Эдди Рознер: шмаляем джаз, холера ясна! - Дмитрий Георгиевич Драгилев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Боливар, согласно О. Генри, не в состоянии выдержать двоих. Два концертных биг-бэнда в столице Белоруссии, может, и потянули бы. Впрочем, вопрос риторический. Гомель был памятен Рознеру первым концертом в освобожденной от фашистов БССР. А еще здесь жила Рут по возвращении из Кокчетава. Но главное заключалось в другом – в Гомеле посулили лучшие условия. К тому же Рознеру мерещился шанс получить звание народного артиста республики.
«Назло Росконцерту он хотел сделать там хороший коллектив. Часть музыкантов уехала с ним, – вспоминает конферансье Владимир Гилевич. – У меня в Москве решался вопрос с пропиской, поэтому нужно было все время присутствовать в столице. И в Гомель с Эдди Игнатьевичем я не поехал».
Среди уехавших – скрипач Валерий Трофименко, готовый (если скрипка больше не понадобится) играть на других инструментах – гитаре, электрооргане, лишь бы работать со своим кумиром, Михаил Холодный, когда-то игравший в оркестре на виолончели, но постепенно освоивший профессию дирижера, Ло Лонг…
Московские эстрадники были зачастую «приписаны» к дальним филармониям. Аида Ведищева выступала «от Донецка», Владимир Макаров – «от Северной Осетии», Гарри Гольди – «от Минска и Тулы». Сергей Герасимов музицировал от Читы, не побывав ни разу в этом городе. Под крышу филармонии Гомеля переехал московский потешный молодежный театр «Скоморох», где начинал Олег Марусев. Человек предполагает…
Многие бывшие подопечные остались в Москве, считая неразумным покидать «порт пяти морей», даже если речь шла о чистой формальности. Переоценил свои возможности и новый администратор оркестра, сыгравший свою роль в том, что Рознер на старости лет решился на сюжет призрачный и авантюрный.
Три с лишним десятилетия спустя в печати появились воспоминания Валерия Радькина, одного из тогдашних руководителей Гомельской филармонии. По словам Радькина, Рознеру предложили хорошую тарификацию. Эдди принял предложение без дальних слов.
После репетиций, которые длились меньше месяца, оркестр стал выступать. Эдди был доволен новой командой, отмечая высокий профессионализм бэнда. В него вошел квартет Кантюкова – Симоновского: контрабасист Игорь Кантюков, барабанщик Александр Симоновский (будущие солисты ансамбля «Мелодия»), пианист Владимир Девяткин из Тулы и рижский саксофонист Валерий Колпаков.
Александр Симоновский:
Мы хотели сломать традицию, Игорь и Владимир копировали аранжировки безумно популярных тогда биг-бэндов Боланда-Кларка, Тэда Джонса-Мела Льюиса, Дона Эллиса. Играли мы, например, пьесу «Турецкие бани» Эллиса в сложном ритме на 7/8. Слушая бобины с джазовыми записями, транслировавшимися по «Голосу Америки», выписывали оркестровые голоса. Записи были полны помех, ведь «вражеские передачи» глушились. Приходилось по нескольку раз прокручивать каждую фразу. Это сейчас любую аранжировку можно купить или скачать из Интернета, а тогда все было по-другому. Добавьте сюда еще и «художественный контроль». Хотя нас было трудно контролировать. Репетируем в гомельской тиши, вдали от большого начальства, а на гастролях играем то, что считаем нужным. Едва ли не в каждой гастрольной поездке к нам подходили местные музыканты, чтобы выразить свое восхищение.
В оркестре работали саксофонисты Виктор Подкорытов и Юрий Юренков (впоследствии – в ансамбле «Каданс»), трубач Лев Самохвалов (инспектор бэнда). Жили мы в одном из отелей Гомеля, выступали в зале филармонии. График был плотный. Особенно мне запомнились гастроли в Ленинграде в августе 1971 года. Мы давали концерты на летней эстраде Измайловского парка в течение 15 дней. И все эти дни – полный аншлаг!
Хорошее было время. В Ленинграде везде попадались забегаловки категории «рюмочная». Зайдешь, опрокинешь стопочку, закусишь… Как-то раз по случаю праздника или дня рождения выпили. Наутро – концерт. Виктор Подкорытов пошел к микрофону играть свое соло, а по пути опрокинул несколько нотных пультов. Шуму было – в прямом и переносном.
Рознер – личность незаурядная и колоритная. Он многое испытал, многое пережил, но был очень улыбчив. Музыкальным руководителем у него тогда работал Михаил Холодный. Интеллигентный человек, всегда внимательный и серьезный, Миша улыбался редко и говорил тихо. Однажды на репетиции в партитуру внесли изменения, которые я не отметил в своей партии и в результате сделал во время концерта ненужный акцент. Со словами «Саша, вы, наверное, забыли?» Холодный перечеркнул ноту, которую не следовало акцентировать. Однако на следующем выступлении я повторил свою ошибку. Тогда Миша снова подошел ко мне и, ни слова ни говоря, аккуратно выковырял лишнюю нотку из моей партии. В буквальном смысле. Во время гастролей в Новосибирске наш концерт транслировало местное телевидение. В антракте выясняется, что меня ищет вахтер. Барабанщик у вас где, спрашивает, его, дескать, к телефону. В телефонной трубке – незнакомый женский голос: «Мы смотрим телевизор, вы мне очень понравились». Рандеву было назначено на вечер после концерта. Красивая женщина оказалась.
Наверное, рознеровский магнетизм заряжал весь оркестр.
Областная филармония в качестве порта приписки предполагала свои особенности. Поначалу в нагрузку музыканты выступали в районных центрах, включая шефские концерты в периферийных ДК, где джаз не ждали. Позже напомнили о себе бюрократы, которые считали, что на содержание нового коллектива Эдди Рознера уходит слишком много средств, хотя оркестр был намного меньше московского – никакой смычковой группы. А «царь», которому сестра Эрна прислала приглашение, по-прежнему тормошил ОВИР. Вновь и вновь он получал отказ. Как выразился бывший отказник профессор Леонид Нисман, отказы делились на две категории: «музыкальные» – когда отсутствуют мотивы воссоединения с родственниками, и гордые – это если отъезд гражданина не отвечает интересам государства. Отказы Рознеру носили исключительно музыкальный характер.
Гомельский оркестр распался, официально просуществовав всего ничего: с 10 января по 6 октября 1971 года[52].
На пиджаках оркестрантов появляются инициалы «ЭР». Второй слева – Александр Симоновский. Гомель, 1971
Олег Марусев:
Это я его подбил на Гомель, Рознер был обеспокоен тем, что количество концертов сократилось. Однажды после выступления в Запорожье директор местной филармонии сказал: «Все замечательно. Но, честно говоря, я доложил
