Райская птичка - Трейси Гузман

Элис предстояло скоротать целый день. Спать она не могла. Мерить шагами ковер казалось бесполезным. Элис покинула убежище спальни, взяла из малой прихожей свое пальто, надела рукавицы и повязала низ лица шарфом. Воздух снаружи кололся и пах зимой. Шагая, Элис смотрела под ноги, чтобы не прозевать трещину в дорожке, коварный игольчатый плод амбрового дерева или скользкий лед. В отличие от большинства людей, которые узнавали свой район по зданиям, мимо которых проходили, и по людям, с которыми здоровались, Элис узнавала свои места, глядя то вверх, то под ноги. Она определяла, где находится, по заброшенному гнезду на дереве, по ямкам в цементе дорожки, по стертому кирпичному бордюру, за которым росли розы миссис Дикон, и по совку, наполовину всаженному в землю у края подъездной аллеи церкви для обозначения чего-то безымянного.

Шли годы, и в какой-то момент город превратился для Элис из полустанка в дом. Он забрал ее себе, несмотря на стремление Элис оставаться в изоляции, несмотря на ее попытки держаться в стороне от суждений, домыслов и жалости, к которой она питала особое отвращение. Но Сейси, Фрэнки и Финей подорвали ее устои. Они бросали ей крошки, выманивая из укрытия в мир. Они приходили с дразнящими обрывками сплетен и уходили со свидетельствами ее обычности, с крошечными семенами, которые затем сеяли по городку, чтобы явить ее миру во плоти: Элис заразилась от Фрэнки простудой; Элис понравился рецепт кукурузного хлеба миссис Уитейкер; Элис думает, что родительский комитет должен провести благотворительную акцию, чтобы купить новые книги для школьной библиотеки. Она ничем этого не заслужила. Финей… Руке уже не хватало тонкой, поношенной фланели его рубашки, а лицу – покалывания его щетины.

Она дважды обошла квартал, дожидаясь, пока все в ней уляжется, и вот уже ноги стали слишком тяжелыми, чтобы их поднимать, а воздух слишком густым, чтобы втягивать его в легкие. Когда она вернулась в дом, у Сейси уже был готов обед: горячий чай, говяжий суп с овощами, тарелка крекеров и к ним чудесный плавленый сыр с перцем. Экономка стояла спиной к раковине, скрестив перед собой руки и подняв брови, как будто ждала оправданий.

Элис посмотрела на подругу:

– Ты в курсе, да?

– Не знаю, о чем вы говорите.

– Сыр тебя выдал. Ты готовишь его только тогда, когда пытаешься уговорить меня на что-то, чего мне не хочется.

Сейси фыркнула:

– Не моя вина, что эти стены такие тонкие.

Элис отодвинула еду и уронила голову на стол.

– Вы будете есть вполне пристойный обед, который я вам приготовила?

– Я не голодна.

Сейси шлепнула себя ладонью по боку, и Элис подскочила.

– Не заставляйте меня сердиться на вас еще больше, чем я уже сержусь. Послушайте. Не вам решать, что о вас подумают другие. Понравитесь вы им или нет. Эта девочка заслуживает…

– Она уже не девочка, Сейси.

– Вы знаете, о чем я. Этот человек имеет право знать, что произошло.

– Зачем? Чтобы отпустить мне грехи? А как же она? Натали ездила к ней по два раза в год, Сейси, с самого ее рождения. Агнета, наверное, любит ее. Скорее всего, она даже не знает, что Натали умерла. Разве можно очернять их отношения только для того, чтобы найти для себя местечко в ее жизни? Разве это не сделает меня такой же жестокой, какой была Натали?

– Вы никогда не очерняли мисс Натали при жизни. И не думаю, что вам придется делать это теперь. Правда все равно выйдет наружу. Она всегда выходит, – Сейси села рядом с Элис. – Только не говорите, что вам не хочется увидеть свою девочку.

Увидеть. Это слово разомкнуло цепь и положило начало махинациям. Вовсе не обязательно что-то говорить Агнете. Если ее можно разыскать, не достаточно ли будет просто увидеть ее лицо, постоять настолько близко, чтобы услышать эхо ее походки, запомнить поворот ее головы, изгиб ее пальцев? Это было в равной степени подменой и ложью – средствами, к которым прибегла бы Натали. Но идея уже родилась и как угорелая носилась у нее в мозгу, распаляя тихое, ровное пламя. Я могу увидеть свою дочь.

Глава тринадцатая

Небо было пурпурным, когда она выглянула из окна поезда где-то посреди Канзаса – штата, который оказался гораздо обширнее, чем она представляла. Финей отвез ее в Нью-Берн за час до отправления поезда и остался ждать вместе с ней. Оба ерзали туда-сюда на твердой вокзальной скамье, пока чуть позже полуночи Элис не села в свой вагон. Темы для разговоров были исчерпаны, ведь всю предыдущую неделю они только и делали, что спорили. Сначала о ее твердом решении ехать самой, а потом о виде транспорта, который она выбрала. Все эти пререкания и увертки вымотали их, и Элис волновалась за Финея, которому предстояло вести машину так поздно и в таком усталом состоянии. Он был еще слишком зол на нее, чтобы действовать рационально, а у нее не осталось сил на еще одну битву. После того как Элис нашла свое место в вагоне и проводник поставил наверх ее чемоданы, почти все восемь с половиной часов до Чикаго прошли для нее во сне. Потом было шестичасовое ожидание на вокзале «Юнион-Стейшн» и посадка на скоростной поезд «Саусвест Чиф» до Лэми, что в пятнадцати милях к югу от Санта-Фе. Почти все это время Элис тоже проспала, не тревожась о том, как она выглядит и не попытается ли кто-нибудь украсть ее чемоданы или оглушить ее ударом по затылку. Она так давно не была легкомысленной, что едва узнавала это ощущение. Она столько лет не испытывала свое тело на прочность, что теперь это дарило ей странное чувство освобождения.

– Это нелепо, – говорил Финей. – Тебе нужно лететь. Не понимаю, почему ты не даешь мне купить билет. Ты могла бы добраться туда за четыре часа вместо сорока.

– А что, если я не хочу быть там через четыре часа?

– Ну конечно. Гораздо лучше пару дней потрясти свои больные суставы в поездах. Абсолютно логично. Элис, тебе это не под силу.

Она жалела, что не может засадить по чему-нибудь кулаком так, чтобы загудело, и не страдать потом от последствий, прекрасно понимая, что этим чем-то был бы Финей.

– Перестань. Так бы ответила Натали, если бы я когда-нибудь дала ей повод. Ты не можешь делать все вместо меня, Финей.

Он смотрел на нее будто громом пораженный, и она почти пожалела о своих словах. Сравнивать Финея с сестрой было непростительно, но в данном случае это было правдой.

– Кроме путешествий в кабинет физиотерапевта, когда дорога занимала максимум час, я никуда по-настоящему не ездила со времен колледжа. Для меня будет слишком, если я сяду в самолет и через несколько часов приземлюсь в пяти штатах от дома. Мне нужно больше времени, чтобы осознать все это, прежде чем я попаду туда физически.