Семь дней в июне - Тиа Уильямс

Единственное, что стояло между ней и дверью в вестибюль, – это толпа фанатов, членов книжных клубов и победителей конкурсов Goodreads, которые пришли поддержать любимых авторов. Это была веселая компания, одетая в футболки с принтами любимых книг. Одна женщина была одета как персонажи с обложки книги Тиффани Хэддиш «Последний черный единорог»[153]. Другая уговаривала Тайари Джонс подписать ей чехол для айфона.

Оглядев толпу в поисках прохода, Ева заметила группу в последних рядах. Ух ты, они были особенно громкими. И одеты ярко и вычурно.

И было в них что-то знакомое. Это были… Подождите… Подождите…

Поднявшись на цыпочки, Ева увидела ведьминские шляпы, метлы, платиновые кольца.

Одна женщина держала табличку с фотографией Евы и Шейна, которые ели мороженое. Надпись фломастером гласила: «Желаю сегодня удачи Еве и ее реальному Себастьяну!» Другой парень сделал шелкографию с фотографией Шейна на футболке, сопроводив ее цитатой из романа «Проклятые», книга первая: «Его глаза были любопытного бронзового цвета, как бокал бренди, освещенный лучами солнца».

Женщина с очень знакомыми медно-рыжими волосами и стрижкой боб размахивала плакатом с надписью «Школьные возлюбленные → лучшие писатели! #SebastianAndGiaAreReal».

Школьные возлюбленные? Но… никто не знал…

Ева прищурилась, глядя на женщину. Рыжий боб. Она закрыла рот ладонью. Рассеянная официантка с вечеринки Сиси! Ева быстро прочла последнее сообщение в своей фан-группе.

Главные новости фандома

Я заметила Еву и Шейна Холла на вечеринке в Бруклине. ВМЕСТЕ. И подслушала, что они встречались в выпускном классе. И еще подслушала, что образ Себастьяна написан с Холла. Мы нашли нашего Себастьяна, детки. #staycursed

Мигрень разыгралась беспричинно и всерьез, в глазах темнело, лица расплывались. А теперь Еву еще и мучила мысль о том, что ее лучшая подруга случайно наняла фанатку «Проклятых», чтобы раздавать креветки.

Ева была в ужасе. Ей хотелось унять этот хаос, подойти к официантке-шпионке и потребовать, чтобы она прекратила распространять слухи.

Но… разве это слухи? Шейн был прототипом Себастьяна. И они были школьными возлюбленными. Любой писатель где-то черпает вдохновение, и ее муза просто оказалась реальным человеком. Это была правда, ее правда, и ей нечего было скрывать.

Неделю назад подобное разоблачение убило бы Еву. Но сегодня она просто приняла случившееся. Она сделала это. На протяжении многих лет она доводила своих поклонников до исступления. И наконец-то поняла, что их преданность говорит о любви к ее созданиям. Для нее Себастьян и Джия были обузой. Но читатели их обожали, судьба персонажей – вопрос жизни и смерти. За них искренне переживали.

И тут, несмотря на разрывающуюся от боли голову и нарастающую тошноту, на нее снизошла ясность. Это было именно то, чего она так хотела. Ей нужна была постоянная любовь. Любовь простая и обычная, которая не вдохновит фантазию. Коллекция священных, незаметных, будничных событий, а не драм и трагедий с высокими ставками. Она хотела отношений, которые выбрала бы сама, по своей воле, всегда.

Сдерживая слезы, Ева протиснулась сквозь толпу к группе фанатов. Прежде чем ей сказали хоть слово, Ева заключила в крепкие объятия поклонника с платиновыми клыками.

Фанаты заохали.

– Ева Мерси, из плоти и крови! – воскликнул клыкастый поклонник. – За что мне такое счастье?

– За то, что поддерживали меня все эти годы. В огромном зале, полном великих писателей, вы выбрали меня. Спасибо.

С этими словами она направилась к выходу. Ничем не обремененная, сбросившая оковы.

Шейн метался по фойе, приглушенные звуки музыки и аплодисментов доносились из-за дверей. Он вышагивал очень долго и уже начал беспокоиться, что никогда не наберется смелости войти в зал.

Вестибюль был пуст, если не считать нескольких фотографов и мелких публицистов, слонявшихся на ступеньках. Время от времени двери открывались, и люди устремлялись в залы ожидания. Но его никто не беспокоил, и не случайно. Выражение его лица отбивало у встречных желание завязать беседу.

Шейн так быстро вышел из туалета в аэропорту, что не успел проверить, как выглядит. В кобальтово-синем костюме Tom Ford, который он не помнил, как покупал или упаковывал, небритый и с отсутствующим взглядом. Он весь день провел в напряжении. Не ел. Он все еще был на взводе. Он потерял Тая.

К тому времени, когда Шейн добрался до больницы, Тай был на аппарате искусственной вентиляции легких и не реагировал на происходящее. Шейн держал его большую, мягкую руку, призывая очнуться. Он торговался с ним, обещая, что сделает все, чтобы Тай был в безопасности, что будет прилетать в Провиденс раз в месяц – нет, два раза в месяц. Он купит квартиру в городе и поселит в ней Тая. Шейн говорил, что ему больше никогда не придется ввязываться в опасные приключения из-за денег, что он даст Таю все, что нужно. В конце концов он повторял названия планет снова и снова, пока его голос не надломился и тщетность любых слов не пронзила его болью в самое сердце.

Все было бесполезно. Тай ушел. Шейн попро-щался.

Его потеря казалась слишком большой, слишком жестокой, чтобы с ней справиться. Но, несмотря на внутреннее ощущение опустошенности, он заставил себя идти вперед. Сейчас он мог думать только об одном: что он скажет Еве.

На этот раз он будет готов. Это будет не так, как неделю назад, когда он явился и действовал по наитию. Она заслуживала большего.

В самолете он написал целую речь.

Репетировал во взятой напрокат машине, на которой спешил к месту проведения церемонии. И сейчас, шагая по вестибюлю, он снова проговаривал нужные слова.

Шейн был готов. Пока Ева не ворвалась в двери вестибюля, поразив его до глубины души.

Она взволнованно вздохнула и поморщилась, прижав пальцы к виску. Он увидел шквал эмоций, скользнувших по ее лицу, а потом… ничего. Она застыла в ледяном, пугающем спокойствии.

Шейн забыл все, что собирался сказать.

– Привет, – проговорила она.

– Привет, – прохрипел он и не узнал своего голоса. Он не разговаривал уже несколько часов. Прочистив горло, он пошел в ее сторону. Она скрестила руки на груди, и он, правильно истолковав намек, остановился в нескольких шагах от нее.

Боже, от вида Евы захватывало дух, даже поодаль. Сердце Шейна сжалась.

– Прости меня, – произнес он.

– Не извиняйся.

– Я все объясню.

– Я и сама могу все объяснить, – сухо сказала она и стремительно приблизилась к нему, встав почти вплотную. – Я уверена, что у тебя есть веская причина, чтобы так с нами обойтись. Может быть, ты забыл. Может быть, это было слишком трудно для тебя и все произошло слишком быстро. И ты прав. Но ты не только меня обманул, ты обманул мою дочь. Нельзя обещать что-то детям, а потом исчезать.

По причинам, которые Ева не могла знать, эти слова будто ударили его кулаком в челюсть.

– Поверь мне, – сказал Шейн. – Я