Гавана - Стивен Хантер

— Вы были там? Минутку, минутку... Вам повезло, что на берегу оказался тот старый коп. Иначе наш малыш сейчас жировал бы в Мексике и готовил следующий набег.

— Нет, мистер Лански. Позвольте ввести вас в курс дела. Мы сделали то, о чем говорили. Мы были там, потянули кое-какие ниточки, удостоверились, что того малого поймали, что его посадят в тюрьму, после чего с ним будет покончено.

— Может, и так. Вы счастливы, я счастлив, а теперь разойдемся и будем надеяться, что ничего подобного больше не случится.

— Отличная мысль. А если случится, то наше взаимовыгодное сотрудничество продолжится.

— Пусть так.

— Поэтому я хочу сделать вам подарок. В знак признательности. Лично для Мейера Лански. Подарок, который сможет оценить только он один.

Глаза старика прищурились. Он подался вперед, потом полез в карман, достал уже обрезанную дорогую сигару, разжег и выдохнул струйку дыма.

— Что там у вас? Мешок денег? Сведения о стукачах, которые пьют, трахаются и играют в рулетку за наш счет и под нашей защитой, а сами работают на вас?

— Тут я вам ничем не могу помочь. Это новые дела. А я говорю о старых.

Старик бросил на своего молодого собеседника подозрительный взгляд. Направление, которое принял разговор, ему не нравилось. Куда клонит этот тип? Предлагает устроить маленький заговор? Он смерил мальчишку пристальным взглядом, но увидел всего лишь студента, бесхитростного и глуповатого.

— Чего вы хотите?

— Ничего. Просто дать вам то, о чем вы мечтаете.

— И что же это?

— Справедливость. Месть. Сведение старых счетов. Заслуженное наказание. То, на чем стоит ваш мир.

— О чем вы говорите?

— Я слышал одну историю. Говорят, что жил на свете один молодой человек, который был вам вместо сына. Он обладал даром предвидения. Умел делать дела. Но когда он алкал в пустыне, вы сделали так, что он вышел из игры.

— Мать твою! — фыркнул Мейер, который терпеть не мог ругаться. — Кто ты такой, сынок? Со мной нельзя так разговаривать. Ты не знаешь, с кем имеешь дело.

— Я передал только то, что слышал.

— Я любил Бенни Сигела как сына. И ни за что, ни за что в жизни не причинил бы ему вреда. Я не бандит и не убийца. Конечно, не ангел, но горжусь тем, что мне не нужно убивать. Я слишком умен для этого.

— Человек, который убил Бенни Сигела, здесь. В Гаване.

Старый Мейер откинулся на спинку стула и смерил пристальным взглядом сидевшего напротив безмятежного щенка, пытаясь отыскать его слабое место. Он видел приятное незапоминающееся лицо, ясные глаза, коротко остриженные волосы. Собеседник не облизывал губы, не глотал слюну и не делал тех непроизвольных жестов, которыми выдают себя лжецы. Мальчишка смотрел на него и был совершенно спокоен.

— Я вас внимательно слушаю.

— Мы привезли его сюда. Он был нашим стрелком. С этой работой он справляется лучше всех на свете. Тут ему нет равных.

— Справиться с Беном мог только мастер своего дела.

— О да, можете не сомневаться, он действительно мастер. Вы его видели. Ваш чокнутый нью-йоркский молодчик почуял запах и дважды бросался на него. Хорошо, что вы удержали парня, потому что в бою один на один Эрл прихлопнул бы его, как муху.

— Мне это не нравится, — сказал Мейер Лански. — Зачем вы это рассказываете?

— Хочу, чтобы вы поняли, как мы ценим вашу помощь и сотрудничество. Такова наша благодарность. Бенни Сигела убил этот ковбой — Эрл Суэггер. Восемь раз выстрелил ему в голову. Это было в сорок седьмом, в Беверли-Хиллз. Разрядил карабин в лицо и ушел, посмеиваясь. Бенни говорил, что рассчитается с ним за Хот-Спрингс и сорок шестой год. Эрл боялся, что Бенни выполнит свою угрозу, и ударил первым. Эрл — убийца. Спросите у японцев. Он перебил их столько, что счет потерял.

— Все это разговоры. Откуда я знаю, что вы не ловите меня в сети? Вы, ребята, известные пауки.

— Вы правы. Но Эрл сам рассказал мне об этом в горах, когда мы были одни. Вы все еще сомневаетесь? Тогда я передам вам то, что слышал от Эрла. Этого не знает никто, кроме копов и человека, который убил Багси Сигела. Есть одна мелочь, известная только стрелку. О ней никогда не писали в газетах. Можете проверить. Тогда вы убедитесь, что я говорю правду.

Мейер мрачно смотрел на него, пытаясь увидеть насквозь.

— Вот она, — сказал важный щенок. — Выстрелив в него семь раз, он подошел к самому окну. Бен Сигел был уже мертв, его голова напоминала решето. Он лежал на диване. Его красивый трикотажный костюм от Гленна был залит кровью. Ноги были скрещены, на коленях лежала газета «Лос-Анджелес таймс». Но Эрлу было этого мало. Эрл тщательно прицеливается... — молодой человек сделал вид, что целится из легкой винтовки, зажмурил глаз и нажал на воображаемый спусковой крючок, — и — бабах! — всаживает последнюю пулю ему в глаз. Выбивает его. Эрл хороший стрелок, так что это ему раз плюнуть. Глаз отлетает в другой конец комнаты и падает на ковер. Все правильно? Вы знали об этом?

Мейер знал. Это знали все старики. Они заплатили за эту информацию хорошие деньги. Но никто другой этого не знал. Кроме человека, который убил Бена Сигела.

— Эрл находится в тюрьме пригорода Гаваны, — сказал молодой человек. — Завтра в четыре часа дня его повезут в аэропорт и вышлют из страны. Машина через Серро выедет на авеню Мангиари, а потом свернет к аэропорту. Машина будет одна, с двумя полицейскими в штатском, черный «бьюик-родмастер» сорок восьмого года. Суэггер в наручниках будет на заднем сиденье. Они выедут на шоссе около четырех часов пятнадцати минут. Скажите мне, мистер Лански, после завтрашнего дня люди еще будут говорить, что Мейер никогда никого не убивал?

Лански смотрел на него, а сам думал о том, как быстро удастся связаться с Фрэнки Карабином. Наконец-то до старика дошло, зачем к нему прислали этого недоумка.

52

— Ну, мистер Суэггер, — сказал представитель посольства, — кубинцы наконец увидели свет в конце тоннеля. Вас освобождают. Это ваш последний день на Кубе.

Эрл пробыл в тюрьме около недели. Честно говоря, претензий у него не было. Кубинцы обращались с ним хорошо, и в некотором смысле это даже радовало, что на свете еще остались такие места. Никто не давал ему плохих советов, никто не пытался манипулировать им и заставлять делать то, что было ему не по душе. Его просто хорошо кормили и оставляли в покое.

— Отлично, — сказал он. — Значит, я улетаю отсюда?

— В пять тридцать вас посадят на самолет «Эр Кубана» до Майами. Потом благодаря любезности государственного департамента вас доставят в Сент-Луис. Оттуда доберетесь сами. Конечно, кубинцы ясно дали понять, что сюда вы больше не вернетесь.

— И не собирался.

— Вот и хорошо. Ваши веши из отеля забрали. Правда, одежда, которую вы купили за казенный счет, принадлежит правительству и отправлена на государственный склад.

— Я бы и сам ее не взял.

— Ваш костюм пришлось отдавать в чистку.

— Ребята, вы когда-нибудь перестанете путаться у меня под ногами? — спросил Эрл.

— Сэр, кажется, я слышу в вашем голосе саркастическую нотку. Вы нарушили закон, и мы лезли вон из кожи, чтобы всячески облегчить вашу участь. Кубинская судебная система может быть очень жестокой, а с вами обращались вполне прилично.

Эрл только улыбнулся в ответ.

— Вас выпустят в четыре часа дня и отдадут двум кубинским полицейским. Вы будете в наручниках. Наручники снимут с вас только у трапа самолета. Затем вы подниметесь на борт и улетите.

— И слава богу.

— Пообещайте, что все будет в порядке. Вы и так доставили нам много хлопот. Вы не будете ссориться с полицейскими. Будете оставаться в наручниках, пока не доберетесь до взлетной полосы. Потом сядете в самолет и улетите. Вам ясно? Этого требует соглашение, которого мы достигли с кубинской полицией.

— Ага, конечно.

— Спасибо, мистер Суэггер. Наша встреча закончена. Собирайтесь. Сейчас вам принесут одежду и выпустят.

Человек чопорно поднялся, затем повернулся и быстро ушел. Даже кубинец, дежуривший в комнате для свиданий, — симпатичный Тони, говоривший по-английски, — был сбит с толку холодностью представителя посольства. Тони успел немного подружиться с Эрлом и даже покупал ему сигареты.

— Эрл, этот малый — настоящая задница.

— Согласен.

Тони отвел его обратно в камеру. Запирать его не стали; это была скорее гостиница, чем тюрьма. Другой служитель принес ему костюм на вешалке, туфли, носки, белье и рубашку. Потом Эрл прошел в душ, хорошенько помылся, вытерся, вернулся в камеру, оделся, посмотрел на часы и увидел, что уже около четырех.

«Прочь отсюда», — подумай он.

Наконец-то. Черт побери, сколько времени потрачено зря!

Фрэнки Карабин расположился на переднем сиденье припаркованного у тюрьмы «бьюика-38» и смотрел в бинокль. Рядом с ним сидел еще более смуглый проверенный малый из тайной полиции, который в тот день возил Латавистаду. Фрэнки успел вдоль и поперек изучить унылое казенное здание и окружавший его железобетонный забор с колючей проволокой наверху. Снаружи дежурили два копа в темной форме и темных очках; по кубинской привычке они сидели на стульях, покуривали и ни на что не обращали внимания.