У зла нет власти - Марина Дяченко

Максимилиан коснулся осколка монеты у себя на груди. Ничего не сказал. И Гарольд промолчал тоже. Они оба стояли рядом и смотрели на меня, и мне вдруг сделалось жарко.

Мечников Гарольд поставил по флангам. Копейщиков — ближе к центру. А в самом центре строя оказались Максимилиан, Гарольд и я.

У нас было в запасе всего несколько минут. Обломки ворот уже шатались: с противоположной стороны лавиной напирала Саранча. Я была очень благодарна Гарольду за то, что он ни слова не сказал о гадости и мерзости некромантов. Максимилиану — за то, что он молчал, хотя его снова начало трясти. Им обоим — что ни один не посмел больше спросить, почему я не бегу в свой мир.

В туче пыли расползался завал. Показались над его верхней кромкой головы в шлемах. Две руки одновременно протянулись над моей головой:

— Оживи.

Они сказали это одновременно! Даже не глядя друг на друга!

У меня искры из глаз посыпались. Захотелось прыгать на месте, чтобы куда-то девать энергию. Я успела подумать: дуралей некромант, он же сам едва живой… Раненый… А Гарольд…

В этот момент Саранча прорвала каменную плотину. Неровный строй её вломился в ворота: дорога была узкая, только три многонога, плечом к плечу, могли на ней поместиться. Только три в одном ряду: а за ними ещё три, и ещё три, и ещё, и так до бесконечности…

Многоноги шли на нас, грохоча пластинами, из сочленений кое-где торчали обломки стрел. Сверху они казались мне похожими на быков и огромных гусениц — сейчас, стоя прямо перед ними, я поняла, на что это похоже. На танки, безмозглые шагающие танки. На горбатых спинах, как на башнях, покачивались всадники, совершенно одинаковые: круглые, чуть приплюснутые головы, вырастающие прямо из широких плеч. Различались они только оружием: у одного была в руках пика, у другого огромный иззубренный меч, у третьего булава, утыканная шипами. Я готовила себя к бою, знала, что сейчас надо идти им навстречу — но колени мои подгибались, и я не могла сделать ни шагу.

Гарольд и Максимилиан одновременно двинулись вперёд. Я осталась стоять. Гарольд поднял свой меч, Максимилиан вскинул руки со скрюченными пальцами. Мой посох трясся; справа и слева уже шагали мечники — кто-то крикнул «Ура!», но слишком откровенный страх прозвучал в этом крике.

Гарольд обернулся к своему войску.

В грохоте его не было слышно. Я прочитала по губам: «Именем Оберона!»

Ощетинились пики. Поднялись мечи. Вокруг меня будто железный лес зашептался: именем… именем…

— Именем Оберона! — тонко закричал капитан лучников.

И в ответ ему взревели десятки голосов.

Максимилиан присел, как боксёр на ринге. С его пальцев сорвались белые хлопья, облепили всадников, послышался рёв. Передний многоног поднялся на дыбы, открывая мягкое, в мелких пластинках брюхо. Туда вонзились две стрелы. Гарольд уклонился от булавы, просвистевшей возле его уха, и ударил мечом спрыгнувшего с седла всадника. Я увидела, как другой заносит над ним клинок — струя огня из моего посоха отбросила врага, опрокинула, задымились костяные доспехи…

Наверное, прошло несколько минут. Мне показалось — годы, мы увязли в янтаре и никогда не выкарабкаемся.

Мечники и копейщики Гарольда почти сразу столпились на флангах, бросаясь на прорвавшихся всадников — впятером на одного. Мы остались в центре, втроём, спина к спине, и взять нас было нелегко, потому три мага — лучше, чем один. Именем Оберона.

Поднимался страшный ветер, небо почти прояснилось, пыль ходила смерчами. Одновременно в скалах над дорогой появились люди — в первый миг мне показалось, что это мёртвые арбалетчики Максимилиана. Но это были лучники Саранчи.

— Лена, закрой! — рявкнул Гарольд.

Он увидел их одновременно со мной. А может, раньше.

Я подняла посох навершием вверх. Мысленно развернула огромный тент над собой, над Максимилианом и Гарольдом, над всем нашим маленьким войском. Защитный слой растянулся, тоненький, как мыльная плёнка, и ветер рвал его, а я силой воли затягивала прорехи, держала, удерживала, в то время как сверху сыпались стрелы. Они отскакивали от красных лоскутов моей защиты и увязали в зелёных, они не могли пробить её — но Гарольд с Максимилианом теперь сражались только вдвоём.

Поверженные многоноги и всадники лежали на дороге мешками и горами. По ним грохотали, не останавливаясь, новые и новые воины Саранчи. И ничто не могло их остановить. Я держала защиту, поднявшись на цыпочки, Саранча видела, что я делаю, и теперь мечи и копья метили только в меня. Максимилиан и Гарольд вертелись вокруг, как две лопасти пропеллера, — отбивая, отрубая, сшибая, отталкивая. В ужасе я закрыла глаза и в первый раз подумала: а что будет с моим миром? Что будет с мамой, когда время после долгой паузы потечёт, как прежде, но меня в этом мире уже не окажется?!

Мне захотелось сказать: отыграйте назад. Я так не хочу. Загрузите сохранённую игру, так не честно, я ведь не думала…

— Именем Оберона! — кричал Гарольд.

Максимилиан молчал. Не знаю почему, может быть, боялся, что язык некроманта осквернит имя короля?

Огромный шипастый шар, выпущенный из ручной катапульты, со свистом кинулся мне в лицо. Я видела, как он летит, но не могла уклониться. Гарольд в прыжке сбил шар мечом. Потерял равновесие. Булава всадника обрушилась ему на спину. Гарольд упал. Максимилиан отшвырнул нападающего, на помощь всаднику пришли сразу двое. Совсем рядом я увидела морду многонога — слепую, ничего не выражающую костяную маску…

— Именем Оберона!

Максимилиан всё-таки решился вслух назвать имя короля.

Его рубашка блестела от крови — опять открылась рана на груди. Я увидела, что он сейчас упадёт, и рывком сорвала защиту с нашей армии. К Туманной Бабище такую защиту, если некроманта и Гарольда сейчас убьют…

Молния из моего посоха протрещала в пустоте. Тот, в кого я метила, рывком подался назад — будто его дёрнули на резинке.

Исчезли лучники в скалах. Не знаю, как они нашли тайные Максимилиановы тропки — но теперь они уходили, хотя моей защиты больше не существовало; оставляя неподвижные тела многоногов и всадников, армия Саранчи втягивалась в ворота — будто кино пустили в обратном направлении. Ревели рога; я услышала их впервые с начала боя. Казалось, вся Саранча, сколько её было, получила вдруг приказ отступать…

— Получили, сволочи? Получили, да?!

В ярости я стукнула посохом о землю. В небо вырвался победный луч, будто зелёная спица. Саранча, не обращая внимания, отступала быстро — но в полном порядке. У меня хватило ума не преследовать всадников.

Гарольд даже не пытался подняться. Дышал с трудом: у него были сломаны несколько рёбер и, кажется, шипом задето лёгкое. Рядом лежал на боку многоног, похожий на опрокинутый танк в стальной броне, и ещё валялись какие-то тела, а я всё пыталась понять, что случилось. Почему они отступили? Их не могли сдержать ни горы, ни мертвецы, ни колдовство, ни мечи, так почему же, когда мы были почти что убиты, они вдруг повернули назад?!