Снежный пожар - Филлис Уитни

— Нет, — коротко ответил он.

— И что вы намерены делать дальше?

— Дальше?

Я отвернулась от него и подошла к окну.

— Разумеется, вы должны предпринять какие-то действия. Тот, кто толкнул кресло Марго, разгуливает на свободе, он где-то рядом. Если даже Стюарта выпустят окончательно и закроют дело, это еще ничего не решит. Я хочу узнать имя убийцы. И вы тоже обязаны к этому стремиться.

— Надеюсь, что Стюарт в полной мере оценил вашу преданность, — язвительно заметил Джулиан. — Надеюсь также, что он оценил ваш смелый замысел устроить маскарад и явиться сюда.

— Я не ждала одобрения. Это не имеет значения. Стюарт не хотел, чтобы я сюда приезжала. Он называл мою затею дурацкой и считал, что она спровоцирует обострение ситуации.

— Он оказался прав. Абсолютно прав.

Я не могла повернуться и посмотреть ему в глаза. Не хотела, чтобы он снова оттолкнул меня. И не могла позволить сбить себя с избранного курса; поэтому продолжала разговаривать, стоя к нему спиной.

— А что, если обострение ситуации принесет пользу? Позволит сорвать маску с убийцы? Возможно, это был не лучший выход — но что мне оставалось делать?

Он подошел к окну и легким прикосновением к моему плечу заставил меня повернуться нему лицом.

— Вы ставите себя в опасное положение. Неужели вы этого не понимаете?

— Мне на это наплевать! — воскликнула я и не смогла сдержать слез, предательски закапавших из глаз.

Он нежно поцеловал меня, а я застыла в его объятиях, не веря в искренность его чувств. Джулиан Мак-Кейб не казался мне особенно нежным человеком.

— Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь был так же предан мне, как вы своему брату.

— Так вы поможете ему? Вы попытаетесь распутать это дело?

На мгновение в его глазах вспыхнул огонь, какой я видела раньше, на горе, но тут его тяжелые веки опустились, гася пламя, и он отпустил меня, отступив на шаг.

— Неужели вы думаете, что я хочу этого меньше, чем вы? — спросил он.

— Не знаю. Ничего о вас не знаю и уверена только в том, что сама никогда не прекращу поиск истины. Не остановлюсь, пока на Стюарта падает хотя бы тень подозрения.

Тяжелые веки скрывали его глаза, и мне трудно было понять, что думает Джулиан; у меня не хватало душевных сил продолжать разговор. Я выбежала из комнаты, желая только одного — поскорее оказаться в безопасном уединении своей комнаты.

Я действительно ничего нс знала о Джулиане и, возможно, никогда не узнаю. Что означает его внезапный порыв, нежный поцелуй, бережное прикосновение рук к моим плечам — и огонь, напоминающий скрытый до поры жар вулкана? То он безоговорочно осуждает меня, то — уже в следующее мгновение — прощает, чуть ли не восхищается мною. Он изменчив, как хамелеон. Стюарт, например, всегда точно знал, чего он хочет — стать лыжником, чемпионом. Джулиана, казалось, разрывало на части множество различных, порой несовместимых, желаний. Это меня путало.

Я села на кровати, переплела и стиснула пальцы. А что сказать обо мне? Что чувствую я? К чему стремлюсь? Вчера я с мучительной болью ощущала, что принадлежу ему вся, целиком, без остатка, хотя он для меня потерян. Но сегодня ни в чем не уверена, даже в собственных эмоциях.

Что мне делать? И как приблизить развязку, которая избавит нас от колебаний, двусмысленной неопределенности и страха? И что, если желаемая развязка принесет с собой новые опасности, еще одну смерть.

По крайней мере, есть еще чердак. Чердак и фонарь, какие вывешивают в канун Дня всех святых. Я знала, каким будет мой следующий шаг.

Я осторожно открыла дверь и выглянула в холл. Там никого не было. Все двери закрыты, кроме двери в комнату Адрии, оставшейся чуть приоткрытой. Стараясь идти как можно тише, я направилась к чердачной лестнице. Через минуту я уже стояла на ее нижней ступеньке, глядя вверх. Лестница была тускло освещена, хотя я не дотрагивалась до выключателя. Интересно, почему? Находился ли сейчас кто-нибудь на чердаке — или я забыла выключить за собой свет?

Я взобралась на чердак и окинула взгляд гулкое пространство, заполненное всевозможным хламом. Ни звука, ни шороха.

— Есть здесь кто-нибудь? — громко произнесла я.

Никто не отозвался. Затем что-то заскрипело под высокой покатой крышей. Но в старых домах всегда что-нибудь скрипит. Решив, что на чердаке никого нет, я воспользовалась инструкциями Адрии: подошла к центру помещения, находившемуся на равном расстоянии от двух ламп, света которых было недостаточно, чтобы осветить пространство под крышей, где в полумгле шевелились тени; на чердаке пахло затхлой слежавшейся пылью и мышами.

Глава 15

Я подошла к тому месту справа, где крыша встречалась со стеной; мне пришлось нагнуть голову, чтобы об нее не удариться. Теперь я видела фонарь, напоминающий тыквенную голову. Он стоял на отслужившем свой срок секретере, мерцая в полутьме своим оранжевым лицом с черными треугольниками глаз. Адрия сказала, что фонарь обычно висел на перекладине, но это не имело значения. Я сняла ею с секретера, ощутив прохладную шероховатость картона, и просунула руку в отверстие, расположенное вверху.

В фонаре ничего не было. Я нащупала металлический стерженек, на который насаживают свечу, — и ничего больше. Моя уверенность в том, что Шен спрятала листок будки из хижины Эмори именно здесь, оказалась необоснованной. Если только она не забрала его потом. И если его не нашел кто-нибудь другой, что казалось мне маловероятным.

Невдалеке послышался легкий скользящий звук; я застыла и затаила дыхание. Кровь пульсировала у меня в висках. Если звук издала мышь, то сейчас она замерла, как и я. Но шорох прозвучал слишком близко, чтобы я чувствовала себя в безопасности. Я начала потихоньку пробираться по направлению к более освещенному центру чердака, горбясь под покатой крышей, стараясь бесшумно покинуть место, рядом с которым раздался напугавший меня звук.

Но здесь невозможно было передвигаться бесшумно. Доски скрипели под ногами, кусок материи, который я задела, скользнул на пол с шумом, показавшимся мне страшным грохотом. Пока на чердаке гудело эхо, я отчетливо расслышала тот самый вороватый скользящий звук. Приближался он ко мне или удалялся?

В моем мозгу вспыхнуло воспоминание о сцене из истории, сочиненной Клеем. Не пришла ли я сюда для того, чтобы воплотились в жизнь его фантазии? Не найдут ли потом на чердаке мое бездыханное тело? Не хочет ли меня убить тот, кто скрывается в темноте, чьи шаги сейчас приближаются?

Я с самого начала избрала не совсем верное направление, шаги, звучавшие теперь смелее, отрезали меня от лестницы. Что мне было делать: рвануться вперед или попытаться пробраться к спасительной лестнице окольным путем?