Пурпурная линия - Вольфрам Флейшгауэр

Альбрехт, Й.Ф.Ф. фон: Прекрасная Габриэль. ПисьмоЛоретте Пизанской. 1795. — (НЕИЗВЕСТНЫЕ АВТОРЫ): Amours de Henri IV/ Avec ses lettres galantes a la Duchesse de Beaufort et la Marquise de Verneuil. Amsterdam, 1754; Описание жизни и любви прекраснейшей Габриэль д'Эстре. Страсбург, 1709.

Там же были помещены и другие ссылки.

CAPEFIGUE: Gabrielle d'Estrées. Paris, 1859. — COULAU: Les Amours de Henri IV. Paris, 1818. — CRAUFURD, Q: Notices sur Agnès Sorel, Diane de Poitier et Gabrielle d'Estrées. Paris, 1819. — DE LERNE, E: Reines légitimes et reines d'aventure. Paris, 1867. — DESCLOZEAUX: Gabrielle d'Estrées, Paris, 1889. — LAMOTHE-LANGON, E: Mémoires de Gabrielle d'Estrées, Duchesse de Beaufort, 4 тома, Paris, 1829.

Ни одна из указанных книг не значилась в каталоге библиотеки. Я пошел в межбиблиотечный отдел и показал даме за столом свой список. Она ввела данные в компьютер и вскоре с сочувственным лицом вернула мне список, сказав, что в немецких библиотеках эти книги отсутствуют. Правда, за исключением Деклозо, книга которого имеется в Берлине. Если я закажу книгу, то получу ее в течение трех-четырех недель. Я вежливо отказался и вернулся в читальный зал. В течение трех-четырех недель!

Тем временем из хранилища доставили воспоминания Пьера де Л'Этуаля. Я перенес тома на стол и сразу открыл книгу на дате 10 апреля 1599 года и прочел текст, написанный тяжеловесными старофранцузскими фразами: Le samedi 10e de ce mois, à six heures du matin, mourust, a Paris, la Duchesse de Beaufort; mort miraculeuse et de conséquence pour la France, de laquelle elle estoit designee Roine, comme elle-mesme, peut auparavant, disoit tout haut qu 'il n y avoit que Dieu et la mort du Roy qui l'en peust empescher.

Я записал перевод: «В субботу, десятого числа сего месяца, в шесть часов утра в Париже умерла герцогиня де Бофор; смерть загадочная и имеющая тяжелые последствия для Франции, так как ее считали королевой, которой она была публично провозглашена весьма недавно и чему могли теперь помешать лишь Бог и смерть короля».

Несколькими страницами ранее я обнаружил оригинал сатирических стихов, о которых сообщил в своей рукописи Морштадт. Возможно, он черпал из этого же источника. Я перевел следующий абзац и переписал оригинал стихотворения:

МАРТ. В понедельник, первого числа этого месяца, в соответствии с циркулирующими по столице слухами о том, что король женится на своей любовнице, придворные злопыхатели, которые не думают ни о чем ином, как о сплетнях на эту тему, подбросили следующие стихи, которые король нашел у себя под кроватью.

Mariez-vous, de par Dieu, Sire!Vostre lignage est bien certain:Car un peu de plomb et de cireLégitime un fils de putain.

Putain dont les soeurs sont putantes,Comme fut la mère jadis,Et les cousines et les tantes,Horsmis Madame de Sourdis.

II vaudrait mieux que la LorraineVotre roiaume eust enhavi,Qu'un fils bastard de La VaraineOu fils bastard de Stavahi.

Под стихами помещалось описание сцены в оранжерее.

При посещении своей оранжереи в Сен-Жермен-ан-Лэ король снова увидел стихи у подножия одного из деревьев, куда этот пасквиль сунули намеренно, прекрасно зная, что Его Величество непременно увидит этот листок. Прочтя стихи, король сказал: «Ventre saint-gris! Если я найду автора, то повешу его не на апельсиновом дереве, а на крепком дубе!»

Я читал, испытывая всевозраставшее беспокойство. Морштадт ничего не выдумал. Я был уверен, что если покопаюсь в лежавших передо мной томах, то найду там и другие свидетельства, которыми он пользовался. Решившись, я отнес тома, относящиеся к 1598—1599 годам, на ксерокс и скопировал все страницы. Когда я получил копии, мною вновь овладели сомнения. Естественно, я шел по следу Морштадта. В конце концов, он был историком и даже членом общества историков, которому, естественно, он сообщал о результатах своих исследований. Без сомнения, он внимательно и тщательно изучил современные источники и доступную библиографию. Мне надо на месте поискать, что ему удалось найти и где в его рукописи имеются пробелы и лакуны.

Я сдал книги и покинул библиотеку. Улицы Фрейбурга опустели от невыносимой жары. Отсутствие студентов, которые обычно толпятся вокруг библиотеки, напоминало о безлюдных окрестностях американских колледжей во время летних каникул. Велосипедные стойки, обычно облепленные, как магниты, двухколесными скакунами, выглядели осиротевшими. В городе не осталось никого, кроме немногочисленных туристов и не склонных к путешествиям местных жителей. В мастерской я получил рукопись и переплетенную копию, потом купил большой конверт, вложил в него оригиналы документов и пустился на поиски почтамта. Прежде чем запечатать конверт и отдать его служащему почтамта, я положил в конверт лист бумаги с найденным мною у Этуаля оригиналом стихотворения. Кошинский порадуется, получив такой подарок.

Вернувшись в гостиницу, я обдумал свои дальнейшие действия. Обширные поиски потребуют нескольких недель, если не месяцев. Рукописи было приблизительно сто лет, описываемым в ней событиям и того больше — около четырехсот. Море обзорной литературы по этому поводу попросту необозримо. Появилось ли в литературе, посвященной Габриэль д'Эстре, что-то новое с начала двадцатого века, было очень легко выяснить. Проще всего было навести справки у специалиста, историка или биографа Генриха IV. В беседе с историком можно было установить, насколько правдивы детали, сообщенные в рукописи. Выяснение имен исследователей, работающих в этой области, не должно было занять много времени. Мне не раз приходилось проделывать такие вещи. Ни один из таких специалистов не должен был отказать мне в краткой беседе по поводу Габриэль д'Эстре. Но сначала надо было точно сформулировать вопросы.

Я взял лист бумаги и набросал обе возможности, которые, какими бы несовместимыми они ни казались, мирно уживались в рукописи Морштадта. Кроме того, была теория отравления, которой столь твердо придерживался и Кошинский. Я перечислил его аргументы. Только смерть Габриэль могла помешать женитьбе короля на ней. Обстоятельства смерти были в высшей степени необычайными. Лечившие герцогиню врачи впервые столкнулись с таким случаем. Последний раз Габриэль ела в доме одного итальянца, которого надо рассматривать как вассала Фердинанда. Фердинанд же, судя по всему, решал и другие проблемы с помощью яда. Для Папы Римского проблема Габриэль д'Эстре перестала существовать еще до того, как он мог любым естественным путем получить извещение о ее смерти.

Морштадт, однако, вставил в свою рукопись элементы, которые прямо противоречили теории отравления. Правда, все эти противоречащие аргументы вложены в уста вымышленных персонажей. По этой причине Кошинский посчитал их несостоятельными и отмел в сторону. Но какую цель преследовал этим приемом сам Морштадт? Быть может, Кошинский прав, и Морштадт своей теорией загнал себя в угол неразрешимых противоречий? Мысль о том, что Генрих отослал свою возлюбленную в Париж, чтобы отдать ее в руки заговорщиков, казалась мне все более абсурдной. То, что король изменил свои матримониальные планы, еще не значило, что надо было при этом травить Габриэль. Может быть, конечно, что именно так все и было, но мне такая возможность казалась в высшей степени маловероятной. Зачем ему надо было это делать? Нет, такая мысль была совершенно отталкивающей и неверной. Было также вложенное в уста Баллерини утверждение о том, что король никогда не совершит политическую глупость, принеся безопасность своего государства в жертву сердечным делам. И женитьба на Габриэль представлялась чистейшим политическим безумием. Основываясь на этой фабуле, Морштадт построил интригу вокруг картины, которая была заказана Виньяку. Очень интересно, что в этой ситуации возникли две возможности: либо картину заказала сама Габриэль для того, чтобы показать королю абсурдность ситуации, в какой она оказалась, и принудить Генриха открыто признаться в этом, либо картина была орудием провокационной кампании, которую вели итальянцы против непомерных притязаний Габриэль.

Меня удивила своеобразная симметрия возможностей, которую я даже отобразил на бумаге. Неясные обстоятельства смерти Габриэль и загадочные портреты позволяли составить уравнение с четырьмя неизвестными и двумя возможными решениями. Либо Генрих действительно намеревался жениться и исполнению этого решения помешало отравление. В этом случае заказ на картину в пропагандистских целях сделали итальянцы. Либо Генрих обманул Габриэль, подвел ее, и в таком случае покушение на ее жизнь теряло всякий смысл, поскольку свадьбы все равно не было бы. При втором варианте заказ картины мог быть военной хитростью со стороны Габриэль. Возможно, она чувствовала, что король одержим сомнениями и в связи с этим оттягивает свадьбу. Габриэль потеряла контроль над собой и инсценировала скандал на королевском банкете в канун Великого поста. Естественно, этот подход нашел свое отражение и в рукописи. Об этом прямо говорит в последней сцене Сандрини. Виньяк не поверил ни одному его слову. Однако в рассказе обе эти возможности не были развиты и не получили своего решения.