Третья стража - Михаил Ахманов

– Хватит! – произнес Защитник, отразив плазменный луч. – Вам известно, почему я здесь. Если хотите жить, говорите.

Его губы не шевелились, в этом не было нужды. Звуковые волны не распространяются в пустоте, но воздействовать на среду внутри корабля совсем несложно. Он знал, что его голос гремит сейчас на каждой палубе, во всех отсеках и каютах, что его слышит не только вождь семипалых, но весь экипаж. Они слушают и понимают: сказанное касается всех. Или они умрут, или останутся жить.

Еще один плазменный выплеск, второй, третий… Глупое упрямство, решил Защитник. Его дубли нанесли ответный удар, распылив генераторы защитного поля и несколько орудийных башен.

Стрельба прекратилась. Потом кто-то заговорил – кто именно, Защитника не интересовало.

– Империя вне Договора. Нас не касаются конфликты между Ветвями. Мы не участвуем в их миссиях, ни в Защите, ни в Противодействии. Мы только наблюдатели.

Дубли срезали еще четыре орудия.

Защитник сказал:

– Человек, бывший под моей опекой, либо жив, либо мертв. Если жив, я хочу знать, где он. Если мертв, вы отправитесь вслед за ним.

– Повторяю, Империя нейтральна, – раздалось в ответ. – Мы не вмешиваемся в дела этого мира и его ничтожных обитателей.

Разговор двух глухих, подумал Защитник, испытав нечто похожее на удивление – снова земная аналогия! Но, в отличие от глухих собеседников, у него имелись веские аргументы.

Один из дублей пробил отверстие в корабельной броне. Волна разрушения прошла через все палубы и трюмы, распылив два из четырнадцати регенераторов воздуха.

На корабле засуетились. Наблюдая сквозь броню и слои изолирующей обшивки за беготней семипалых, Защитник увидел, что одни – вероятно, ремонтные группы – бросились к пробоине, другие, в гораздо большем числе – на верхнюю палубу, в центр управления огромным звездолетом. Навстречу им ударили снопы искр – вспышки метателей плазмы. Вытянув руку, он блокировал оружие. Искры погасли, толпа смяла охранников, растеклась вдоль палубы, захватывая отсек за отсеком. Они искали командиров, решавших их судьбу. Они не хотели умирать.

Защитник снял блокировку, плазменные искры замелькали вновь. Случилось то, чего он добивался – среди экипажа возникли разногласия, и сейчас на верхней палубе шла яростная схватка. В воздухе над головами сражавшихся ревело: «Где он?.. Где он?.. Если мертв, вы тоже умрете!»

«Он жив. Он в мире с подходящей для выживания средой. Он жив», – наконец отозвался корабль, и сразу же сотни голосов завопили: «Пощады! Он жив! Пощады! Пощады!»

Вняли, подумал Защитник. Империя держала своих солдат в крепком кулаке, но хватка смерти была сильнее и страшнее.

– Координаты, – сказал он, выслушал ответ и произнес: – Мир на окраине Галактики, на другом ее конце… Почему его перенесли туда?

– Там есть другие существа, подобные ему. Мир-хранилище, сотворенный твоими владыками – теми, кто обитает в Ядре. Разве тебе об этом не известно?

Тот, с кем общался Защитник, стоял сейчас в командном центре под дулом лучемета, смотрел в глаза мятежников и ясно понимал, чем грозит ложная информация. Сказанное им было не ложью, но ошибкой, искренним заблуждением, говоря иначе. В бездонной памяти Защитника отсутствовали сведения о мире, где пребывал сейчас Глеб Соболев. Более того, Защитник знал, что его владыки, если их можно обозначить этим термином, не сотворяли хранилищ для каких-либо рас, включая человеческую. Подобный акт находился вне сферы их понятий. Слишком большая дистанция отделяла их от обитателей планет – не в пространстве и времени, а в смысле логики и разума.

Но его раздумья не касались семипалых и ситуации с ценной особью Глебом Соболевым.

– Я проверю, – молвил Защитник. – Если он мертв, я вернусь. Ждите.

В его ладонях вспыхнули молнии, ударив в модуль трансгрессии.

Теперь корабль не мог открыть портал и убраться из Солнечной системы.

Глава 22

Город

Госпиталь развернули в двух соединенных переходом нефритовых башнях. В первой, что была повыше, размещались палаты, во второй – четыре операционные, приемный блок, аптека и другие служебные помещения. Раненых везли со всех концов, и медицинский персонал – врачи, сестры и санитары – трудился в три смены. Врачей среди многотысячного населения острова оказалось не слишком много – надо думать, медики вполне преуспевали на Земле и не стремились куда-то переселяться. Те, кто нашелся, не всегда имели подходящую квалификацию – скажем, что мог сделать в операционной ветеринар, диетолог или санитарный врач?.. Таким Глеб поручил первичные осмотры, перевязки и лекарства, а те, кто умел держать в руках иглу и ланцет, резали, шили и едва не валились с ног от усталости.

Раны, нанесенные оружием пришельцев, были ужасны. Пораженные в грудь, живот, спину или голову погибали на месте, от многих ничего не оставалось, кроме кучки праха и обгоревших костей, и заботились о них не медики, а погребальная команда. У тех, кому повезло больше, были ожоги и раны конечностей; тут приходилось резать, безжалостно отсекая мертвую плоть, и молиться, чтобы не началась гангрена. С гангреной Глеб в прошлом встречался не раз, усвоив на практике суровую заповедь хирургов: лучше отрезать лишнее, но не допустить заражения. Делая очередную ампутацию, он думал, что остров никогда уже не будет прежним раем; кладбища с сотнями убитых и десятки инвалидов – долгая память о пришествии чужих. Многое переменится, если удастся выжить, а в ином случае не будет и памяти. Жили тут хоббиты-невысоклики, и погибли; жили люди, и погибли тоже. Остались груды скелетов и черепов…

Грустные мысли, но работать они не мешали, работа шла сама по себе. Трудился Глеб без ассистентов, и у стола с ним находились двое: Тори и Сара Геллер. Тори подавала скальпели, иглы и зажимы, вытирала ему лоб и делала перевязки, а Сара, настоящая медсестра из Израиля, быстро научилась шить, накладывать шины и давать наркоз. Толковая женщина! В прошлой жизни, в клинике Хайфы, она ставила пациентам градусники и колола в мягкую часть.

Кроме инструментов и вполне приличного набора лекарств были у Глеба и кое-какие приборы, тонометры, кардиографы и даже целый реанимационный комплекс. Все, что можно, он выдоил из репликатора, только самой малости не хватало – Бранко, Воислава, Слободана Хотича и других коллег из Сплита. А еще лучше, военных хирургов, с которыми он работал на Кавказе… Но людей и вообще живых созданий репликатор производить не мог. К счастью! Трудно сказать, что случилось бы, появись на острове тысяч десять клонов.

– Клещи! – сказал Глеб, и Тори подала ему нужный инструмент.

Он перекусил три ребра, раздвинул их и осмотрел верхушку легкого. Редкий случай, небольшие ожоги… Нужно лишь срезать омертвевшую ткань… Потом – пневмоторакс, и каверны зарастут в течение нескольких месяцев… Повезло человеку!

– Скальпель! Пинцет!

Он принялся обрабатывать пораженный участок. Сара Геллер, включив отсос, удаляла черные, похожие на сажу хлопья и мелкие обгоревшие осколки ребер. Альвеольное кровотечение было незначительным, пациент дышал с хрипом, но ровно.

– Давление? – спросил Глеб.

Тори подкачала тонометр, доложила:

– Девяносто пять на шестьдесят.

– Приемлемо.

Глеб очистил рану минут за сорок и начал скреплять ребра зажимами. Раненый, могучий темнокожий мужчина с курчавой бородой, носил имя Джапангарди, но охотно отзывался на уменьшительное Джа. Австралийский абориген, в прошлом фермер, разводивший крокодилов, а нынче лучший охотник на острове. Луч эмиттера угодил ему под мышку – к счастью, на излете, с дальнего расстояния.

Закончив с ребрами, Глеб осмотрел поврежденную кожу на правом боку. Шить нельзя, ожог в две ладони, нить или скобки не удержатся… Есть коллоид – не так надежно, но если забинтовать покрепче, края, даст бог, не разойдутся…

Он залил рану антисептиком, обхватил Джапангарди за плечи и осторожно приподнял.

– Бинтуем, девочки. Я его придержу.

Тори и Сара принялись в четыре руки наматывать бинты. На губах Джапангарди вздулся и лопнул пузырь, но крови в слюне не было.

Глеб вздохнул с облегчением.

Забинтовали. Тори вытерла Глебу лицо мокрой салфеткой.

– Давление?

– Девяносто восемь на шестьдесят четыре.

– Неплохо! Будет жить.

– Крепкий воин, – одобрительно сказала Тори.

– Дитя природы, – добавила Сара. – Таких у нас немного – один австралиец, один чероки, два бушмена… Остальные в основном горожане.

– Берем!

Глеб снова приподнял пациента за плечи, женщины – за ноги.

Переложили на каталку. Отдышались – Джапангарди был тяжелым.

– Сара, в палату его. И везите следующего.

– Тебе нужно отдохнуть, Дон, – сказала Тори.

– Я уже отдыхаю.

Глеб стянул перчатки, бросил их в тазик и опустился на табурет. Сара и Тори потянули каталку из операционной.

Небо за полупрозрачной зеленоватой стеной вдруг озарилось багровыми вспышками, и он невольно вздрогнул. Третий день корабли плоскомордых летали над архипелагом, жгли растительность, пытались отыскать селения островитян, сбрасывали в лес убийц с лучеметами. Город, затаившийся в ущелье, был в относительной безопасности, и ночами сюда переправляли по воздуху женщин и детей. В горах нашлось несколько надежных убежищ – искусственные пещеры, вырубленные еще невысокликами в незапамятные времена. На острове величиной с земную Исландию хватало потаенных мест, укрытий среди гор и лесной чащи, а влажный климат препятствовал сильным пожарам. К тому же отряды самообороны действовали все успешнее, особенно с тех пор, как инженерам удалось собрать несколько базук и пару ракетных установок. Получив это оружие, ополченцы сбили два зонда и забросали гранатами плоскомордых, пытавшихся сжечь поселения на юге острова. Но, несмотря на мелкие победы, настроение в Щели царило невеселое – кажется, магистраты понимали, что можно выиграть битву, но проиграть войну. Шансы проигрыша были велики – три гигантских корабля висели над планетой, вселяя неуверенность и страх. Никто не знал, что случится завтра, продолжат ли пришельцы жечь леса, или зальют остров ядовитым газом, или отправят весь архипелаг в морские бездны. В магистрате обсуждали эвакуацию на континент и северные острова, но будет ли там безопаснее?.. Ситуация могла стать критической – вдруг чужаки уничтожат все живое, пустив в ход ядерные бомбы или что-то еще пострашнее.