Голос Незримого. Том 2 - Любовь Столица

(Подходит к рабыне и приказывает ей)

Увы мне! Стал из скинии сераль!

АМАРИЛЛИС пляшет, подыгрывая себе на флейте. Она извивается всем телом и содрогается грудью. ПАМВА сидит, склонив голову и вздыхая.

Смотри, отец, смотри!

Ох, искушенье…

АМАРИЛЛИС кончает танец и отходит.

Теперь посмей-ка не спасти меня!

Да, видимо, то – воля Провиденья!Останься здесь… А на восходе дняМы в женский монастырь пойдем с тобою,Но послушание тотчас начни:Сходи к ручью за свежею водою!

ЮНИЯ берет кувшин и уходит, АМАРИЛЛИС – за ней.

Лишь в эту ночь, о Боже, сохрани!

ЯВЛЕНИЕ 3

Входит ЛОЛЛИИ, поддерживаемый САРАЦИНОМ, видимо, изнемогая от усталости и жажды. Он – стройный чернокудрый юноша в пурпуровом плаще.

Привет тебе, неведомый пустынник,И просьба изнывающего: дайГлоток воды иль недозрелый финик!Ах, ад в моей душе… А здесь… здесь – рай!

(Склоняется на землю)

Вот, сын мой… Телом и душой окрепни!

(САРАЦИНУ)

Ты ж, мурин, удались пока от нас:Для христианских глаз так благолепней!

САРАЦИН несколько отходит.

Я жажду, путник, слышать твой рассказ.

О, вздрогнул бы бесчувственный папирус,Когда б ту повесть начертать на нем!Та, с кем я с детства в дружбе нежной вырос,С кем страстью пылкой связан был потом,Меня покинула… И вот для странствийВослед за ней – я не жалею сил…

А если б ты родился в мусульманстве,Ты их бы для другой уж расточил!

Сгинь, эфиоп!

(ЛОЛЛИЮ)

Войди же, сын мой, в келью.

ЛОЛЛИИ уходит в хижину. ПАМВА снова садится за плетенье. САРАЦИН удаляется на задний план и оттуда наблюдает последующую сцену.

Но где ж теперь приют я женам дам?Тьфу! даже не спорится рукоделье…

Показываются ЮНИЯ и АМАРИЛЛИС.

Ты, дочь моя, с рабой ночуйте там!

(Указывает на огород)

Благослови меня, отец, на бденье:Хочу всю ночь я каяться в грехах…

Нет, что ты! что ты! – спи. Ведь искушеньяВ бессонных и случаются ночах.

(Уходит в хижину, а девушки скрываются за изгородью)

Темнеет, потом начинает сиять луна. САРАЦИН, осторожно оглядываясь, появляется возле огорода.

А-й-й… В небе блещет луна,Как золотистая фига:Девушка! Ты ль не юна?Так через изгородь прыгай!

А-й-й… Как султанш веера,Пальмы трепещут над нами.Девушка! Ты ль не добра?Так напои же устами!

А-й-й… Я, как тигр, черноус,Вкрадчив и пламенен так же.Вот мой арабский бурнус:Девушка, девушка, ляг же!

При этих словах через изгородь ловко перебирается АМАРИЛЛИС.

(Приближаясь к ней)

Аллах! Какой огурчик изумрудныйПослал мне этот скромный огород!

Так знай же: наша радость обоюдна.Ты, кажется, смельчак и не урод…

А как же ты останешься довольна,Когда меня вполне уж будешь знать!

(Обнимает ее)

Не глупо ль в эту ночь быть богомольнойИ там, в соседстве с дынями, дремать,Как госпожа моя?

А почему жеОна соседей не возьмет иных?

Бедняжка стала странной из-за мужа.Он, видишь ли, при первой ночи ихУж слишком… ну, явил себя мужчиной!

Он молодец, себя таким явив,Клянусь разбойной честью бедуина!А я каков?

Да, если не хвастлив…

Скрываются, обнявшись.

ЯВЛЕНИЕ 4

Из-за изгороди появляется ЮНИЯ и садится по одну сторону хижины.

Душна ли ночь иль слишком пахнут дыни,Но мне не спится… Как горяч мой лоб!Да, век придется жить мне здесь, в пустыне,И кушать этот… как его? – Иссоп…В вериги наряжаться поневолеИ в гости приглашать к себе гиен…Ой, страшно! Где-то ты, мой милый Лоллий?Не льва же мне любить тебя взамен?!(Склоняет голову и дремлет)

ЯВЛЕНИЕ 5

Из хижины выходит ЛОЛЛИИ и садится по другую ее сторону.

У моей любимой так прекрасны руки —Гибкие, как стебли тамариска…Но уж не держать их в счастии и мукеБлизко, так близко!

У моей любимой так прекрасны губы —Алые и в форме полудиска…Ах, когда б прильнуть к ним страстно и негрубоБлизко, так близко!

У моей любимой так прекрасно тело —Стройное, как инструмент флейтистки…О, мы с нею были б, если б захотела,Близки, так близки!

Что слышу я? То – голос не его ли?О, если это – сон, пусть длится век!

(Встает и идет к ЛОЛЛИЮ.)

Какое счастье! Юния!

Мой Лоллий!

Падают друг другу в объятья.

Скажи, чем объяснить мне твой побег?Я так страдал!

Молчи, иль я заплачу…

И так любил!

Вот именно, что «так»!Нельзя ли, друг, любить меня иначе?

Что?!

Вспомни-ка. Лишь воцарился мрак, —И ум твой сразу точно помрачился:Ты стал так дик, неистов и суров,Что даже укусить меня решился!Как рада я, что снова ты здоров!

О, милая, ты – горленки невинней…А я… я – просто молодой осел!Однако что ж ты делаешь в пустыне?

Хочу вести такую ж жизнь, что велЗдесь этот старец.

Но тогда помедли,Пока тебе не будет столько ж лет!

Как разобрать: соблазн ли это, нет ли?

Ну, что ж? соблазн?

Какого слаще нет…

Пойдем туда… к тем кактусам расцветшим.

Зачем?

Ты – перл в неведенье твоем!

А ты опять не станешь сумасшедшим?

Нет. Будем уж безумствовать вдвоем!

Уходят.

ЯВЛЕНИЕ 6

Из хижины выходит ПАМВА.

Ох, вот что значит видеть жизнь мирскую!И непокоен дух, и сны плохи…Всё слышатся как будто поцелуиДа вздохи томные… Грехи! грехи!

ЯВЛЕНИЕ 7

Из зелени выходят САРАЦИН и АМАРИЛЛИС.

О, Господи! Опять тот мерзкий муринИ с ним она, Иродиады дщерь!

Что это ты, отец святой, так хмурен?Оазис твой – блаженства сень, поверь!

ПАМВА отворачивается от нее.

И огород твой, о пустынник, – чудо!Там – яблочки Эдема вместо реп!

Изыдите же, грешники, отсюда!При вас и рай – блудилище, вертеп!Изыдите, изыдите!

(Гонит их.)

ЯВЛЕНИЕ 8

Навстречу ПАМВЕ идут ЛОЛЛИИ и ЮНИЯ.

Создатель!Мой гость и… Юния! Она! Точь-в-точь!О, мракобесница! Не на закате льВоздвиглась ты – и пала в ту же ночь?!

Да, отче… Искушенья побороли.Так нежил свет и ветерок ночной…

Что ты прельстилась!..

Мужем. Это – Лоллий!

Ну, слава Богу, что хоть не другой!

(Отходит и задумывается)