Ведомые Духом - Катти Шегге

При свете лампы Дуглас рассмотрел своих постояльцев. Тот, что с ним разговаривал, был повыше рудокопа. На загорелом красивом лице блестели глаза серого цвета, что говорило о благородном происхождении. Как помнил Дуглас, Тиор однажды поучал сына, что настоящие дворяне всегда голубоглазы, их глаза как вода в чистом море, ибо они ведут род от морян, отплывших к зеленому острову Алмааг. Южане же, покоренные впоследствии Морием и его потомками, были темнооки, то есть не являлись настоящими детьми Моря, хотя приняли и уверовали в его могущество и царство, их уделом стал безропотный труд в искуплении грехов.

Второй вольный был ростом с Дугласа, худоватый телосложением, как и товарищ. Его голову перевязывала длинная черная повязка, опущенная на глаза.

— Да оберегут тебя боги, юноша, — произнес он. В короткой фразе Дугласу послышался знакомый акцент.

— Меня зовут Вин, а моего спутника Дин. Думаю, ему, как самому молодому, и спать на кровати, — сероглазый вольный встал с лавки и посмотрел на морянина, — а я прилягу возле хозяина на полу.

— Ну, уж нет, — отозвался Дин. — Мои кости не привыкли к мягким кроватям. Лучше, как обычно, на жесткой поверхности да сразу уснуть, чем часами ворочаться с непривычки.

— С непривычки?! — засмеялся Вин, но другой вольный лишь упрямо кивнул головой в ответ.

Дуглас ещё раз оглядел незнакомцев. По голосу Дину было не более двадцати лет, закаленный взгляд и наружность Вина говорили о более зрелых годах.

Вольные расстелили на полу свои плащи и улеглись на них.

— Вероятно, Тайра покарает меня за негостеприимство, — рудокоп в нерешительности замер над ложами.

— Тебе не стоит переживать по этому поводу, Дуглас, — с закрытыми глазами произнес Вин. — Я сам не могу перечить этому мальцу, а выспимся мы и здесь. Благо, у тебя комната широкая и крыша, надеюсь, не течет.

Без лишних слов Дуглас стащил простынь с кровати и устроился на полу возле гостей.

— Мне тоже не привыкать спать на сырой земле, — ответил он, потушив лампу и ложась на жесткий пол. Через минуту он уже заснул, даже не успев, как следует, покорить себя за то, что не попросил для проверки документы незнакомцев. Эти двое могли солгать и оказаться простыми беглыми, которые собирались его обокрасть и убить. Хотя чутье подсказывало, что они были честными людьми, заслуживавшими доверия.

Утром рудокоп провел вольных в комендантский дом. Квинт чуть ли не с распростертыми объятиями встретил вестников, ведь через них можно было отправить новые письма и узнать свежие новости. Он приказал досыта накормить на кухне гостей, Дугласу поручил разгрузку обоза, после чего комендант всех ожидал в своем кабинете.

Беседа на втором этаже каменного прохла проходила легко и непринужденно. Квинт подолгу высказывал замечания на краткие слова Вина и Дина о жизни за пределами 34-го. Дуглас записал и проверил грамоты, которые утром вольные передали ему. Из этих документов следовало, что оба парня родились Навии, их сняли с корабля гарунов при его задержании близ вод Истары. Морийцев обвинили в незаконном въезде в Морию, в чем они впрочем сознались сами, за что им назначили два года ссыльных работ. Осужденные в 44-м получили вольные грамоты сроком на полгода, в течение которого они могли спокойно кочевать между пунктами в поисках лучшей работы. Как и многие вольные, они кормились на посыльных поручениях комендантов.

Когда солнце стало клониться к западу, Квинт вспомнил об обеде, а также прочих делах. Он договорился с вольными о многочисленных поручениях и приказал Дугласу устроить их на ночлег, так как они должны были пробыть в 34-м ещё несколько дней, чтобы отвезти в порт отчет о добыче руды и угля. За время их пребывания в поселке, Дугласу надлежало завершить все торговые дела, а вместе с тем написать новые послания комендантам, которые уже созрели в голове старика. Но парень совсем не огорчился неотложным хлопотам. Появление странников означало, что его ответ Варису в ближайщее время отправится в 19-й пункт, и может быть вскоре Дуглас встретится с сестрой.

— Остановитесь по соседству с кузнецом, — говорил он навийцам по дороге вдоль поселковых домов, — там свободна одна комната. Могу предложить вам сарай возле прохла, правда в нем поселились крысы, и они не уйдут со своей территории. В других домах обстановка еще хуже: там нет или окон, или дверей. Припасами заведует наша кухарка Ванна, она вас и будет кормить. Лошадьми занимается Лай. Я бы хотел предложить вам свои комнаты, да места там мало, и теснота вряд ли придется вам по вкусу…

— Мы были бы непротив пожить в твоем доме, — прервал его Дин. — Сухо у тебя и светло, да и хозяин приятный собеседник. О себе расскажет, нас послушает, так и время быстро пролетит.

— Гостям буду рад, — улыбнулся Дуглас. — Но с кроватями придется вам подсуетиться самим. Можно вытащить из вот этих развалин, — парень указал на ближайшее строение, у которого была разобрана половина стены. — Торфа у нас на складе много, но дрова каждому очагу нужнее всего! — с горькой усмешкой произнес рудокоп.

Он помог друзьям вынести деревянную кровать на дорогу из полуразрушенного дома.

— Вечером я принесу из прохла два матраса, — сказал он. — А пока мне нужно возвращаться к своим бумагам и отчетам.

Отойдя на несколько шагов, Дуглас повстречал шахтера. Он уже знал его по имени. Дрива поприветствовал помощника, пробормотав на ходу, что идет в кузницу чинить лопаты, которые треснули на первом часу работы. Мужчина спешил своей дорогой, но, похоже, вскоре остановился. Дуглас услышал позади громкий грубый смех. Он обернулся. Шахтер перебрасывался словами с навийцами. Дрива обнимал Вина за плечи как старого знакомого. До Дугласа доносились отрывки разговора, его чуткий слух ловил каждое слово. Через минуту он возвратился к небольшой компании.

Ему показалось, что Дин, окинул рудокопа подозрительным взглядом, хотя это скрывала темная повязка. Дрива же громко обратился к Дугласу.

— Представляешь, помощник, — так его звал местный люд. — Я не встречал этого моряка тысячу лет!

— Два года, — поправил Вин. Его лицо не выражало столь бурных и радостных эмоций, как того следовало ожидать при встрече доброго старого знакомого.

— Точнее не моряка, — продолжал громким голосом шахтер, — а капитана. Я служил в его команде. Конечно, он был очень молод для капитана, но матросы повиновались ему бесприкословно.

— Не все, — Вин сбросил руку Дрива со своего плеча. — За что обычно покидали команду.

— Да, капитан, зла за это я не держу. Вот опять боги свели нас вместе. Пиратов ждет виселица, ну да я сдался сам в плен алмаагцам. Теперь всю жизнь должен рыться в темных шахтах. Скучаю я по синему морю, попутному ветру, — голос ссыльного задрожал. — А как им удалось поймать неуловимого Одноглазого? Ведь наш корабль был быстр как ветер.