь, Лондон

Если бы орден вручался премьер-министром или другой задницей из местных дармоедов, герр Поппер скорее всего отправил бы приглашение в мусорный ящик. Но королеве он отказать не мог. Она была младше Поппера всего лишь на пять лет, но, невзирая на возраст, несла тяжкое бремя власти и делала это с редким изяществом. К тому же профессор помнил, как обязан ей – именно Елизавета одарила его гражданством после войны, а теперь, по прошествии шестидесяти лет, желала сделать рыцарем, повесив на грудь высший орден Британской империи. Так что, смирив пренебрежение, питаемое к владыкам мира, герр Поппер велел Кларенсу Доджу подогнать «Роллс-Ройс» и везти его в Букингемский дворец к назначенному часу. Там он покорно принял награду, стал сэром Карлом Поппером и был допущен к королевской ручке.

После торжественной церемонии, когда королева удалилась, во дворце устроили раут с шампанским и более крепкими напитками. Сэр Карл стоял под британским гербом с рюмкой в левой руке, а правую пожимала череда гостей, неиссякаемая, как толпы зевак у Большого Бена. Тут были дипломаты и политики, дюжина епископов и генералов, светские дамы, обозреватели всех лондонских газет, известные футболисты и певцы, а также ученые коллеги Поппера – эти не без зависти поглядывали на его пиджак. После сотого рукопожатия пальцы профессора онемели, затем разболелась поясница, и в коленях начало стрелять. С трудом удерживая рюмку, он проклял британцев с их нелепыми обычаями и посочувствовал королеве – работа у нее была не из легких. Правда, во время приемов она чаще сидела, чем стояла.

Наконец пытка закончилась, и старый философ тоже сел – точнее, упал на стул, подставленный каким-то добрым самаритянином. Оглядевшись, профессор обнаружил рядом джентльмена лет сорока пяти, сухощавого и слегка смугловатого, с коротким ежиком седых волос. Одет он был безупречно, носил в петлице ленточку Почетного легиона, а на носу – очки в старинной роговой оправе.

– Питер Рэдклиф, археолог, – представился седой, и в его ладонях вдруг появился стакан с бренди. – Не буду мучить вас, сэр, и настаивать на рукопожатии, но я хотел бы поднять тост за научный прогресс и ваши личные в том достижения. Воистину философия – царица наук!

Они чокнулись, Рэдклиф отпил из стакана пару глотков, Поппер с грустным видом принюхался к содержимому рюмки – кажется, в ней был отличный французский коньяк.

– Вы не пьете? – удивленно спросил археолог.

– Увы, юноша! Простите мою вольность, но я, пожалуй, вдвое старше вас… Singula de nobis anni praedantur euntes…[30] Мне запретили алкоголь. Знаете, эти доктора…

– Большей частью они перестраховщики, – произнес с улыбкой Питер Рэдклиф. – Кто вас наблюдает?

Эти сведения относились к личной жизни, оберегаемой профессором пуще Святого Грааля – конечно, если бы он владел столь драгоценным раритетом. Но улыбка Рэдклифа казалась такой приятной, такой чарующей! Безусловно, этому человеку можно было доверять.

Герр Поппер снова понюхал коньяк и буркнул:

– Саймон, доктор Саймон. Но я не очень им доволен – он из тех медиков, которые даже умереть спокойно не дадут. Будут до последнего пичкать лекарствами, поддерживать бесполезную жизнь в дряхлом теле… А я желал бы удалиться на заслуженный отдых с достоинством, не впадая в маразм. Разве я не прав?

– Не правы. – Рэдклиф покачал головой. – Не правы в том смысле, что удалиться на отдых, даже заслуженный, вам рановато. – Он провел ладонью над рюмкой герра Поппера и предложил: – Выпьем за ваши будущие труды. Qui potest capere, capiat![31]

Теперь они выпили оба, и профессор ощутил внезапный всплеск бодрости. Спина уже не болела, в коленях не стреляло, а к пальцам, согревая их, стала приливать кровь.

– Этот чертов доктор Саймон! – удивленно пробормотал старый философ. – Я же ему говорил: рюмка бренди на ночь или в обед – лучшее лекарство! А он…

– Простите, речь идет о Роберте Ли Саймоне из Кенсингтона? – поинтересовался археолог и, когда герр Поппер кивнул, произнес:

– Я его знаю и скажу откровенно: звезд с неба он не хватает. Но есть и другие врачи… вот, например… – Рэдклиф на секунду задумался. – Глеб Соболефф из России. Молод, но опыт огромнейший! Чудесный доктор! Практикует нынче в Лондоне и ничего не запрещает пациентам – ну, вы понимаете, в пределах разумного… К тому же у него хорошая помощница, жена… Прелестное создание! Если желаете, я их к вам пришлю.

– Почему бы нет! Присылайте! – с энтузиазмом воскликнул герр Поппер, представляя лицо доктора Саймона, когда тому откажут от места. – Знаете, я не цепляюсь за жизнь, но прожить подольше не откажусь. Мир становится все интереснее, и то, что происходит с нами, с нашей цивилизацией и культурой, надо осмыслить. Жаль, что я увижу очень немногое, лишь пару-другую эпизодов… история, Рэдклиф, так нетороплива… шаг вперед, два назад…

Седой археолог рассмеялся.

– Нетороплива? Здесь, на Земле? Сэр, человечество одолело путь от пирамид до адронного коллайдера всего за пять тысячелетий! Это стремительный рывок! О такой скорости прогресса в других мирах не могут и мечтать!

– В других мирах… хмм… бог ведает, что там творится, в этих других мирах… – проворчал профессор. – Однако в сказанном вами есть рациональное зерно: все познается в сравнении. К сожалению, нам не с чем сравнивать.

– Пока не с чем, но это продлится недолго, – произнес археолог и сменил тему: – Кажется, гости большей частью разошлись… Позволите проводить вас к машине?

– Да, благодарю. – Герр Поппер поднялся и довольно бодро заковылял к выходу. – Кстати, этот русский доктор… Собольефф… Он откуда? Из Москвы?

– Из Петербурга, но уже несколько лет трудится в Европе.

– Вы говорили, что он молод? Это хорошо, просто великолепно… У молодых широкие взгляды и, как правило, нетривиальное мышление… они способны слушать и воспринимать… Что его интересует, этого чудо-доктора, не считая медицины? Скажем, критерий истины в науке? Продуктивность научного поиска? Теория ошибок? Феномен уникального?

Питер Рэдклиф пожал плечами.

– Не могу сказать. Мне лишь известно, что он любит лошадей и увлекается конным спортом. Остальное… В остальном, сэр, вы его просветите. – Они двинулись вниз по лестнице, и Рэдклиф, бережно поддерживая старого философа под локоть, добавил: – Готов держать пари, он будет благодарным слушателем.

Примечания

1

Нежелательная (лат.).

2

Способ действий, методы кого-либо (лат.).

3

Рукава Галактики – ветви галактической спирали. Рукав Стрельца – ближайший к центру Галактики; затем идет Рукав Ориона, на краю которого находится Солнце; Рукав Персея – внешний, отделенный от Рукава Ориона пустым пространством шириною в 4000 парсек.

4

Адам Смит (1723–1790) – великий английский экономист, основоположник современной экономической теории. Премия его имени вручается National Association for Bisiness Economics (NABE), США, начиная с 1982 года. Премию вручают «за лидирующее положение среди профессионалов-экономистов и использование идей и знаний на рабочем месте и в политической деятельности» (цитата из устава NABE).