Сказание о страннике - Дэвид Билсборо

Гэп встряхнул головой и усмехнулся. Хорошо, что никто его не видит. Что бы они подумали? Впрочем, всё равно. В последний раз насладившись видом водопада, юноша повернул обратно, идя вдоль берега реки.

И замер, как вкопанный, уставившись прямо перед собой.

«Что это?»

Увиденное напоминало своего рода истукан или пугало. Юноша осторожно приблизился — вдруг оживёт и нападёт на него. Подойдя ближе, он увидел, что это действительно идол, но чей... об этом лучше не думать.

Приблизительно человеческого роста, он был сделан из бревна, похожего на срубленный молнией обрубок, которое установили в центре, окружив кольцом камней. Идол украшали гирлянды из листьев и цветов и покрывали вьющиеся стебли плюща, на вид ядовитого. Но если листья и цветы были мёртвыми и пахли гнилью, то плющ, несомненно, зеленел. Он рос из земли, карабкаясь вверх по столбу, душил его, кормился от него и держал мёртвой хваткой. Гэп рискнул подойти ближе и увидел, что стебли плюща покрыты пятнами крови.

К тому же у идола было жестокое лицо, сделанное из...

— Ох! — Юноша надеялся, что ему привиделось.

Гэп отшатнулся, испытывая одновременно отвращение и страх. Он уже видел раньше нечто подобное. Истукан напомнил ему рисунки кукурузных кукол, этих языческих идолов, находимых в Оттре. Мрачных пустошах и даже среди южных болот его родины.

Тут же вспомнились слова великана о живущих в этой долине «наполовину людях, наполовину зверях».

Юноша с опаской огляделся и пошёл прочь. Тёмная туча закрыла солнце, оруженосца пронзила дрожь. Он заметил, что не слышит пения птиц, и неожиданно прежняя благодатная прохлада водяных брызг стала казаться знобящей. Окрестности утратили свое очарование.

Гэп решил вернуться на склон и продолжить сбор урожая. Он и так слишком задержался.

Он как раз двигался обратно вдоль берега реки, когда заметил какое-то движение в кустах справа. Гэп резко остановился и прислушался.

Раздался треск сломанной ветки, и юноша мельком увидел что-то, двигающееся среди деревьев.

— Юлфрик?

Тишина. Гэп двинулся дальше, стараясь идти как можно тише...

Юлфрик теперь почти бежал по следам Гэпа. Великан с тревогой заметил, что они ведут не просто к реке, а прямо к водопаду. Выругавшись, гигер прибавил ходу.

Неожиданно Шлёпп зарычал. Этот низкий, говорящий об опасности рык сулил неприятности. Остальные гончие собрались вокруг вожака, шумно нюхая воздух. Юлфрик протиснулся меж ними и наклонился к земле, чтобы внимательно изучить следы.

— Кирки! А гунта эскаландир фив-хирнст тос-т'лах! — выругался великан и побежал ещё быстрее.

Там, рядом со следами Гэпа, на рыхлой земле остались отпечатки ступней с длинными когтями. Притом нескольких пар.

— Юлфрик, это ты?

Гэп медленно приближался к кустам. Во рту пересохло.

Ответа не последовало. Мёртвая тишина. Всё замерло, словно сама долина выжидала, что случится дальше. Теперь юноша почувствовал запах; воняло как от обглоданного трупа, оставленного на солнце.

Оруженосец остановился. Внутренний голос вопил: это может быть зверь... это может быть опасно... тебя могут убить и даже хуже...

Но юноша упрямо подошёл к кустам и отодвинул ветки. В сумраке густого сплетения листьев возникла стоящая фигура, примерно его роста. Существо смотрело прямо на Гэпа.

Странное лицо было всего в нескольких дюймах от его собственного. Костлявая голова, слишком большая для такого худощавого тела, напоминала козлиную и была покрыта щетиной. Длинные уши торчали наподобие рогов. Глаза выступали двумя большими мутными полусферами, как у насекомого.

— Ю-ю... Юл-фри... — Гэп запнулся и замер, наблюдая, как поднявшая огромную с острыми когтями руку тварь готовится к прыжку.

Но оцепенению, сковывавшему его не раз прежде, теперь было не овладеть им так легко. Он прошёл через многое и многому научился. Короткий миг замешательства, и юноша понёсся прочь, дико вопя:

— Ю-ю-юлфри-ик!

Тварь бросилась следом за ним со скоростью дикой кошки. Кусты с другой стороны тоже зашевелились. Она была не одна.

В течение последовавшей битвы в мозгу Гэпа всплыло одно слово, произнесённое гигером.

«Иордиски!»

На него набросилось три твари. Длинные жилистые руки с невероятной силой пытались удержать юношу, и зелень вокруг ожила, яростно хлеща вьющимися стеблями и хлопая листвой. Гэп яростно сопротивлялся. Ему удалось пнуть тварь по лицу.

Брызнула жидкость, текшая в существе вместо крови.

— Юлфрик! — вновь завопил оруженосец и вырвался из рук двух оставшихся чудовищ.

Но они снова напали. Вскоре юноша оказался пригвождённым к земле. Сквозь шум борьбы он слышал шлёпающие звуки приближающихся шагов. Много! Гэп не переставал брыкаться и извиваться; по крайней мере одна из тварей отлетела назад, булькая от боли и схватившись за глаз. Гэп почувствовал, как что-то тёплое и мокрое стекает у него по коленке.

Потом они навалились на него все вместе. Юноша кричал от ярости и бессилия, но ничем не мог себе помочь. Дневной свет померк, чудовища обступили его со всех сторон. Он чувствовал вонь их потных тел, сладковатый запах тлена изо рта. Его избили, исцарапали, почти задушили. Затем подняли над головами и понесли прочь.

Всё ещё отчаянно сопротивляющегося юношу несли к водопаду. Грохот воды становился громче, пока не заглушил все иные звуки, наполняя ужасом и паникой.

Теперь прохладный душ обернулся леденящим потоком, и тут стало совсем темно. Гэп с отчаянием понял, что его занесли за водопад и втащили в какую-то страшную пещеру.

Донесся далёкий рёв гигера, перекрывающий даже грохот Баэлдикки Великой, но Гэпа уже стремительно увлекали под землю.

А потом не стало ничего, кроме тьмы и холода. Больше он своего друга Юлфрика не слышал.

Глава 11

Вот ведь гадство! 

Если когда Гэпу Реднару и суждено было испытать на себе воплощенную несправедливость, то, как ему казалось, настал тот час. После всех свалившихся за последнее время невзгод, с которыми он сумел справиться, у юноши теплилась надежда, что настало время получить заслуженную награду (ну, если не награду, то хотя бы передышку). И вот пожалуйста: жуткие подземные создания волокут его в свою темную нору — такой зуботычины от судьбы он не ожидал.

Пока Гэп безуспешно пытался высвободиться из железной хватки похитителей, в его голове теснились кровавые образы. Словно в мысленном дневнике пролистывались дни, проведенные у лесного великана: запятнанные кровью страницы, одна за другой, бесконечная череда мелькающих сцен предсмертной агонии зверушек, истребляемых безжалостно и бездумно. Затем — картины без особой связи: едва успевшего выскользнуть из чрева матери буйволенка рвут на части поджидавшие хищники; раздавленный жук, с прилипшими к земле внутренностями, ещё шевелит лапками; крольчонок, попавший под колесо повозки, пищит, тщетно пытаясь отогнать ворон, которые поедают его заживо...

...И — в самом конце кровавой книжки-картинки обыденных жестокостей природы — сцена, которую Гэпу ни разу не доводилось видеть собственными глазами: только что вылупившийся черепашонок неуклюже, комично ковыляет к морю, отчаянно пытаясь поскорее пересечь прибрежную линию. Щелчок клешней — и вот крабы уже тащат малыша в песчаную нору...

Конец.

Ему конец. Как и многим, чьи жизни отняли они с гигером — и никакой несправедливости тут нет. Просто закон Природы. Теперь он был тем черепашонком, отчаянно, но тщетно цепляющимся ластами за стены уходящего вниз туннеля, по которому его волокут.

«Еще одна отрыжка судьбы!» — выругался Гэп, отбиваясь.

Никуда не денешься: во всем виноват он сам. По крайней мере новорожденные черепашки не рискуют понапрасну, околачиваясь у подозрительных водопадов, особенно, если их недвусмысленно предупредили туда не соваться.

Его уносили все глубже в логово йордисков. Гэп не мог разглядеть своих мучителей в этих туннелях чернее ночи, зато хорошо их чувствовал. Костлявые когтистые пальцы вцепились в него с неимоверной силой, как огромные жвала. Сальные, покрытые щетиной шкуры, исходя прогорклым потом, терлись о его тело. А уж вонь! Как на скотобойне или у кожемяк — а то и в чумной яме.

Они все время чирикали, скрипели и пересвистывались на непонятном языке — Гэпу казалось, как-то по-насекомьему.

Вскоре туннели осветились тускло-красным мерцанием, и постепенно юноша стал различать гротескные силуэты своих похитителей. Где бы ни находилось их логово, до него, похоже, оставалось недалеко. Гэпу чудилось, что руки его вот-вот вырвут из суставов; он уже обмяк от боли. Скоро совсем не останется сил.

Нужно срочно что-то предпринять. Выждать подходящий момент для рывка — второго шанса не будет.