Великий магистр - Октавиан Стампас

— Может быть, друг с другом? — вставил Руши. — Так бывает, когда голова дуреет.

— Мне надо отыскать Виченцо. И остальных, — сказала Сандра, устало опустившись в кресло. — Вы мне поможете?

— С какой стати?

— Это опасно! — воскликнули одновременно Руши и Кретьен.

— Тогда я ухожу! — Сандра поднялась и направилась к двери.

— Погодите, — остановил ее Кретьен. — Это действительно опасно. Город буквально наполнен людьми, которые пытаются вас выкрасть. Вся Яффа кишит ими, как крысами. Я не знаю, чего они от вас хотят, но вам нельзя появляться на улице. Если только вы не приклеите бороду, как Симон. Доверьтесь нам, и мы отвезем вас к Гуго де Пейну.

— Нет, нет и нет! — упрямо ответила Сандра. Кретьен тяжело вздохнул и выразительно посмотрел на Руши. Тот все понял и потянулся в карман за своими усыпляющими травами.

По бывшему винному погребу, ставшему темницей для узников, на сей раз вместо Сент-Омера вышагивал Роже, обдумывая план побега.

— Бизоль! — сказал он наконец. — Ты не хочешь некоторое время побыть покойником?

— Нет, — ответил великан.

— А придется, иначе мы не выберемся отсюда. Роже собрал в кружок Виченцо, Бизоля и Жака Греналя и зашептал им свой план. Потом, когда все участники заняли свои места, начал барабанить в железную дверь.

— А вы — смотрите у меня! — пригрозил он воришкам и торговцу рыбой.

— Ну что тут? — спросил стражник, отпирая дверь. Он спустился в подвал, а вслед за ним вошли еще двое — с алебардами в руках.

— Загнулся тут один, — сказал Роже, отступая назад. — А за ним и еще двое на вылет! — он указал на лежащего неподвижно Бизоля и на корчившихся возле бочек Виченцо и Греналя. — Я-то немного разбираюсь в медицине. По всем признакам — это холера! Вы бы убрали их отсюда, а то мы все заразимся.

— Холера? — повторил начальник стражи, попятившийся от больных.

— Ну хоть труп выбросьте! Где это видано, чтобы мертвые с живыми лежали?

— Отнести разве на задний двор? — почесал в затылке главный. — Эй, вы, берите его за ноги! — обернулся он к стражникам. Те, недовольно ворча, опасливо приблизились к «покойному». Но лишь только они ухватили его за башмаки, как Бизоль, согнув ноги в коленях, пнул обоих в причинные места. Стражники отлетели к холерным больным, которые быстро успокоили их, а Роже в это время осторожно опустил на землю потерявшего сознание начальника караула. Потирая ушибленный кулак, Роже скомандовал:

— Надевайте их камзолы и латы!

Через некоторое время три стражника, с опущенными на лоб шишаками, вывели из подвала Бизоля и, подгоняя его алебардами, потащили по коридору.

— Куда вы его? — спросил любопытный охранник, шедшим навстречу.

— Тебе какое дело? — ответил Роже, опуская кулак ему на голову. — Нет, Бизоль, — обернулся он к другу, — давай-ка ты этим займись, а то я все руки отшиб!

Они поднялись по лестнице в комнату, где сидело человек семь стражников, распивая вино и играя в кости. Их оружие, мечи и алебарды, стояли в углу, прислоненные к стенке.

— Сидеть! — приказал Роже, отсекая стражников от оружия, а Виченцо и Греналь занесли над их лицами алебарды.

Бизоль выбрал себе два меча и посмотрел на самого толстого из охранников.

— Сколько караульных во дворе? — спросил он.

— М-много! — заикаясь ответил тот.

— А где лошади?

— Там ж-же.

— А ворота?

— От-ткрыты.

— Пойдешь с нами, покажешь.

Уходя, Роже повернулся к столу и посмотрел на кости.

— Во что играете, ребята? — спросил он.

— На большее, — ответил один из них.

— Давайте так, по честному, — предложил Роже. — Я не хочу вас подводить. Выигрываете вы — мы возвращаемся в подвал; побеждаю я — мы бежим. Согласны?

— Идет! — хмыкнул стражник. Он взял в руки кости и бросил. Выпали шестерка и пятерка. Его приятели возбужденно вскрикнули, заулыбались.

— Жаль, не повезло тебе! — улыбнулся Роже, метая кости. Они покатились по столу, а он, не дожидаясь пока они остановятся, вышел за дверь. Стражники наклонились над столом, уставившись на две выпавшие шестерки.

Толстяк вывел пленников во двор, и они неторопливо пошли вдоль забора к привязанным возле столбов лошадям.

— Молчок! — посоветовал Роже толстяку, когда они уже садились в седла. — И не ешь на ночь много жареной спаржи с мясом — не будет так пучить!

Стегнув лошадей, узники помчались к воротам, поднимая столбы пыли, смешавшейся с воплями очнувшейся охраны.

Раймонд посторонился, пропуская в рыцарский зал даму, лицо которой было скрыто густой вуалью. Судя по ее порывистым движениям, изящному стану, гибкой фигуре, — она принадлежала к тому счастливому возрасту от восемнадцати до двадцати трех лет, когда любовь и безрассудство берут вверх над разумом и достоинством. Одета она была весьма изысканно и богато, кисти рук и тонкую шею украшали золотые браслеты и ожерелье из редких жемчужин, — видно она относилась к знатному роду.

Гуго де Пейн и Милан Гораджич, встав с кресел, почтительно поклонились ей; она же, сделав несколько коротких шагов, в растерянности остановилась.

— Раймонд, оставь нас, — попросил Гуго де Пейн. — Слушаю вас, сударыня? — и так как она молчала, поглядывая из-под вуали на сербского князя, он добавил: — Вы желаете, чтобы мы разговаривали наедине?

— Да! — ответила девушка. Голос у нее был звонкий, а из под бархатной шляпки с искусственными розами выбивалась прядь черных волос. Милан Гораджич пожал плечами и пошел к двери. Только когда он скрылся, девушка осторожно подняла вуаль, блеснув темными глазами, горящими как два агата на мраморном лице.

— Принцесса Мелизинда? Что привело вас сюда? — спросил Гуго де Пейн, предлагая ей кресло.

— Желание помочь вам, — уклончиво ответила она. — Вам и вашему другу. Я знаю, что он сейчас в тюрьме Мон-Плеси.

— Людвиг фон Зегенгейм обвинен несправедливо, благодаря интригам барона Жирара, — сказал Гуго де Пейн. — Но вскоре ошибка будет исправлена, и он выйдет на свободу.

— Дай-то Бог! — согласилась Мелизинда. — Я уверена в его невиновности. Только не было бы слишком поздно.

— Что вы имеете в виду?

— Тюрьма Мон-Плеси — ужасное место.

— Любая темница мало напоминает курорт.

— Но эта — худшая из всех тюрем. И кроме того, я слышала, что на графа надели железо.

— Негодяи! — воскликнул Гуго де Пейн. — Мне следовало это ожидать! Неужели ваш отец отдал такой чудовищный приказ?

— Нет, это сделано вопреки его воле, по распоряжению барона Глобштока, — ответила принцесса. На ее лице вспыхнул слабый румянец, распространившийся от щек к вискам; он сделал ее лицо еще более привлекательным. Гуго де Пейн осторожно рассматривал ее, а она, почувствовав его ненавязчивое внимание, еще сильнее зарделась, но продолжала смотреть прямо в глаза. В них прочитывалось многое, потому что девушка еще не умела скрывать своих чувств, а может быть — не хотела этого. Словно повинуясь неудержимой силе, владевшей ею, она шагнула навстречу рыцарю. Взгляд ее слегка затуманился, а губы чуть приоткрылись, обнажив маленькие белоснежные зубки. Гуго де Пейн несколько отступил в сторону и поспешно произнес, избегая опасного момента, который мог возобладать над разумом:

— Вы могли бы помочь мне в тайном свидании с Зегенгеймом?

Мелизинда словно очнулась, услышав его ровный голос.

— Для этого я и пришла, — так же торопливо ответила она, отводя взор.

— Когда вы можете устроить встречу?

— Сегодня. Сейчас. Дежурящий в тюрьме офицер — преданный мне друг.

— Тогда не будем терять времени?

— Не будем, — согласилась принцесса. Но ни она, ни Гуго де Пейн не двинулись с места, продолжая смотреть друг на друга. И вновь, — гипноз ли, самовнушение или воплощение девичьих грез? — потянули Мелизинду к рыцарю; а он, чувствуя тающий искусственный холод, окружавший его с тех пор, как он покинул Константинополь, вдруг увидел перед собой — будто в преломившемся свете, отраженном от зеркал, — другое лицо, обрамленное золотистыми волосами, сверкающее вишневым цветом глаз, близкое и родное, плывущее ему навстречу. Потерявши на какие-то мгновения чувство времени и пространства, пронесясь над охваченной огнем землей, он коснулся обеими ладонями пылающих нежных щек, ощутил на своих губах вкус ее губ.

— Боже мой! — выдохнула Мелизинда, обвивая его шею руками, и он очнулся, отрезвел, сознание вернулось к нему, а вместе с ним — колющая сердце горечь. Гуго де Пейн мягко отстранился, освободил ее руки, ласково произнес:

— Мы должны поспешить, милая принцесса.

— Да, да, конечно, — согласилась она, тряхнув головой, будто сбрасывая с себя чары. — Идемте. Моя карета ждет.

— Почему вы помогаете нам? — спросил Гуго, когда они спускались по лестнице.

— Потому что… потому, — запнувшись ответила Мелизинда с очаровательной, женской логикой.