Перстень Мериада - Ольга Романовская

— А должен быть? — парировал он.

— Живя в таком городе — да.

— Красивыми видами быстро пресыщаешься.

— Неужели Вам не нравится закат?

— Ваше высочество, вместо того, чтобы говорить о закатах, посмотрите вот на это. — Граф протянул ей исписанную размашистым почерком гербовую бумагу. Стелла убрала её, даже не взглянув.

Суррар неодобрительно покачал головой:

— Вы даже не взгляните?

— Потом.

— Но это важный документ.

— Я же сказала: потом.

— Как Вам будет угодно. Когда намерены уезжать, Ваше высочество?

— Ещё не решила. А Вы хотите, чтобы я скорее уехала?

— Нет. Просто я предпочитаю заранее знать о несчастьях, которые меня постигнут.

— Так для Вас это будет несчастьем? По-моему, Вы сделали все, что могли.

— Ваше высочество, Вы говорите загадками.

— Вильэнара просила Вас задержать меня, вскружить голову неопытной девушке. В первом Вы прекрасно преуспели, со вторым вышла неувязка, но в этом нет Вашей вины — Вы сделали все, что могли.

— Ваше высочество, да, признаю, письмо было, да, поначалу я… Но потом… Если Вы мне не верите, зачем приехали в Броуди?

— Потому что раскрыла Ваши планы и поняла, что Вы безобидны. Вы ей не служите, Вы ее просто боитесь — а это не одно и то же.

— Ваше высочество, Вы должны понять…

— Не надо ничего объяснять, граф, все так, как есть. Ваши угрызения совести — это прекрасно, но давайте об этом забудем.

Бросив взгляд на море, принцесса мечтательно заметила:

— Должно быть, Вы счастливы оттого, что живёте в таком прекрасном месте.

— Этому месту не хватает того, кто бы его оценил.

— Оценил?

— Восхищался им, как восхищаетесь Вы.

— Я уверена, такой человек рано или поздно обязательно найдется.

— Ваше высочество, хоть Вы не желаете ничего слушать, но я не могу промолчать. Я десятки раз загладил свою вину, из кожи вон лезу, чтобы угодить Вам, а Вы так жестоко раз за разом напоминаете о моем проступке. Почему? Вы до сих пор злитесь на меня? Тогда скажите, что я должен сделать, чтобы заслужить Ваше прощение, — и я сделаю.

— Успокойтесь, я Вас простила. Граф, в последний раз прошу, замнем эту тему. Лучше скажите, где Вы сегодня пропадали.

Она обернулась к нему. Солнце играло в её волосах, превратило их в мириады светящихся огненных ниточек, золотыми бликами падало на лежащие на скамейке кисти.

— Ваше высочество, я состою на государственной службе и должен хотя бы время от времени исполнять свои обязанности.

Граф присел на край скамейки. Он смотрел на неё.

— Хороши же Ваши обязанности, я бы от таких не отказалась! — рассмеялась Стелла. По его взгляду она поняла, что он не понял её, и пояснила: — Бьюсь об заклад, что Вы только что инспектировали "Серебряный олень" или какое-нибудь другое заведение. С друзьями, разумеется.

— Почему Вы так решили? — озадаченно спросил Суррар.

— Запах табака и крепких напитков не выветривается сразу. — Она гордилась своей наблюдательностью. — Кроме того, у Вас неестественно блестят глаза.

— К чему Вы клоните, Ваше высочество? — нахмурился граф. — Неужели Вы думаете, что я…

— Пьяны? Я этого не говорила, я лишь заметила, что Вы выпили, но сколько, не уточняла.

Стелла встала: она хотелась пройтись вдоль берега.

— Куда Вы, Ваше высочество? — Суррар поднялся вслед за ней.

— Немного прогуляюсь. Можно ли как-нибудь спуститься к морю?

— Да. Давайте я покажу Вам. Там есть лестница…

Он шёл впереди быстрым уверенным шагом, будто даже своими движениями желая доказать принцессе абсурдность её выводов. Но она точно знала, что дружеский обед был вдоволь приправлен спиртным: что-то такое проскальзывало в его тоне, словах, глазах. Но пока всё было в строгих рамках приличия, без малейших намёков на возможность пьяных выходок. Да и был ли он пьян? Нет — пьяных шатает, у них заплетается язык, а у графа не было ни одного из этих симптомов.

Земляная, укреплённая досками лестница вела на узкую полоску галечного пляжа. Внизу шелестели волны, качая в объятиях гладкие камушки, то набегая, стремясь унести с собой, то с тоской в одиночестве возвращаясь в морские просторы.

Суррар спустился первым и подал руку принцессе. Девушка быстро соскользнула вниз и улыбкой поблагодарила графа за любезность. Он остался стоять у лестницы, а она пошла вдоль кромки воды.

— Стелла, — раздался позади неё голос Суррара, — мне нужно с Вами поговорить.

Со времени их знакомства он впервые назвал её по имени. Но встревожило её другое: его тон.

— Я Вас внимательно слушаю. — Она вернулась к нему, остановилась в паре шагов. — Это что-то важное?

— Для меня — да.

Стелла терпеливо ждала, но он молчал.

— Ну же, граф!

— Это касается Вас.

— Меня? — удивилась принцесса.

— Да, Вас. Право, не знаю, с чего начать…

— Начните с начала.

Он снова замолчал, собираясь с мыслями, а потом на одном дыхании произнес:

— Возможно, Вам это покажется шуткой, дерзостью — я не знаю, чем еще, но я люблю Вас. Да, я люблю Вас, а вовсе не притворяюсь, не действую по чьей-то указке! И Вы знаете это, знаете…

— Я ничего не знаю. Вы меня не любите, я Вам не верю.

— Ваше высочество, я же вижу, что Вы говорите не то, что думаете, — с горечью возразил граф. — Аймара права: Вы коварны и холодны. Притворяетесь безобидным воздушным существом — а вскрываете в душе змеиный яд.

— Следите за своим языком, граф! Интересно, где сейчас Аймара, о которой Вы так опрометчиво обмолвились?

— Она у своей тётки, — раздражённо ответил Суррар.

— Так ли это? — покачала головой девушка.

— Вам мало моего слова? Видимо, мало. Да и причём здесь сэресс Аймара? Это всего лишь очередной повод, чтобы унизить меня.

— Граф, не забывайте!

— Не забыть о чём? Что для Вас моя любовь оскорбительна? Что я Вам не ровня? Вы смотрите на меня свысока, потому что моя мать — грандванка (зато дочь самого уважаемого и влиятельного человека в стране!), а отец…

— Надеюсь, Вы не станете утомлять меня перечислением всех своих родственников? — Она направилась к лестнице. — Мы поговорим об этом завтра, когда Вы будете в состояние отвечать за свои слова.

— Значит, сейчас я за них не отвечаю? — Суррар преградил ей дорогу.

— Именно так. Боюсь, выпивка ударила Вам в голову.

Граф покачал головой и вдруг взорвался, говорил быстро, на повышенных тонах, не давая принцессе вставить ни слова:

— Значит, Вы считаете меня худородной пьяной скотиной, которая дерзнула покуситься на право испытывать к Вам какие-то чувства, вместо того, чтобы молчаливо прислуживать? Так, Ваше высочество? Именно так, Вы ясно дали это понять. Вас оскорбили, да? Но чем же? Тем, что признались в том, чего Вы не заслуживаете. Конечно, будь на моём месте какой-то принц, Вы вели бы себя по-другому, пустив в ход все свои чары, всё своё притворство. Но как же, Вы даже не снизойдёте выслушать кого-то, кто не принадлежит к королевской семье!