Снежный пожар - Филлис Уитни

Когда мы припарковались возле лыжной базы, Джулиан и Стюарт сняли наши лыжи с багажной рамы, и мы подошли к низким скамейкам, чтобы надеть их. Вечер был необыкновенно ясным, в небе ни облачка, над нашими головами сияла почти полная луна. Вокруг сверкали огни и звучала музыка, раздавались голоса лыжников, веселые возгласы и смех. В такой обстановке расцвели «снежные крольчихи», и, пока мы шли к подъемнику, они не раз наступали нам на лыжи. Это никуда не годилось. Лыжники на горных склонах должны быть очень внимательны к себе подобным. Все подъемники были заняты, но очередь оказалась небольшой и мы скоро уже раскачивались на подвесных креслах. Сначала поднялись в воздух Шен со Стюартом, потом мы с Джулианом.

Везде искрились огни, очерчивая линии лыжных трасс, а темные пятна деревьев казались почти черными. Наши кресла висели над матовым озером, подымаясь к небу, и тени следовали за нами. По мере удаления от земли голоса звучали глуше, давал о себе знать пронизывающий холод вершины. Теперь нас тоже охватило радостное возбуждение.

Мы сошли на верхней площадке и оказались в ином мире — мире лунного света и густых черных теней. Днем тени серые, ближе к ночи начинают отливать черным янтарем. Мы потеряли из виду Шен и Стюарта и стали подниматься «елочкой» на самую вершину горы, в царство лунного света. Огни деревень и шоссейных дорог мерцали внизу, а над нашими головами сверкали мириады зимних звезд, усеявших далекое небо.

Джулиан привел меня на плоскую, покрытую снегом скалу, венчающую гору, кончики наших лыж свисали над пропастью. Я почувствовала прикосновение руки Джулиана к своей спине, и на мгновение чувство опасности, пробужденное близостью зияющей под ногами пропасти, заставило меня содрогнуться. Прикосновение Джулиана было едва ощутимыми, но достаточно легкого толчка, чтобы я свинцовым грузом свалилась на заснеженные скалы, казавшиеся с высоты предательски мягкими. Но тут Джулиан покрепче ухватился за складки моей парки и потянул меня назад, прочь от зияющей бездны, так что я покачнулась и мы упали в снег и завозились в нем, запутавшие перекрестившихся лыжах и весело смеясь. Как прикосновение его руки могло показаться мне опасным? Глаза Джулиана сияли, отражая свет звезд; он наклонился и поцеловал меня. На этот раз его поцелуй не был мягким и нежным; он заключал в себе требовательный призыв, попытку подчинить себе мою волю. У меня не хватило сил противиться этому призыву. Наши озябшие лица, сблизившись, запылали огнем.

Джулиан умудрился выпутаться из хитросплетения лыж и встать на ноги первым; он протянул мне руку и помог подняться. Мы поехали туда, где начинались лыжные трассы.

Это была ночь снега и огня.

Взглянув вниз, мы увидели, что лыжники спускаются по склонам, держа в руке зажженные бенгальские огни, ярко мерцавшие в ночи. От этого проложенные на горе лыжные трассы превратились в струящиеся ручейки пламени.

Мы стояли рядом, Джулиан обнимал меня за плечи. Вокруг нас белел холодный снег, внутри пылал огонь. Теперь я не могла замерзнуть. Я знала, что мои щеки зарумянились. Когда Джулиан оттолкнулся палками и устремился вниз по Дьявольскому спуску, я последовала за ним. Повторяя его движения, я чувствовала себя сильной и уверенной. Внизу нас ждала Шен.

— Ты не видела Стюарта? — спросила я.

— А где он, по-твоему, может быть? Где-то наверху. Возможно, среди звезд. Оказавшись на склонах, он уже не касается земли. И полностью утрачивает стадный инстинкт. Джулиан, у меня ужасно разболелась голова. Пожалуйста, проводи меня в комнату отдыха.

— Может быть, отвезти тебя домой? — предложил Джулиан, явно обеспокоенный жалобой.

— Нет. Я просто немного посижу за столиком, а ты закажешь мне кофе. Приму аспирин, и со мной все будет в порядке. Не хочу портить вам удовольствие.

— А ты пойдешь с нами? — спросил меня Джулиан, снимая лыжи.

Я покачала головой. Мне хотелось остаться на горе, чтобы смотреть на склоны, смешаться с толпой, почувствовать, как знакомое всем лыжникам радостное возбуждение горячит кровь. И мне хотелось в полной мере ощутить другое, новое для меня возбуждение, заставившее почти забыть о Стюарте. Когда Джулиан и Шен ушли, я, сильно отталкиваясь палками, объехала здание лыжной базы. Я чувствовала, что теперь принадлежу этому миру, и мне захотелось усовершенствовать свои лыжные навыки.

Когда Клей остановил меня, это было так неожиданно, что я испугалась. Он схватил меня за руку, чтобы я не проехала мимо него.

— Мне надо поговорить с тобой, — обратился ко мне Клей.

Я нерешительно посмотрела на него.

— У Шен разболелась голова. Может, Джулиан и проведет с ней какое-то время в комнате отдыха, но скоро вернется и будет меня искать.

— Возможно, он вернется не так уж скоро. Я попросил Шен увести его, чтобы мы с тобой смогли поговорить. Снимай лыжи. Я знаю место, где нам никто не помещает.

Я отстегнула крепления и освободилась лыж. Клей положил их себе на плечо, а я пошла за ним, неся в руках палки. Он подвел меня к маленькому строению с островерхой крышей. Когда Клей открыл дверь, пропуская меня вовнутрь, я поняла, что это была часовня. По воскресеньям в ней попеременно проводили службы представители различных вероисповеданий. В остальное время ее двери оставались открытыми тех, кто хотел предаться медитации или просто отдохнуть.

Вдоль стен часовни протянулись стеллажи лыж, в обоих боковых приделах рядами уложены тюки с соломой вместо скамеек. В дальнем у часовни стояла небольшая чугунная печка, сейчас в здании было холодно и пусто. Когда Клей закрыл за нами дверь, я села на соломенную скамейку, глядя на торчащие со стеллажей кончики лыж. Клей нащупал на стене двери выключатель, щелкнул им, и в часовне стало светло; я наслаждалась миром и покоем этого места. У меня не было никаких дурных предчувствий.

Клей прислонил к стене мои лыжи и палки и опустился на тюк с соломой рядом со мной.

— Я предупреждал, чтобы ты никуда не выходила сегодня вечером, — напомнил Клей.

Я легкомысленно пожала плечами. Радостное возбуждение не иссякало.

— Это просто смешно, — сказала я. — Со мной Джулиан, мой брат и Шен. Чего мне бояться?

Клей ничего не ответил; он достал из кармана куртки конверт.

— Я решил показать тебе письмо, которое прислала мне Марго за три дня до смерти.

Глава 16

У меня не было желания брать конверт, но Клей настаивал.

— Лучше прочесть, Линда. Это письм о подлинное. Я до сих пор никому его не показывал, потому что не понимал смысла письма и не знал, к чему может привести его огласка.