Черная гора (сборник) - Рекс Стаут

– Мы не разглашаем конфиденциальную информацию, – пророкотал Кремер, – если в этом нет крайней необходимости.

Вульф налил себе пива, так чтобы пена поднялась до краев, поставил бутылку и снова заговорил:

– Лично я ничего вам не обещал, мистер Уинслоу, но у меня нет времени на болтовню. Вот мое предложение. Вы оказались в неприятной ситуации только из-за связи с мистером Хеллером. И вот вопрос: дала ли она вам что-либо способное оправдать такое беспокойство? Будьте откровенны. Расскажите все с самого начала, вспомните каждое слово, произнесенное между вами. Приступайте. Я постараюсь прерывать вас как можно реже.

– Но вы же все прочитали, – возразил Кремер. – Протокол допроса, показания… Какого черта, есть у вас ключ или нет?

Вульф кивнул.

– У нас вся ночь впереди, – констатировал он уныло. – Мистер Уинслоу понятия не имеет о ключе, да и для вас это темный лес. – Затем он призвал Уинслоу: – Излагайте, сэр. Все, что вы говорили мистеру Хеллеру, и все, что он говорил вам.

На это – включая разного рода задержки – ушло более часа. Задержки происходили по вине полицейских, рассредоточившихся по всему дому – они допрашивали испуганных граждан в гостиной, столовой и трех спальнях наверху, – да еще от телефона. Два звонка поступили от детективов убойного отдела, занятых розысками запропавшей гражданки Генриетты Тиллотсон, миссис Альберт Тиллотсон, той самой разъевшейся матроны, которую я видел в приемной Хеллера. Еще наш телефон обрывали полицейский комиссар, люди из конторы окружного прокурора и прочие заинтересованные лица.

Когда же Пэрли Стеббинс поднялся, чтобы вывести Уинслоу из кабинета, ключ, который нащупал Вульф, очевидно, так и оставался загадкой для Кремера. Как, впрочем, и для меня. Стоило двери закрыться, как Кремер разразился тирадой:

– Пожалуй, все это смахивает на фарс. Думаю, послание указывало на вас, а вы устроили спектакль, чтобы отвлечь от себя внимание.

– А если и так? – огрызнулся Вульф. – Что ж вы терпите? Ведь если речь в нем шла обо мне, вам только и остается, что отвезти меня в офис окружного прокурора, где я просто наберу в рот воды. И вам это известно. – Он отпил пива и поставил бокал. – Впрочем, мы, пожалуй, без особого риска можем ускорить дело. Скажите своим людям, которые сейчас допрашивают подозреваемых, чтобы обращали особое внимание на все связанное с цифрой «шесть». Только они ни в коем случае не должны намекать на нее, даже упоминать. Но если вдруг цифра «шесть» всплывет в ходе допроса, они должны сосредоточиться на ней, пока не выжмут всего. Полагаю, им известно, что Хеллер заподозрил преступника в одном из своих клиентов?

– Они знают, что так утверждает Гудвин. Что еще за шестерка?

Вульф покачал головой:

– Пока вам придется довольствоваться этим. Риск и так велик, поскольку это ваши люди, а не мои.

– Дядя Уинслоу погиб шесть лет назад и оставил ему шесть центов.

– Я в курсе. Вы говорите, что над этим работают. Так может мистер Гудвин передать им указание о шестерке?

Нет, ответил Кремер, спасибо, он уж как-нибудь сам, и покинул комнату.

По возвращении инспектора Стеббинс привел второго гражданина, точнее, гражданку, представил ее Вульфу и усадил на место, которое ранее занимал Уинслоу.

Это оказалась Сьюзен Матуро. Во всем ее облике угадывалось то же крайнее беспокойство, что и утром, хотя я и не сказал бы, что его прибыло. Теперь, естественно, возникал новый вопрос: беспокойство или чувство вины? Внешняя привлекательность тут ничего не решала. Мод Вейл тоже была недурна собой, а отравила двух мужей.

Правда, предполагалось, что Хеллера убил клиент, которого он заподозрил в совершении тяжкого преступления. А значит, профессор должен был ранее встречаться с этим клиентом по меньшей мере раз. Иначе откуда взялись подозрения? Между тем, по словам Сьюзен Матуро, прежде она никогда к Хеллеру не наведывалась и не видела его.

В действительности это не снимало подозрений ни с нее, ни с Агаты Эбби, также утверждавшей, что в то утро она посетила Хеллера впервые. Было известно, что с перспективными клиентами Хеллер иногда договаривался по телефону о встрече в другом месте. Мисс Матуро и мисс Эбби вполне могли оказаться из их числа.

Принимаясь за Сьюзен, Вульф уже не обнаруживал воинственного настроя. Вероятно, потому, что она не отказалась от предложенного пива и, отпив чуть-чуть, облизала губы. Ему нравится, когда люди разделяют его удовольствия.

– Вам известно, мисс Матуро, – начал он, – что вы единственная в своем роде? Все указывает на то, что мистера Хеллера убил один из шестерых посетителей, явившихся этим утром на встречу с ним. И только вы удалились из приемной еще до одиннадцати, когда мистер Хеллер обычно начинал прием. Вы довольно бессвязно объяснили свой уход в показаниях полиции. Не могли бы вы уточнить, что вас к этому подтолкнуло?

Она взглянула на меня. Я не послал ей воздушного поцелуя, но смотрел вовсе не хмуро.

– Я передал ваш рассказ, – уверил я ее. – Слово в слово.

Она неуверенно кивнула мне и повернулась к Вульфу:

– Мне надо это повторить?

– Вероятно, вам придется повторить это еще раз десять, – известил ее Вульф. – Так почему вы ушли?

Она сглотнула, начала было говорить, но слова застряли у нее в горле. Пришлось предпринять вторую попытку:

– Вы ведь слышали о взрыве и пожаре в Монтроузской больнице месяц назад?

– Конечно. Я читаю газеты.

– Тогда вы знаете, что в ту ночь там погибло триста два человека. Я там работала, в седьмой палате на шестом этаже. Кроме погибших было немало раненых. Но я вышла из этого испытания без единой царапины и ожога. Моя ближайшая подруга погибла – сгорела, пытаясь спасти пациентов. Другая осталась на всю жизнь калекой. А молодой врач, с которым я была помолвлена… он погиб при взрыве. Не стало и многих других, кого я знала. Не понимаю, как мне удалось выбраться целой и невредимой из этого ада. Ведь я знаю, что пыталась помогать. Я точно в этом уверена. И все-таки я ничуть не пострадала. Но от этого одна беда, наверно, потому что радоваться этому я не могу… Чему радоваться?

Она воззрилась на Вульфа с надеждой, но он только пробурчал:

– Не ждите от меня ответа.

– Я не из тех, – продолжила она, – кто ненавидит людей.

Она умолкла, и Вульф переспросил:

– Нет?

– Нет, я не такая. И никогда не была. Но я возненавидела мужчину – или женщину, хотя какая мне разница? – который заложил бомбу, убившую всех их. Не могу сказать, что сошла с ума. Я так не думаю. Но чувство такое, будто это случилось со мной. Через две недели я попробовала выйти на работу в другой больнице, но не смогла. Я читала все, что печатали в газетах. Надеялась, что этого человека вот-вот поймают. Ни о чем другом уже думать не могла. Мне это даже снилось каждую ночь. Я ходила в полицию, предлагала свою помощь. Но ведь они уже допрашивали меня, и я рассказала им все, что знала. День шел за днем, и все выглядело так, словно его никогда и не поймают. А мне так хотелось сделать хоть что-нибудь. И вот я прочитала об этом Лео Хеллере и решила пойти к нему, чтобы он вычислил того человека.

Вульф хмыкнул, и она упрямо вздернула голову:

– Я же сказала, что ненавижу его!

Вульф кивнул:

– Сказали. Продолжайте.

– Ну, я и пошла. У меня имелись кое-какие сбережения. А еще я могла взять в долг, чтобы заплатить Хеллеру. Но пока я сидела там, в приемной, с этими мужчиной и женщиной, мне вдруг пришло в голову, что я просто сошла с ума. Так ожесточилась и помешалась на мести, что не отдаю себе отчета в собственных поступках. Я решила еще раз обдумать все как следует, встала и вышла. Пока я спускалась в лифте, меня не оставляло ощущение, что кризис миновал. Медсестры часто чувствуют, когда такое случается с их пациентами. А выходя из лифта, я услышала имена Арчи Гудвина и Ниро Вульфа. И мне пришло в голову: а почему бы не нанять их, чтобы они отыскали того, кто взорвал больницу? Я заговорила с мистером Гудвином, и снова все вернулось. Но я не могла заставить себя рассказать об этом. Просто сказала, что хочу повидаться с Ниро Вульфом и спросить у него совета. Мистер Гудвин ответил, что попробует устроить встречу и позвонит мне или я могу ему позвонить. – Она махнула рукой. – Вот так вот все и было.

Вульф разглядывал ее какое-то время.

– Что ж, не бессвязно, хотя и не сказать что мудро. Вы считаете себя разумной женщиной?

– Что?.. Да. Достаточно, чтобы справляться с делами. Я хорошая медсестра, а хорошая медсестра просто обязана быть разумной.

– И все же вы полагали, будто этот шарлатан с его фокусами способен разоблачить человека, заложившего бомбу в больнице?

– Я думала, он сделает это научными методами. Я слышала, он очень известен, как и вы.

– Боже мой. – Вульф вытаращился на нее. – «И впрямь ворота», – сказал баран. И о чем же вы собирались со мной посоветоваться?