Черная гора (сборник) - Рекс Стаут

– Это установлено?

– Да. Он вряд ли опасался покушения. Однако после разговора, который, судя по всему, не мог продолжаться более нескольких минут, профессор не просто испугался, но почувствовал смертельную угрозу. Звать на помощь в звукоизолированной комнате было бесполезно. Убийца вытащил револьвер и направил на Хеллера. Тот понял, что для него все кончено. Он начал говорить, пытаясь оттянуть время. Не потому, что питал надежду остаться в живых, а потому, что хотел оставить послание, которое прочитают после его смерти. Сотрясаемый нервной дрожью, он опрокинул на стол стакан с карандашами, возможно, когда простер к убийце руку, умоляя о пощаде, а потом принялся нервно нащупывать их, передвигая перед собой по столу. Затем раздался выстрел, и Хеллер успокоился навсегда. Убийца обошел стол, убедился, что жертва мертва, и оттащил труп в кладовку. Ему не пришло в голову, что разбросанные карандаши составляют послание, – в противном случае он смёл бы их одним взмахом руки. Он отчаянно спешил убраться из кабинета и оказаться в приемной.

Кремер встал.

– Если вы одолжите мне восемь карандашей, я покажу, как они лежали.

Вульф открыл ящик стола, но я опередил его, подскочив с горстью карандашей из своего лотка. Кремер обошел вокруг стола Вульфа, и тот, скорчив гримасу, сдвинулся в кресле, чтобы освободить пространство.

– Я стою на месте Хеллера за его столом, – объяснил Кремер, – и раскладываю их так, как это сделал он.

Разложив восемь карандашей к собственному удовлетворению, он отошел в сторону.

– Вот, взгляните.

Вульф изучил со своей стороны, я – со своей. Вот как это выглядело с его стороны:

– Так вы говорите, это сообщение? – осведомился Вульф.

– Да, – подтвердил Кремер. – Должно быть.

– С чего бы? Потому что вам так хочется?

– Вздор. Вы прекрасно понимаете, что практически невозможно, чтобы карандаши случайно сложились в подобный рисунок. Гудвин, ты же их видел. Они ведь так и лежали?

– Почти, – признал я. – Я ведь не знал, что в это время в кладовке находится труп, поэтому не заинтересовался ими так, как вы. Но раз уж вы меня спрашиваете, они вовсе не лежали заточенными концами в одном направлении, и еще посередине была резинка с одного из них. – Я указал пальцем. – Вот здесь.

– Разложи, как ты их видел.

Я встал рядом с ними у стола и, сняв резинку с одного из карандашей, расположил ее, как показывал. Картинка получилась следующая:

– Конечно же, – заметил я, – ваш фотограф сделал снимок. Не берусь утверждать, что карандаши лежали именно так, но грифели их указывали в разные стороны, и резинка точно была.

– И ты не подумал, что это какое-то сообщение?

– Еще чего. Однажды вы поставите капкан, в который я попадусь, и уж тогда мне несдобровать. Ну, конечно, я решил, что Хеллер сообщает мне таким образом, что отошел в уборную и вернется через восемь минут. Восемь карандашей, понимаете? Весьма ловко. А вы разве не так прочитали послание?

– Отнюдь, – упорствовал Кремер. – Думаю, Хеллер развернул карандаши в разные стороны, чтобы сбить с толку убийцу. Подойдите, пожалуйста, сюда и посмотрите.

Мы с Вульфом подошли к столу с левой стороны и посмотрели. Одного взгляда оказалось достаточно. Вы увидите то же, что и мы, если развернете страницу на девяносто градусов против часовой стрелки.

Кремер вопросил:

– Можно ли требовать более очевидного доказательства? Ну разве это не «N. W»?

– Я бы попросил вас не спешить с выводами, – возразил я. – Зачем тогда понадобился лишний карандаш слева от «W»?

– Хеллер специально его туда положил, для маскировки, чтоб было не так заметно. Или же карандаш просто случайно туда закатился. В любом случае лишний карандаш меня не волнует. Это несомненно «N. W», то есть «Ниро Вульф». – Он уставился на моего босса. – Я обещал доказать вашу причастность к убийству и доказал.

Вульф, вновь занявший свое кресло, сплел пальцы.

– Вы же это несерьезно?

– Черта с два несерьезно!

Кремер тоже вернулся к красному кожаному креслу и сел.

– Поэтому я и пришел к вам, и пришел один. Вы отрицаете, что посылали туда Гудвина, но я вам не верю. Он признает, что пробыл в кабинете Хеллера десять минут, поскольку деваться ему некуда. Портье видел, как он поднимался наверх, а пять человек – как он заходил в приемную. В ящике стола Хеллера обнаружен предназначенный вам конверт с пятьюстами долларами. Но решающий аргумент – это вот послание. Хеллер, сидя за столом и осознавая, что через несколько секунд его убьют, тратит последние секунды, чтобы оставить сообщение. Можно ли усомниться в смысле такого послания? Для меня оно яснее ясного. Это информация о лице – или лицах, – несущих ответственность за его смерть. Я предполагаю, что Хеллер желал указать на них. Вы не согласны с подобным предположением?

– Отчего же? Думаю, оно вполне допустимо. Даже весьма.

– Вы признаете это?

– Я не признаю – я констатирую.

– Тогда назовите мне другое лицо – или несколько лиц, – помимо вас самого, на кого могли бы указывать инициалы «N. W». Если вы не сделаете этого прямо сейчас, я забираю вас с Гудвином с собой, как важных свидетелей. У меня несколько человек в машинах. Если не я, так окружной прокурор заберет.

Вульф выпрямился и глубоко вздохнул, явно опечаленный.

– Вы на редкость несносны, мистер Кремер. – Он поднялся. – Прошу извинить, я отойду на минуту.

Обогнув ноги Кремера, Вульф направился в противоположный конец комнаты, к книжным полкам за циклопическим глобусом, потянулся вверх, достал томик и раскрыл его. Он стоял слишком далеко, чтобы я мог разглядеть, что это за книга. Сначала босс заглянул в конец, где обычно располагается предметно-именной указатель, а затем открыл на середине. Перевернул страницу, еще одну. Кремер, с трудом сдерживавший эмоции, извлек из кармана сигару, сунул в рот и принялся жевать ее. Он почти никогда не закуривал.

Наконец Вульф вернулся к столу, открыл ящик, положил в него книгу, а затем закрыл и запер.

Кремер заговорил вновь:

– Я вовсе не фантазирую. Вы его не убивали, вас там не было. И я даже не предполагаю, что его убил Гудвин, хотя возможность у него имелась. Я лишь говорю, что Хеллер оставил послание, которое привело бы к убийце, а оно состоит из двух букв «N. W», что означает «Ниро Вульф». Следовательно, вам что-то известно, и я хочу знать что. На следующий вопрос мне будет достаточно короткого и однозначного ответа – «да» или «нет». Известно ли вам нечто указывающее или способное указать на убийцу Лео Хеллера?

Вульф, вновь устроившийся в своем кресле, кивнул:

– Да.

– Ах, известно! Что же?

– Оставленное им сообщение.

– В сообщении значится лишь «N. W». Отсюда и начинайте.

– Мне нужна дополнительная информация. Мне нужно знать… Карандаши остались лежать на столе в том же положении, в каком вы их нашли?

– Да, их не трогали.

– В доме, естественно, дежурит ваш человек. Позвоните ему и дайте мне с ним поговорить. Вы можете слушать наш разговор.

Кремер заколебался. Предложение явно пришлось ему не по душе. Но потом он решил: собственно, почему бы и нет? Подошел к моему столу, набрал номер и сказал своему человеку на другом конце провода, что с ним сейчас поговорит Вульф. Вульф снял трубку со своего аппарата, Кремер продолжал слушать с моего.

Вульф говорил учтиво, но твердо:

– Как я понимаю, карандаши на столе остались в том же положении, в каком их обнаружили. Причем у всех них, кроме одного, на концах есть резинки, а та, которой недостает на единственном карандаше, располагается между двумя группами. Все верно?

– Да, все так и есть. – Детектив явно скучал, в чем я убедился, слушая разговор с третьего телефона, на столе за глобусом.

– Возьмите резинку и вставьте ее в карандаш, в котором она отсутствует. Мне нужно знать, прочно ли она там держится, не могла ли выскочить случайно.

– Инспектор, вы на линии? Вы велели не трогать…

– Выполняй, – проревел Кремер, – я здесь.

– Слушаюсь, сэр. Подождите, пожалуйста.

Последовала долгая пауза, а затем детектив снова заговорил:

– Резинка не могла выскочить случайно. Оставшийся ее кусок все еще торчит на конце карандаша. Ее нужно было потянуть с силой и оторвать, а рваные поверхности яркие и свежие. Я могу оторвать резинку от другого карандаша и сказать, сильно ли нужно дергать.

– Нет, благодарю, этого довольно. Но на всякий случай для занесения в протокол советую отправить карандаш и резинку в лабораторию. Пусть проверят, соответствуют ли друг другу рваные поверхности.

– Инспектор, мне сделать это?

– Ну, почему бы и нет? Пометь их должным образом.

– Слушаюсь, сэр.

Кремер вернулся в красное кожаное кресло, а я – на свое место. Инспектор зажал сигару зубами, так что она вздернулась кверху в уголке рта, и вопросил: