Золотой век предательства. Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставалось лишь уповать на то, что завтра всё пройдёт, как задумано, а Итиро… Итиро он всё обязательно объяснит потом, когда шумиха после казни колдунов окончательно уляжется.
Оказавшись в тёплой и ярко освещённой прихожей, Окумура заметно расслабился. Напряжение, в котором он пребывал все эти казавшиеся бесконечными дни наконец немного отступило, отчего градоправителю стало казаться, что он задышал свободнее. Он велел подать лечебное питьё, которое лекарь прописал принимать каждый день. Этот отвар помогал спать крепко и без сновидений – из-за болей в сердце градоправитель часто не мог до самого рассвета сомкнуть глаз. А завтра ему могли потребоваться все его душевные и телесные силы.
– Где Яно? – спросил Окумура у слуги, который встретил его у экипажа.
– Он отлучился сразу же после того, как вы уехали, и ещё не возвращался, – ответил слуга.
Окумура нахмурился. Он не отдавал Яно никаких приказов, поэтому помощник должен был дожидаться его в особняке, как они и договаривалась. Перед завтрашним днём следовало ещё раз обсудить план действий, и Окумура рассчитывал на помощь Яно едва ли не так же сильно, как и на вмешательство Ооно.
Внезапное исчезновение помощника не на шутку встревожило градоправителя. Постаравшись отогнать страх, который липкими пальцами потянулся к его сердцу, Окумура приказал:
– Как только он явится, пускай сразу поднимается ко мне. Даже если на дворе будет глубокая ночь.
Слуга поклонился и заверил, что всё будет исполнено. Он проводил градоправителя до спальни и удалился. Как только его шаги затихли вдалеке, Окумура, словно вдруг вспомнив о чём-то, развернулся и подошёл к двери на другой стороне коридора, за которой располагался его кабинет. Приближение слуги с отваром он услышит заранее и успеет вернуться к себе, а пока можно было ещё раз перечитать свидетельства очевидцев о колдовстве, чтобы завтра чувствовать себя увереннее в присутствии Ооно и его помощников.
Но на пороге своего кабинета Окумура замер. Что-то было не так. По ногам вкрадчиво прополз сквозняк из распахнутого окна – какой идиот оставил его открытым? Вся прислуга в особняке прекрасно знала, как он боялся простудиться и взвалить лишнюю нагрузку на своё и без того ослабленное сердце!
Окумура грузно протопал к окну и с силой захлопнул его – так, что жалобно задребезжало стекло в раме.
– Что вас так разозлило, градоправитель?
Насмешливый женский голос раздался прямо за его спиной, и Окумура аж подпрыгнул от испуга, что при его габаритах было делом нелёгким. Он налетел бедром на угол подоконника, и от боли на глазах выступили слёзы. Но это не помешало Окумуре резко обернуться на голос и увидеть, кто занял его любимое кресло с высокой спинкой.
Госпожа Тё терпеливо ждала ответа, устроившись в кресле градоправителя с таким удобством, будто оно всегда принадлежало именно ей. В неверном свете луны, которая то показывалась из-за облаков, то снова пугливо скрывалась за их рваными краями, её маска белела, как лик древнего призрака.
Окумура был так зол на незадачливых слуг и так торопился закрыть окно, что даже не заметил белую фигуру колдуньи, которая поджидала его. В его собственном доме!
– Не терплю незваных гостей, – проворчал Окумура, даже не стараясь казаться вежливым. Он так долго боялся встречи с этой женщиной, что теперь, когда самое худшее произошло на самом деле, страх неожиданным образом куда-то улетучился.
– Вы сами вызвали меня, – глаза госпожи Тё лукаво блеснули в прорезях маски. – Призвав в город тайную полицию, вы бросили мне вызов.
– Расценивайте это, как вам угодно, – процедил Окумура. – Но вам не удастся меня обдурить! Пожар в святилище, убийство двух служителей Дракона… И это лишь малая часть всех бед, которую вы навлекли на город! Вы приехали в Ганрю без разрешения, и я по старой памяти решил закрыть на это глаза. Но вы начали дурманить ни в чём не повинных людей своим поганым колдовством и смеете брать за это деньги! Вы зашли слишком далеко, и я заявляю со всей ответственностью: пока Ёритомо Окумура занимает должность градоправителя, ни одного колдуна в Ганрю не останется!
Из груди колдуньи вырвался смешок, от которого у Окумуры волосы на затылке встали дыбом. Сердце начинало болезненно ныть. Не случилось бы с ним нового приступа – только этого сейчас не хватало!
– Думаете, вам под силу защитить этот город и его жителей? Человеку, который не смог даже уберечь свою семью, не пристало разбрасываться такими громкими словами.
Окумура задохнулся от возмущения.
– Да как ты смеешь, ведьмино отродье, говорить со мной в такой тоне! Как смеешь ты упоминать о моей семье, которую ты своими погаными руками отняла у меня!
Он ринулся на ведьму, желая придушить её прямо сейчас, сломать её хрупкую и тонкую шею. Но колдунья лишь расхохоталась в ответ, и кресло, в котором она только что сидела, опустело.
– За предательством по пятам следует расплата, не забывай об этом, – её насмешливый голос доносился будто бы отовсюду сразу, отчего у растерявшегося Окумуры голова окончательно пошла кругом. – Вижу, опыт прошлых ошибок так и не пошёл тебе на пользу, потому как ты снова пытаешься вычерпать колодец тем же дырявым ведром. Пытаешься снова пойти против меня.
От накатившей волны дурноты у Окумуры начало темнеть в глазах, но ему усилием воли удалось выровнять дыхание. Колдунья пытается запугать его, но на этот раз он так просто не сдастся.
На стене кабинета висел старинный меч, доставшийся Окумуре от деда. Старый Дзюндзи защищал с этим мечом стены Ганрю, когда этой колдуньи, должно быть, ещё и на свете не было, а потом клинок закалила чародейская кровь, которую Ёритомо пролил на подступах к Дайсину. Доблесть нескольких поколений семьи Окумура сплелась в этом клинке, и теперь он взывал к своему владельцу, моля напоить его кровью врага.
За годы мирной и сытой жизни Окумура растерял большую часть своей воинской прыти, но как держать меч в руках он ещё не забыл.
Окумура ринулся к стене, на которой висел меч. Белые одеяния колдуньи мелькнули где-то по левую руку, и градоправитель, отбросив пустые ножны, направил острозаточенный меч в сторону ведьмы.
– И что ты собираешься делать? – Тё склонила
