Горение. Книга 2 - Юлиан Семенов

— Можно слово, Владимир Ильич?

— Слово товарищу Дану, — объявил Ленин.

— Я думаю, что выражу общее мнекие, — сказал Дан, — если предложу закрыть прения. Я просил бы проголосовать мое предложение.

Сработала механика, как и ждал Ленин: прошло предложение Дана.

«Я думал, что он соберет больше, — отметил Ленин, — это уже славно. Против своих голосовали Струмилин, Череванин и — самое странное — Либер. Неужели можно будет хоть что-то повернуть? Неужели подействует логика, неужели верх возьмет ответственность, а не амбиция? »

— Тем не менее, несмотря на результаты голосования, я предлагаю дать высказаться представителям национальных социал-демократий, — сказал Либер глухо. — Я считаю, что товарищи этого заслуживают.

— Товарищ Либер, подчиняйтесь большинству! — воскликнул Дан.

Ленин шепнул ему:

— Но вы же нам не подчиняетесь.

Дан не сразу понял, что Ленин шутит, — был напряжен, постоянно напряжен. Ответил наконец вымученной улыбкой.

Дзержинский снова бросил реплику:

— Я прошу председательствующего поставить на голосование предложение о предоставлении национальным организациям слова вне очереди. В противном случае нам будет трудно понять голосующее большинство: мы приглашены на съезд, но лишены права говорить.

Большинство высказалось за предложение Дзержинского, несмотря на то что Дан первым потянул руку «против».

К трибуне пошел Адольф Варшавский — страсти на заседаниях съезда накалялись.

— Мы, делегаты национальных организаций, находимся в ином положении, чем вы, остальные члены съезда. Это наше особое положение следовало бы обсудить. Мы приглашены на съезд с совещательным голосом. Что ж нам сидеть, как соломенным куклам, в роли неких молчаливых советников?! Пользоваться голосом, но не быть уверенным, что он будет иметь значение при обсуждении важнейших вопросов, в которых и мы заинтересованы кровно, — согласитесь, положение наше не из завидных. Если вы намерены доказать, что у вас есть желание считаться с нашими голосами, что вы нас пригласили не как соломенных кукол, что вы считаете нас товарищами по революционной борьбе, — поставьте в первую очередь вопрос об объединении с нами. Теперь вот о чем…

Меньшевики начали громко переговариваться, нервничать: «Это выступление, это речь, а не внеочередное заявление».

— Предлагаю высказаться по вопросу о продолжении времени оратору,

— сказал Ленин, поднявшись.

— Я буду говорить против продолжения, — сразу же ответил ему Дан.

— Товарищ из Польши получит возможность высказаться, когда мы поставим на очередь вопрос об объединении с национальными организациями. Сейчас мы лишь вырабатываем порядок дня. Если мы станем делать льготы кому бы то ни было, мы не выполним и десятой части нашей работы. Наш долг перед партией в интересах самого объединения заставляет не отступать от регламента, и, как мне ни прискорбно, я должен высказаться против увеличения времени Варшавскому.

— Ставлю вопрос на голосование, — сказал Ленин. — Кто за то, чтобы не давать времени нашему польскому товарищу?

Ленин сформулировал вопрос так, что всего несколько человек во главе с Даном подняли руку против Варшавского.

— Пожалуйста, товарищ, — сказал Ленин, — съезд вас слушает.

— Теперь вот о чем, — стараясь скрыть волнение, продолжал Варшавский. — Теперь о главном… Если относиться к делу формально, в соответствии с правилами выборов на съезд, — от трехсот организованных рабочих один делегат, — то мы из одной только Варшавы делегировали бы по меньшей мере двенадцать товарищей. То же относится и к Лодзи и к Домбровскому бассейну… Посчитайте, сколько бы наших сюда приехало?! А ведь мы лишь втроем представляем партию. За нашей партией стоит множество организованных рабочих, и вы знаете, какую роль играет польский пролетариат в российской революции. Мы вопроса о количестве голосов не поднимаем, товарищи. Мы поднимаем вопрос иначе: кто действительно хочет, чтобы мы работали заодно, тот должен приложить все усилия, чтобы мы объединились и стали членами Российской социал-демократической партии — если не сегодня, то завтра!

Ленин сияющими глазами смотрел в зал — большинство делегатов аплодировали Варшавскому.

— Мы сейчас выслушали сильную речь товарища Варшавского, — сказал Румянцев. — Чтобы не рассеивать впечатления, которое он произвел на нас, я предлагаю не откладывать дебатов и немедленно выслушать представителей других национальных организаций.

— Я думаю, что работа съезда — вещь очень серьезная, — тяжело, словно бы преодолевая самого себя, возразил Акимский, — и мы должны руководствоваться не личными впечатлениями, а деловым разбором аргументов. Я против предложения Варшавского.

А потом Ленин увидел Плеханова. Георгий Валентинович только-только вошел в зал. Следом появился седобородый Аксельрод, сел на свободный стул неподалеку от двери.

Владимир Ильич сразу же поднялся с председательского кресла, подался вперед:

— Товарищи делегаты съезда! Только что прибыли родоначальники русской социал-демократии Георгий Валентинович Плеханов и Павел Борисович Аксельрод. Прошу приветствовать наших товарищей!

Делегаты обернулись к двери — многие никогда Плеханова и Аксельрода в глаза не видали.

— Покажитесь, пожалуйста, Георгий Валентинович, — улыбнулся Ленин.

— Павел Борисович, прошу вас!

И зааплодировал первым. Ему последовали все: и большевики и меньшевики.

Когда Плеханов и Аксельрод прошли вперед и сели в первом ряду — там было три свободных места, — Ленин обратился к залу:

— Продолжим работу. Поднялся Абрамович:

— У меня короткое заявление, товарищи…

Дан снова было хотел возразить, но не успел: Плеханов с дружеской заинтересованностью обратился к давнему приятелю — любил Абрамовича открыто, подолгу разговаривал с ним в Женеве без своего обычного в последние годы менторства.

— Я поддерживаю предложение польского товарища в вопросе о национальных партиях. Это надо обсудить в первую очередь. На съезде будут приняты важные резолюции, имеющие значение для всего российского пролетариата, и съезду необходимо считаться с десятками тысяч социал-демократов, которые здесь не представлены, — Абрамович говорил громко, зычно — истинный трибун. — Юридически мы не можем с таким же правом, как вы, представлять на данном съезде наш пролетариат, но фактически социал-демократический авангард рабочего класса России тесно связан между собой. Объединительные тенденции растут, необходимо выяснить, насколько они сильны. Решение вопроса о порядке дня будет экзаменом, который покажет, веет ли здесь дух единения или дух фракционный.

Латышский социал-демократ Дамбит выступил следом за Абрамовичем:

— Товарищи, я скажу то же, что и бундовец. Вы съезд называете Объединительным. Но это объединение не будет объединением всей российской социал-демократии, если вы не решите вопрос с нами, это будет объединением только одной партии. Съезд лишь тогда может быть назван в полном смысле слова Объединительным, когда он объединит все социал-демократические организации России. В целях успеха съезда поставьте вопрос об объединении с национальными социал-демократическими партиями на первую очередь.

Страсти накалялись, Ленин то и дело поглядывал в зал, задерживая взгляд на Плеханове.

«Если бы он поддержал, если бы он согласился понять», — думал Ленин, отчетливо и горько понимая всю утопичность своей мечты.

Дан сориентировался: многие рядовые меньшевики его не поддержат, коли идти напролом, проголосуют за Ленина. Надо лавировать.

— Товарищи делегаты, — Дан медленно поднялся, — поскольку мы приехали сюда для того, чтобы объединиться, давайте научимся уступать друг другу. Я согласен с Варшавским. Пусть будет так, как он предложил. Я набросал текст резолюции, прошу поставить на голосование: «Поддерживая предложение товарища Варшавского, предлагаю немедленно выбрать комиссию для обсуждения национального вопроса и технически-организационного вопроса об объединении с национальными организациями».

«Ай да молодец, — отметил Ленин, — ай да обыграл, ай да хитрец Дан. И возражать ему трудно: многие товарищи впервые приехали на съезд, тактических тонкостей еще не знают, в наших с Даном давних баталиях участия не принимали. А поляки молодцы, они верно поставили вопрос о голосах, если бы они приехали к нам вместе с рабочими делегатами, мы бы оказались в большинстве. Тем не менее многие из рядовых меньшевиков не могут теперь не понять, что партийная арифметика не имеет никакого отношения к реальным условиям революционной борьбы. Молодцы поляки».

Просчитал руки: большинство за Даном.

— Предложение Дана принято.

Мартын Лядов поднял руку.

— Слово Лядову.

— Вношу проект резолюции: «Обязать комиссию, образованную по предложению товарища Дана, рассмотреть все технические вопросы об объединении с национальными партиями в три дня».