Олег Черниговский: Клубок Сварога - Виктор Поротников

Узнав об этом, Комнин приказал своим военачальникам и флотоводцам начать высаживать в Азии не только лёгкую, но и тяжёлую пехоту и конницу, дабы захватывать в приморских областях городки и предместья, оставленные сельджуками.

В связи с этим приказом Ксенон объявил набор в войско по всему острову. Ему удалось призвать под свои знамёна около четырёх тысяч человек, правда, более половины никогда не держали в руках оружие. Многие из новобранцев были выходцами из Азии, нашедшими пристанище на Родосе, теперь они горели желанием отомстить сельджукам за свои страдания и утраты.

Кроме вновь набранных, плохо обученных воинов Ксенон имел и другое войско - небольшое, зато отлично вымуштрованное и вооружённое. В него входили пятьсот оплитов[122] с тяжёлым вооружением, столько же лучников и триста закованных в броню конников. Ещё в распоряжении Ксенона находилась городская стража, в том числе и наёмники-даны.

Каждый день жители Родоса могли наблюдать с городских стен и башен за тем, как опытные военачальники обучают новобранцев держать строй, совершать на ходу перестроения, отражать атаки конницы и двигаться в полном вооружении. Ежедневно с раннего утра и до вечера на равнине за городом гудели военные трубы и раздавался громкий боевой клич, смешиваясь с топотом копыт.

Наблюдая за военными приготовлениями ромеев, Олег подмечал все то, чего не было в русских дружинах. Например, ромейская пехота, дабы ухудшить вражеским лучникам прицельную стрельбу, обычно садилась на землю, закрывшись щитами и подняв кверху копья. Русские же пешие ратники так никогда не делали, считая постыдным склоняться в три погибели перед вражескими стрелами. К тому же щиты у русских позволяли закрыть стоящего воина целиком, а у ромеев щиты были не столь велики и громоздки.

Ещё Олегу приглянулись специальные зубцы на ромейских мечах, с помощью которых воин при известной сноровке мог легко захватить оружие врага. Помимо прямых мечей, длинных и коротких, у ромеев имелись и слегка изогнутые мечи, тоже обоюдоострые в отличие от сельджукских сабель. Разглядывая захваченное оружие сельджуков, их кольчуги и шлемы, Олег поражался: вооружение здешних азиатов-язычников было схожим с вооружением половцев.

«Может, это две ветви одного могучего кочевого народа?» - размышлял он.

Олегу вдруг захотелось ратных подвигов, захотелось узнать, каковы в сече эти грозные сельджуки, коих ромеи никак не могут одолеть. Когда вокруг изо дня в день шла подготовка к войне, когда все разговоры велись лишь о том, что пора изгнать ненавистных захватчиков, в Олеге заговорила его ратная закалка. Разве гоже ему, христианину, оставаться в стороне от борьбы с общехристианским злом?

Олег попросил Ксенона зачислить его в войско в один отряд с данами. Перед этим он поговорил с Феофанией, дабы заручиться её поддержкой.

- Иного от тебя я и не ожидала, - сказала Феофания, пообещав замолвить за него слово.

Об отношениях между Олегом и Феофанией знали все в окружении Ксенона. Олег почти каждый день бывал в доме катепана.

Но Ксенон не только не стал противиться вступлению Олега в войско, но даже назначил его своим помощником. Отныне Олег стал стратоцедархом[123]. Ксенон подарил ему красивый панцирь из металлических пластин, инкрустированный позолоченной медью, шлем, украшенный султаном из белого конского волоса, круглый щит, длинный узкий меч и роскошный пурпурный плащ с золотым узором в виде лавровых листьев.

Когда Олег предстал перед Феофанией в таком наряде, та невольно ахнула от восхищения:

- Ты вылитый Георгий Победоносец.

На первом же военном совете Олег дал понять Ксенону и прочим военачальникам, что прекрасно разбирается в военном деле. Он так дельно рассуждал о предстоящих схватках с сельджуками, словно уже когда-то имел с ними дело.

На вопрос одного из таксиархов[124], откуда Олегу ведома тактика сельджуков, если он впервые отправляется воевать с ними, князь ответил так:

- У нас на Руси тоже есть бедствие - набеги половцев из Степи. Я воевал с половцами с семнадцати лет, поэтому знаю не понаслышке, что такое степная конница. Слыша ваши рассказы о битвах с сельджуками, я невольно вспоминал половцев: у них такая же тактика, как и у сельджуков.

Ксенон не мешал Олегу заниматься подготовкой войска к походу, и тот с головой окунулся в дело, как изголодавшийся человек, дорвавшийся до еды. Прежде всего, Олег настоял на том, чтобы небольшие круглые щиты тяжёлой пехоты были заменены на большие овальные, либо прямоугольные, как у немецких ландскнехтов. Немецких наёмников он видел на кораблях Музалона, заходивших на Родос несколько месяцев тому назад.

Затем Олег вознамерился увеличить численность ромейской конницы, но столкнулся с обычной на Родосе проблемой: здесь не было сильных и рослых лошадей. Знатные юноши, служившие в коннице, покупали коней в Греции и на острове Эвбея, где разводили сильную породу под стать мощным коням западных рыцарей. Местные же лошадки были неприхотливы, но низкорослы и теряли всякую резвость, когда на них навешивали защитные латы.

Тогда Олег посадил на родосских лошадок лучников, заставляя их метко стрелять в цель на полном скаку. Его задумка понравилась ромейским военачальникам, знавшим, что у сельджуков почти все лучники конные.

Постоянно находясь в военном стане, Олег особенно сблизился с молодым военачальником по имени Малак, который командовал оплитами. Для своих тридцати лет Малак, который был родом из Адрианополя, имел большой военный опыт. Он вступил в войско ещё при императоре Романе Диогене, совершил немало походов, сражался и с венграми, и с болгарами за Дунаем, и с норманнами у берегов Адриатики, и с сельджуками в Вифинии. В двадцать шесть лет Малак стал друнгарием, тогда он воевал в Азии под началом Никифора Вотаниата. В отличие от Ксенона и его друзей, Малак никогда не ругал Вотаниата. Наоборот, он восхищался его умением командовать и чувствовать момент главного удара по врагу, неизменно приводивший к победе.

- Вокруг Никифора Вотаниата всегда были самые дерзкие и умелые военачальники, - рассказывал Малак Олегу. - Он предпочитал возвышать молодых воинов, доказавших свою храбрость, но при этом требовал от всех и каждого безусловной преданности. За это Вотаниата старались держать подальше от Константинополя: тамошняя знать его побаивалась. Не доверял ему и василевс Михаил Дука.

- Как выяснилось, опасения Дуки были не напрасны, - усмехнулся Олег. - Вотаниат все-таки сверг его с трона.

Беседа проходила в шатре, куда Олег перебрался из крепости, дабы постоянно находиться с войском.

- Я считаю, что Вотаниат напрасно ввязался в дворцовые дрязги, - заметил Малак.- У него был дар побеждать на войне, но для царской власти он не годится. Хотя свергнутый Дука тоже не годился для трона. - Малак тяжело вздохнул. - Все беды нашего государства оттого, что всяк берётся не за своё дело.

- А на своём ли месте находится Музалон? - спросил Олег.

Этот на своём. Что и говорить, флотоводец он отменный! - кивнул Малак. - В роду Музалонов было много флотоводцев. Дед Дамаста наводил страху на норманнов и египтян, отвоевал у арабов остров Крит.

- Стало быть, есть люди в державе ромеев, занимающиеся своим делом, - Олег налил в чаши вино из узкогорлого сосуда. - Давай, друже, выпьем за то, чтобы таких людей год от года становилось больше.

Последнюю ночь перед отплытием с Родоса Олег провёл в покоях Феофании. В эту ночь прекрасная гречанка была особенно нежна с ним. В окна спальни изливала свой призрачный свет луна.

Её свет смешивался с желтоватым светом маленького светильника. Этого света хватало лишь на половину спальни, так что широкое ложе у дальней стены, на котором нежились двое влюблённых, пребывало в полумраке.

Умащенное ароматными притираниями нагое тело Феофании так благоухало, что Олег просто пьянел и от этого запаха, и от прекрасной наготы обожаемой женщины, и от сладостных мгновений обладания ею.

Отдыхая после бурных ласк, Олег признался:

- Я будто и не жил до встречи с тобой, несравненная моя. Только теперь я почувствовал и оценил истинную радость жизни.

- Но ведь ты - пленник, - подтрунила Феофания, приподняв голову и мягким движением руки убирая длинные локоны со своего лица. - Ты оказался на Родосе не по своей воле.

Думаю, я оказался здесь по воле Господа, который все видит и дарует каждому то, что он заслужил, - сказал Олег после краткого молчания. - И я в плену не у слуг василевса, но у твоих чар, лада моя.

Последние слова Олег произнёс по-русски, поэтому Феофания не поняла и переспросила. Олег объяснил, что означает слово «лада».

Феофания попросила Олега назвать ещё несколько ласкательных эпитетов из русского языка. Она вслушивалась в произношение и пыталась повторять слова, удивляясь богатству и разнообразию чуждого ей славянского наречия.