Второй шанс (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

И пошла занимать своё место за режиссёрским пультом. Краем уха услышал чью-то негромкую беседу, из которой понял, что на днях по девятому каналу планируется запустить трансляцию Второй программы ЦТ, а в следующем году Пенза может начать принимать цветную картинку. Хм, то-то радость будет обладателям цветных телеприёмников, если в Пензе таковые имеются.

Нет, что ни говори, а Октябрь Васильевич большая умница. Исполнение гимна хором профсоюзов звучало на порядок мощнее и выгоднее, чем то, что мы делали на сцене ДК железнодорожников имени Дзержинского. Тут мне даже и возразить было нечего.

Однако самого руководителя хора то и дело что-то не устраивало, он то и дело останавливал запись, выговаривая то одному участнику хора, то другому, я даже услышал сказанную вполголоса недовольную реплику одного из операторов, что эдак они за один вечер израсходуют месячный запас плёнки. Кстати, запись велась на кинокамеры, и одновременно через микрофоны писалась звуковая дорожка. Впоследствии монтажёрам предстояло свести воедино звук и картинку.

Окончательный вариант, устроивший Гришина и согласную уже на всё режиссёра, получился только с пятого дубля. Когда стало ясно, запись окончена, я подошёл к руководителю хора, смотревшего на меня с долей опаски, словно я мог его укусить.

– Ну что я скажу, Октябрь Васильевич…

Сделав театральную паузу, я широко улыбнулся и протянул Гришину свою ладонь:

– Браво! Лучшего я и ожидать не мог.

Тот, словно скинув со своих плеч пару пудов веса, облегчённо выдохнул и тоже расплылся в улыбке:

– Ну и прекрасно, а то у вас сначала был такой вид, будто вы собираетесь меня укусить.

Я не выдержал и от души рассмеялся; надо же, как совпадают наши мысли!

– Нет-нет, всё было здорово, наше исполнение на концерте во Дворце культуры не идёт с вашим ни в какое сравнение.

Между делом напомнил Гришину, что он обещал мне помочь с регистрацией гимна.

– Как же, я всё помню, Максим, всё помню… В течение пары недель вопрос будет решён.

Вскоре довольный Гришин и его команда потянулись в импровизированную гримёрку, функции которой выполнял один из кабинетов на втором этаже телецентра, менять казённую одежду на свою, гражданскую. Я подумал, что, пожалуй, и мне можно уйти тихой сапой, но тут меня перехватил молодой мужчина со слегка подкрученными усами, в котором я узнал тележурналиста, работавшего на концерте во Дворце культуры Дзержинского.

– Максим, привет! – улыбнулся он. – Хорошо, что я тебя успел застать, только что закончил писа́ться в соседней студии, заглядываю сюда – а здесь ты. Будем знакомы, Дмитрий Вишневский, ведущий молодёжной программы «Парус».

Он протянул мне свою пухлую руку с печаткой на безымянном пальце правой руки. Выглядел Вишневский вообще каким-то холёным, сразу видно, не пролетарий. Тем не менее, какой-то антипатии он во мне не вызывал, и я, пожимая ему руку, тоже расплылся в улыбке.

– А я вас помню, вы на том юбилейном концерте тогда работали, я ещё у вас спрашивал, когда и в какой программе будут показывать сюжет.

– Точно! Но тогда мы снимали сюжет для другой передачи, а так я вообще-то в «Парусе» работаю. Кстати, смотришь мою программу?

– Случается…

– И как впечатление?

– В общем-то очень даже неплохо. Но можно было бы её сделать ещё интереснее.

– Ну-ка, ну-ка, говори, – в глазах Вишневского появилась заинтересованность.

– Например, добавить показ клипов или концертных выступлений зарубежных исполнителей. Естественно, видеоряд которых и содержание песен не пропагандируют низменные ценности западного мира, – тут же добавил я, увидев приподнятые брови Вишневского. – Те же «Битлз», например, в своих песнях, наоборот, частенько критикуют пороки капиталистического общества. Опять же, почему бы не делать клипы собственного производства? Есть же в Пензе неплохие группы… то бишь ансамбли: «Аврора», «Мифы», «Искатели»…

– «Аврора» уже распалась, так же как и «Мираж», который на обломках «Авроры» создавал Раф Губайдуллин, – вздохнул журналист. – Кстати, в сентябре 69-го, ещё до моего прихода на телевидение и перед самым своим распадом, «Аврора» записывалась как раз в этой студии… А ты знаешь, я на вашем выступлении был так впечатлён, что подумал, почему бы нам не записать ваше выступление в нашей студии? Видишь, как наши мысли совпадают! И между прочим, руководство телеканала в лице Вениамина Андреевича Бармина, посмотрев плёнку с записью юбилейного концерта, очень хорошо отзывалось о вашем выступлении. Ты как, в принципе не против записаться для программы «Парус»?

Ха, ещё бы я был против! Правда, сумел сохранить невозмутимое выражение лица, прежде чем благосклонно кивнуть:

– Это было бы для нас очень почётно, хотя и возлагает большую ответственность. А что именно вы хотели бы услышать на записи?

– Да хотя бы то, что ваш ВИА исполнял на концерте, но прежде всего «Никогда он уже не вернётся из боя». А у вас есть ещё песни?

– В принципе, уже на полноценный магнитоальбом набирается.

– Какие вы молодцы! А что-нибудь записывали на плёнку? Просто перед записью хотелось бы послушать и отобрать песни.

Блин, этот Вишневский просто провокатор какой-то… Что называется, и хочется, и колется. Я даже закусил губу, но вскоре, решив, что всё тайное рано или поздно становится явным, мысленно махнул рукой.

– Ладно, принесу я вам бобину с записью, только нужно подождать с недельку, если вы не против, мы ещё не все песни записали.

– Так и не горит, конечно, подожду.

С другой стороны, подумал я, из одного целого альбома можно сделать выборочную копию с более-менее «правильными» песнями, и уже её отдать Вишневскому.

Он достал из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнот с ручкой, что-то начеркал на листочке, вырвал его и протянул мне:

– Это номер моего рабочего телефона, я бываю на месте шесть дней в неделю, кроме воскресенья, с девяти утра и иногда до девяти вечера. Как ваш альбом будет готов – сразу мне звоните.

В четверг мы заканчивали запись нашего альбома. Мой рассказ о приглашении выступить на телевидении вызвал у группы «GoodOk» небывалый душевный подъём. Тут же посыпались дополнительные вопросы, но я заявил, что запись состоится не раньше, чем мы предоставим телевизионщикам магнитную запись наших песен. Так что давайте как раз и приступим к делу.

На прошлой неделе мы не успели добить «Франсуазу»[37], намучившись с «Ковчегом» и посвящённой Инге песней, и сегодня я решил наконец записать эту пародию на шекспировский романтизм в акустической версии, для чего один микрофон установил перед гитарой, а второй использовал, как обычно, для вокала. Только с пятой или шестой попытки результат меня более-менее удовлетворил.

Послушав позже запись, Валя, Юра и Лена выразили полное одобрение, и я предложил послушать им ещё одну свою старую вещь. То есть для 58-летнего Максима Варченко она старая, а парням и Лене я объяснил, что сочинил её на днях. В общем-то, мелодия неплохая, как мне всегда казалось, только припев получился по содержанию немного попсовым, из-за этого я на всякого рода вечеринках и не исполнял её. А тут подумал, мол, почему бы и нет? Взял в руки «ленинградку» и спел «Ищу»[38]. Народу в целом пришлась по вкусу, послышались голоса, что можно записать её сходу в электрической версии.

– Нет, сходу не получится, надо подумать над аранжировкой, – остудил я их пыл. – А кроме того, сочинить партию соло-гитары перед последним припевом.

Валя, Юрка и Лена вынуждены были со мной согласиться. Наш басист заявил, что тогда пускай магнитофон ещё здесь побудет, пока мы весь имеющийся материал не доведём до ума, а потом добавил, что надо бы и название для альбома придумать. Со всех сторон посыпались было предложения, включая совсем уж загадочные, что-то типа «Алюминиевый дракон», но я остановил этот гомон, призвав всех к тишине.