Ведомые Духом - Катти Шегге

Парень поблагодарил доброго коменданта. Пока он и не собирался никуда исчезать из 34-го, но, по намекам Квинта, понял, что это будет невелика потеря для правосудия Истары и морийского государства.

— Что ждет смертника в результате побега?! — рассуждал как-то Квинт во время долгих бесед, в которых Дуглас выступал немногословным слушателем. — Ещё одно наказание, то есть ещё одна казнь. А я пока не видал, чтобы человека отправили дважды в покои Моря.

Переезд под другую крышу свершился быстро. Старый заброшенный дом встретил Дугласа темными углами, затянутыми паутиной, сырым воздухом и сквозняком, пронизывавшим комнату через многочисленные щели в стенах. Единственное, что обрадовало парня, это возможность прогуляться по поселку с утра, когда он спешил на службу в дом Квинта, и вечером, возвращаясь после ужина под темный кров. По соседству с Дугласом проживала большая семья, созданная несколько лет в 34-м и уже крепко обосновавшаяся на этой земле. Крила, родом из Аманы, была старше Дугласа лет на десять. Женщина весь день работала по хозяйству: в небольшом огороде, разбитом за домом, и птичнике. Большая часть урожая изымалась комендантом, несмотря на то, что Крила и её муж, пропадавший неделями в шахте, кормили трех малолетних детей, с которых также платили подати в казну государя.

Аманка помогла Дугласу убраться в разбитом жилище.

— Живется здесь не тяжче, чем в другом краю, — рассказывала она Дугласу. — Хорошо хоть у мужа есть работа, а в Амане моего первого молодца повесил хозяин за долги. Страшная засуха случилось в тот год, мы не могли расплатиться с барином, так его управляющий приказал всех должников подвесить к дереву верх ногами, чтобы к мужикам ум пришел, как вовремя оброк платить. Мой от голода и жажды помер через день. Других сняли утром, а он неживым болтался на дереве. Все долги легли на мои плечи. Тогда уж барин забрал у меня землю и отправил в Истару. Детишек у меня, слава богам, не было еще, а то их бы мне не отдали, оставили в имении на услужении. А здесь жизнь наладилась. Оброк платим, да не всем урожаем, а лишь одной третью. Огород у меня отменный. Тепло тут и зимой, и летом, правда, дожди бывают нечасто, да и то вся влага уходит вглубь земли — приходится каждый день воду носить издалека. Комендант наш, Квинт, добр к своим людям. Останемся мы, видно, здесь, как ссылка окончится. Стану свободной. Мне, крепостной от рождения, о таком никогда прежде и не мечталось.

— Свободной ты будешь только в Истаре, — отметил Дуглас. — И дети твои никогда не смогут другой земли увидеть, только глину и мелкую желтую траву под ногами.

— Дети мои уж не собственность барина, как я. Они вырастут, отправятся в Лемах, чтобы стать пограничниками или вступить в войска государя, а после покарать дворян за беззаконие!

Крила превратила ветхий дом в светлую горницу, украсила её живыми цветами с клумбы. Утром она приносила Дугласу свежей воды и овощей. От еды он отказывался, и сам стал подкармливать многодетную семью хлебом да сыром, что приносила на завтрак кухарка Квинта. Парень быстро освоился среди заключенных: он и дикого степного волка, повадившегося красться за добычей, из курятника прогнал, и единственную корову в 34-м от хвори излечил, чем заслужил немалое уважение поселенцев.

На третью ночь в доме на окраине, когда Дуглас ещё только привыкал к соседям и скрипучей кровати, его сон прервали глухие удары в дверь. Парень нехотя поднялся и оделся. Видимо, старику необходимо было срочно разобраться с какими-то делами, и он послал Лая за помощником, как это уже случалось не раз. Однако на пороге при лунном свете перед Дугласом предстали две высокие мужские фигуры, которых он прежде никогда не видел.

— Доброй ночи! — произнес один из незнакомцев. — Мы вольные, с обозом идем из 23-го пункта к коменданту Квинту. Где нам остановиться на ночь и оставить обоз? Мы встретили солдата, он указал на этот дом.

Дуглас устало оперся о косяк двери. Как помощник коменданта, в его обязанности входило принимать новых постояльцев, устраивать их на ночлег, а также вести расчеты по торговым делам между пунктами.

— Неужели, вы не могли прийти к утру, — пробурчал он в ответ.

— После четырех ночей в холодной степи нам хотелось поскорее добраться до надежной крыши над головой, — улыбаясь, заметил вольный.

Дуглас вспомнил, что прошлым днем и ночью шел мелкий дождь, который уже предвещал начало осени. Путники, наверное, промокли до нитки под холодными струями.

— Где вы оставили обоз?

— У большого каменного дома под охраной двух ваших стражников. Они сказали, что насчет ночлега лучше не беспокоить коменданта, а обратиться сразу сюда. Или мы ошиблись домом?

— Нет, я помощник коменданта, — Дуглас распахнул двери. — Проходите в избу. Сейчас я зажгу лампу, если отыщу её в этом бардаке, — добавил он вполголоса.

Лампа стояла на столе, аккуратно заполненная маслом. Крила не забыла привести её в порядок, после того, как Дуглас принес горшочек масла, полученный от кухарки Ванны из запасов коменданта. — Зовут меня Дуглас. Я должен записать ваши имена, просмотреть документы и определить на постой. Но если вы устали, также как и я, то подождем с делами до утра. Располагайтесь в моем доме. Кровать, правда, в комнате одна. Её и уступаю вам, как гостям, пусть только на одну ночь.

Незнакомцы присели на лавку возле стола, составлявших убранство избы. Дуглас же обыскивал угол, в котором были свалены разные вещи, находившиеся в доме до него или принесенные слугами из прохла по приказу Квинта.

— Лишнее белье я нашел, — сказал он гостям. — Оно чистое, так что, надеюсь, до утра вы выспитесь с некоторыми удобствами.

— Благодарим за ночлег. В 23-м нас встретили сеновалом под навесом, — заметил вольный.

— Мы не столь богаты, как в 23-м, где не найти свободного местечка для путника. Пустующие дома у нас есть, только их крыши и стены так прохудились, что от дождя не уберегут и спать спокойно не дадут. Скрип от любого дуновения ветра не самая лучшая колыбельная на ночь. А сеновалы у нас совсем скромные. Конюшня в основном пустует, и нежданные гости иногда могут прискакать на голое место: ни его не приютят, ни лошадь не накормят. Но не буду вас расстраивать заранее, — усмехнулся Дуглас. — Дела у нас постепенно налаживаются. Так что добро пожаловать, особенно с полным обозом!

При свете лампы Дуглас рассмотрел своих постояльцев. Тот, что с ним разговаривал, был повыше рудокопа. На загорелом красивом лице блестели глаза серого цвета, что говорило о благородном происхождении. Как помнил Дуглас, Тиор однажды поучал сына, что настоящие дворяне всегда голубоглазы, их глаза как вода в чистом море, ибо они ведут род от морян, отплывших к зеленому острову Алмааг. Южане же, покоренные впоследствии Морием и его потомками, были темнооки, то есть не являлись настоящими детьми Моря, хотя приняли и уверовали в его могущество и царство, их уделом стал безропотный труд в искуплении грехов.