Владимир Высоцкий… и его «кино» - Марк Исаакович Цыбульский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Супруга М. Швейцера и она же второй режиссёр фильма Софья Милькина об истории появления баллад рассказала когда-то очень подробно.
«…Поскольку фильм задумывался на американском материале, то и виделся он нам сделанным в американской манере. А американское кино очень широко используется приемом сквозных баллад, и там есть блестящие их сочинители и исполнители. Мы просмотрели массу материала в фондах и убедились, что сделать такое у нас – вещь почти невозможная. Мы не видели ни автора, ни исполнителя. <…> Швейцеру казалось в то время, что нужного нам человека вообще нет. Речь даже шла о приглашении Дина Рида. Но мы на это не пошли и, к счастью, на нас не очень и давили, да это бы и очень дорого стоило. Мы были в тупике… И я произнесла фамилию Высоцкого… Позвонила ему и сказала: мы хотим дать тебе посмотреть сценарий – прочти, выскажи свое мнение и скажи, не хотелось бы тебе заняться теми балладами, которые там есть. Он сказал: “Давайте”. И где-то в коридоре “Мосфильма” я передала ему этот сценарий… Это было в пятницу. В следующий четверг он позвонил нам домой и сказал: “Я прочел сценарий, мне очень нравится, я возьмусь за эту работу. Я бы хотел встретиться и поговорить”. Я предложила встретиться просто у нас дома. Он сказал: “Хорошо, я приду с гитарой. В воскресенье”.
Софья Милькина, Владимир Высоцкий
И он пришел в воскресенье… Швейцер думал, что Володя пока будет только спрашивать и придется отвечать, отвечать… А Володя вдруг и говорит: “Ребята! Я написал уже баллады. Я вам их спою. Понравятся они вам – хорошо, а нет – вы мне скажите, и я буду делать еще. Только я предупреждаю: они длинные. Набирайтесь терпения, я буду играть”. Он сел на диван, поставил перед собой стул и вытащил стопку листов, исписанных карандашом. Он их даже еще наизусть не помнил!
Он начал было уже петь, но вдруг вскочил и сказал: “Знаете, я всегда страдаю от своей дешевой музыки. Я ровно настолько композитор, насколько мне необходимо спеть мои стихи. Но учтите, что я просто потребую, если вам это понравится, чтобы композитор картины превратил это в музыку, слушайте баллады”.
И он спел! Он спел “Балладу о маленьком человеке”, “Балладу об оружии”, “Балладу о Кокильоне”, он спел “Грустную песню” (“Кто-то высмотрел плод, что неспел…”), он спел песню хиппи “Вот это да!” – и сказал: “Вот это я написал для себя, я же буду играть этого вашего Билла Сигера”, – так прямо и сказал, спел “Мистерию хиппи” и спел еще “Песню об уходе в рай”. Семь баллад! Почти все! В следующий раз он дописал только “Манекены” и “Песню футбольной команды «Медведи»”.
Швейцер был совершенно ошеломлен! На этой сценарной бумаге вдруг вырос такой зеленый, такой сильный, такой могучий росток! Эта бумажная работа дала толчок такому могучему художественному взлету. Ну, может быть, это чуть-чуть не совпало с нашим ожиданием – это было не американской песней, но тут же возникло ощущение, что – ну шут с ним! – пусть оно и не будет американской песней, ведь картина делается не в Америке». [2]
В литературе о Высоцком часто цитируются эти воспоминания С. Милькиной, особенно та её часть, где говорится о том, что Высоцкий написал семь баллад за шесть дней. Твёрдых доказательств того, что это авторская фантазия, у меня нет, но здравый смысл подсказывает, что такой подвиг стихосложения вряд ли возможен. Впрочем, разговор сейчас не о скорости написания, а о том, что стало с балладами после их создания. Информация об этом содержится в двух источниках – цитированных выше воспоминаниях С. Милькиной и в беседе журналистки Наталии Крымовой с С. Милькиной и М. Швейцером. В сокращённом виде эта беседа опубликована в книге Н. Крымовой «Высоцкий. Ненаписанная книга»[14], а полный вариант расшифровки фонограммы беседы напечатан в 35-м выпуске «Беларусских страниц»[15]. Я использую для цитирования наиболее полный текст.
«Когда Володя их (баллады. – М. Ц.) показал, – вспоминает С. Милькина, – мы, откровенно говоря, ахнули – что же делать с “Балладой о маленьком человеке”, ведь она не может быть реализована просто из-за своей длины! В прологе кусочку, представляющему Мак-Кинли, может быть уделено от силы 30 метров, а эта баллада занимает все 200. Значит, она обречена». [2]
«Баллада о Кокильоне» с самого начала не планировалась в картину, хотя у Высоцкого была интересная задумка, связанная с этой песней.
С. Милькина:
«Вернулся домой подвыпивший Кокильон – Сергачёв, седой господин, где-то подгулявший, с ружьём, охотник… Пришёл домой, жена там где-то спит, а возле лаборатории ходит в неглиже такая прелестная миленькая горничная, и он начинает её догонять и целовать. И в момент, когда он прижал её к какой-то своей научной технике, он и нажал на этот самый крантик, и газ “кокильон” наполнил комнату, и он уснул.
Так вот с этим совпадали слова “проверить состояние таинственного тела, узнать, что он такое: оно или она?” То есть научный эксперимент не имел места, имела место прелестная история того, как учёный ухаживает за горничной в своём доме. Вот какая у него была линия, и вся песенка была в этом смысле ироничной и смешной». [3]
Аналогичная история произошла и с песней «Кто-то высмотрел плод» – Высоцкий хотел, чтобы песня была в картине, а режиссёру она была не нужна.
С. Милькина: «Был в картине эпизод, где робкий человек Мак-Кинли вышел на свидание к своей невесте и, уже много раз уходящий от того, чтобы сказать последнее слово о браке, ждёт её, и в этот момент, как Володенька сказал, он попадает в какую-то длинную очередь в метро, непонятно куда ведущую. Выясняется, что люди хоронят каких-то двух деятелей, двух каких-то убитых чёрных борцов за что-то…И он по-чаплински становится в эту очередь вместо того, чтобы бежать к любимой на встречу, трусит вместе с ними к гробам, и белые орхидеи вместо Беттл попадают на крышку
