50 х 50 - Гарри Гаррисон

— Приготовиться к отделению, — прохрипело радио, и мгновением позже астронавты ощутили знакомое чувство невесомости; ракета отделилась от самолета. Тут же запрограммированный компьютер включил зажигание, и ракета пошла на расчетную орбиту. Ускорение прижало астронавтов к креслам.

Внезапному возвращению к невесомости предшествовала серия мелких взрывов — это самоуничтожались болты, крепившие капсулу к ракете-носителю. В течение времени, которое показалось астронавтам неизмеримо долгим, инерция несла их дальше по орбите, а сила земного притяжения тащила назад. В динамике радиоприемника потрескивал фон несущей частоты, в который вдруг ворвался голос:

— Приготовиться к включению… руку на ключ… пошел!

Дэн щелкнул выключателем — и ничего не произошло. Во всяком случае, ничего такого, что они могли бы почувствовать. Они молча посмотрели друг на друга, а затем, не сговариваясь, перевели взгляды на высотомер, показывавший, что они снижались к отдаленной Земле.

— Приготовиться к выходу парашютов, — напряженно скомандовал Дэн, и в это мгновение динамик взорвался оглушительным криком.

— Эй, «Аполлон», это вы? Это Центр управления с мыса Кеннеди. Вы слышите меня? Повторяю, вы слышите меня? Отвечайте, если можете, ради всего святого… Черт возьми, Дэн, где вы там?! Эй, есть там кто-нибудь?

Голос захлебывался звуками, в нем явственно улавливалась истерика. Дэн щелкнул кнопкой переговорного передатчика.

— Дэн Кой здесь. Это вы, Скипер?

— Да… Но откуда вы взялись? Где вы пропадали? Отбой вопроса, отбой до приземления. Мы видим вас на экране, вы летите в море, в район патрулирования судов…

Астронавты посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись. Джино поднял большой палец: победа! У них получилось. Они сделали это. За вновь обретенной сдержанностью голоса Центра управления они чувствовали восторженное волнение, которое должно было породить их неожиданное возвращение. Для наблюдателей на Земле — этой Земле — они наверняка скрылись за диском луны и не появились из-за него. А теперь совершенно неожиданно появились — по прошествии нескольких недель, после того как у них давно должны были кончиться и кислород, и продовольствие. Им потребуется очень много раз и подолгу все объяснять.

Приземление получилось просто безупречным. Солнце сияло, ветра почти не было, море было совершенно гладким. Спустя две-три секунды после приводнения капсула выскочила на поверхность, и астронавты увидели в иллюминатор ласковые крошечные волны. Всего в нескольких милях над водой поднималась громада крейсера, уже мчавшегося в их направлении.

— Ну, все кончено, — с глубоким вздохом облегчения сказал Дэн, отстегивая привязные ремни.

— Кончено? — придушенно прохрипел Джино. — Кончено? А ты посмотри на флаг.

Крейсер описывал крутую дугу, и кормовой флаг гордо развернулся перед астронавтами. Красные и белые полосы, пятьдесят белых звезд на поле глубокого синего цвета.

А среди звезд, в центре синего прямоугольника сверкала золотая корона.

Последняя встреча

Хаутамяки посадил корабль на маленьком участке поверхности, покрытом обломками скал, остатке древнего лавового потока рядом с ледником. Чьонд подумала, что можно было бы совершить посадку и поближе, но командовал разведывательным кораблем Хаутамяки, и он принимал все решения. Конечно, она могла бы остаться на корабле: никто не заставлял ее пускаться с мужчинами в это ужасное, изматывающее и опасное путешествие по ледяной поверхности, здесь и там усеянной глубокими трещинами. С другой стороны, она не могла остаться и не принять участия в подъеме.

Там, высоко на склоне, находился какой-то радиомаяк, с этой ненаселенной планеты непрерывно посылающий сигналы на дюжине различных частот. Ей было необходимо присутствовать при его осмотре.

Гальяс помог ей перебраться через самый трудный участок, и она благодарно поцеловала его в обветренную щеку.

Было трудно рассчитывать, что радиомаяк установлен здесь кем-то, кроме людей, несмотря на то что корабль вел разведку участка Галактики, где люди еще не бывали. И все-таки существовала крошечная вероятность, что радиомаяк построен инопланетянами, не принадлежащими к человеческой расе. Чьонд решила обязательно присутствовать при его осмотре. Подумать только, сколько столетий искало человечество контакта с иными цивилизациями, сколько веков, исчезнувших во мраке прошлого…

Ей захотелось отдохнуть, она не привыкла к такому напряжению. Чьонд была в одной связке с двумя мужчинами — один находился выше ее, другой позади, — и, когда она остановилась, пришлось остановиться и им. Почувствовав ее нерешительный рывок, Хаутамяки замер на месте, медленно обернулся и посмотрел на нее сверху. Он молчал, но все его тело — с могучими мускулами, загорелое и совершенно обнаженное под прозрачным герметическим скафандром — выражало его чувства. Хаутамяки дышал легко и свободно, бесстрастно и презрительно глядя на ее широко открытый рот, хватавший воздух, и тяжело вздымавшуюся грудь. Что ты за человек, Хаутамяки, если с таким презрением относишься к женщине?

Смириться с присутствием Чьонд оказалось для Хаутамяки самым трудным. Когда два незнакомца поднялись по трапу на его корабль, он почувствовал себя оскорбленным.

Это был его корабль, его и Киискинена. Но Киискинен был мертв, а вместе с ним мертв ребенок, которого они так хотели. Мертв до рождения, даже до зачатия. Мертв потому, что погиб Киискинен и Хаутамяки больше никогда не захочет иметь ребенка. Однако работа еще не была закончена — они едва успели завершить половину обследования, порученного им, когда произошел несчастный случай. Хаутамяки решил не возвращаться на базу, что привело бы к колоссальной и ненужной трате топлива и времени, и попросил помощи. В результате прибыло подкрепление — новая исследовательская группа, совершенно неопытная.

Эта экспедиция оказалась для новичков первой — и хоть у них недоставало опыта, они все же были неплохо подготовлены. Да, они справятся с работой, которую им поручат, можно не беспокоиться. К тому же эти двое представляли собой группу, тогда как он, Хаутамяки, был всего лишь половиной группы, а значит, он обречен на одиночество, которое может превратиться в ужасную муку.

Если бы Киискинен был на корабле, Хаутамяки с радостью встретил бы новичков. Но Киискинен погиб, и Хаутамяки ненавидел пришельцев.

Первым к нему подошел мужчина и протянул руку.

— Меня зовут Гальяс, как вам уже известно, а это моя жена Чьонд.