Голос Незримого. Том 2 - Любовь Столица

(Говорит медленно и напевно.)

Как за изгородью снежные жасмины, я невинна.Как на дне морском большие жемчужины, я невинна.Пусть о нежной Эль-Джелисс влюбленно бредятВ Тегеране все мужчины – я невинна!О прелестной Эль-Джелисс там слышал каждый,Но не видел ни единый… Я невинна!Разве тень мою во дворике видалиС минаретов муэдзины – я невинна…Да на кровле ножки розовой мизинец —Пролетающие джины… Я невинна!

Проверь-ка, мудрый, что она твердит,В нелицемерном этом отраженьи!

Так я, о неотвязчивый эфрит,И сделаю, тебе на посрамленье.

(Взяв зеркало, ставит его перед собой, садится и вглядывается)

Как бы легкая завеса заволакивает на миг персиянку, затем вновь подымается. Слышатся тихие, знойные звуки зурны. На ковре полулежит Эль-Джелисс, близ нее – старуха-рабыня, колеблющая опахало и шепчущая что-то ей на ухо. Госпожа ее с улыбкой отрицательно качает головой, но после некоторых уговоров старуха удаляется и возвращается с юношей, одетым купцом. Он опускает в руку рабыни кошель с золотом и, приблизившись с утонченными селямами к девушке, раскладывает перед ней свои товары. Эль-Джелисс, сначала закутавшаяся с притворной пугливостью своей фатой, становится постепенно всё вольнее и игривее. Купец вынимает из своего тюка последовательно ожерелье, туфли и пояс, – и с вкрадчивыми улыбками и движеньями примеряет их девушке, которая позволяет ему сперва откинуть ее покрывало, затем коснуться ее ножки, наконец, обвить ее стан. Пылкое объятие…

Ускользнувшая было старуха появляется с яствами и напитками, юноша располагается на подушках, а девушка медлительно и страстно пляшет перед ним. Оканчивая, прекрасная персиянка в безвольном томлении падает рядом со своим возлюбленным. Снова всё заволакивает завеса, а когда она развеивается, персиянка, как прежде, перед калифом.

Признайся! Ведь неплох совет был мой?

Что увидал я! Сгинь от нас, Лукавый!

Через мгновенье я вернусь с другой.

(Исчезает, увлекая персиянку)

О женщины! Вы – кубок, но с отравой,А не с шербетом, как я ожидал…

(В разочаровании поникает головой)

ЯВЛЕНИЕ 4

Вбегает джин с прекрасной венецианкой. Она – с поднятым кверху яснейшим взором и молитвенником в руке.

Утешься, господин! Вот и вторая.Быть может, то – нетронутый бокал…А впрочем, поглядим.

Творенья рая!Ты вмиг развеяло мою печаль.О, эта шея, тоньше стебля лилий!О взор голубки! О перстов миндаль!Любовь влечет меня, сильнее крылий…

(Бросается к ней)

Взгляни сюда, пока не увлеклоСовсем в ее пленительную бездну!

Прочь от меня, негодное стекло!Чернить саму невинность бесполезно.

(Подходит к венецианке)

Молю, присядь… Позволь тебе помочь!Теперь скажи мне, о звезда рассвета,Кто ты?

Ах, я – единственная дочьБлистательного дожа, Лауретта.

Желал бы также знать твой верный раб:Еще ни с кем ты ложа не делила?

Нет, видит Бог! Мой маленький арапЕго хранил да ангел белокрылый!

О, святость!

(Ей.)

Так не откажи ж мне датьТвой поцелуй девический и алый!

Как можно, о синьор мой? Лишь вздыхатьЯ о себе доныне позволяла.

(Напевает игриво и нежно)

Я так прекрасна и чиста,Как цвет подснежника в апреле.Я – белокурых менестрелейНемая нежная мечта!

Я так прекрасна и чиста,Как жемчужинка фероньеры,И гордо носят кавалерыМои лазурные цвета.

Я так прекрасна и чиста,Что всей Венецией воспета,И даже соловей с кустаВлюблено трелит: Лауретта!

Не слушай, светлый, что она поет.Все девы на словах скромней овечек!В изображенье ж истинном…

Так вот —Гляди же, о, назойливый советчик!

(Оба смотрят в зеркало)

Завеса застилает на миг венецианку и подымается. Звучит изящный и легкомысленный мотив лютни. На ложе сидит Лауретта, у ног ее – арапчонок, держащий зеркало. Она любуется собою, надевает различные украшения, потом грациозно зевает, лукаво задумывается и что-то властно приказывает своему маленькому слуге. Он, видимо, не решается исполнить приказание, но, когда Лауретта, сняв с себя нитку жемчуга, опутывает ею его шею и гневно топает ногой, арапчонок убегает и, вернувшись, вводит за собою красивого и застенчивого пажа. Обмен церемонными поклонами и жеманными улыбками… Девушка шаловливо отнимает у юноши шпагу и берет, усаживает его рядом, взбивает его кудри, – и паж делается всё смелее и пламеннее.

Затем оба они начинают танцевать изысканно и томно, и Лауретта вдруг как бы в обмороке склоняется в объятья своего кавалера. Он бережно кладет ее на ложе, прыскает в лицо ее из флакона, наконец, расстегивает ее платье и приникает к груди. Тогда прекрасная венецианка, моментально очнувшись, обвивает шею его руками… Завеса падает, вновь подымается, – и венецианка, как раньше, перед калифом, который в отчаянии закрыл лицо руками.

Каков твой ангел, ныне знаем мы.Храня, изрядно смял твое он ложе!

Не смей позорить, ты, исчадье тьмы,Чистейший отпрыск христианских дожей!

А паж твой?

Ах!.. Узнал ты, подглядев?

Да, обладая тем куском зеркальным,Мы с господином знаем всех лже-дев.

Синьор! Иль вы состаритесь печальным,Иль разобьете зеркало свое.

Увы! Да не смутит меня Нечистый!

Лечу за третьей. Вмиг примчу ее!

(Исчезает, уводя с собой венецианку.)

О женщины! Банан ли вы душистыйИль перец жгучий, – вот и разбери!

(Недоуменно разводит руками и печально задумывается.)

ЯВЛЕНИЕ 5

Джин и нубийка. Она – очень юная, чернокожая, полунагая, с кривым ножом у пояса. Пока джин говорит с калифом, она стоит на возвышении, наивно тараща на всё глаза.

Не хмурься, повелитель! Вот и третья.То – плод без червоточинки внутри,Мне кажется…

Не в силах и смотреть я…

(Подымает голову.)

Клянусь Аллахом: вот так существо!О глаз колеса! О подушки-губы!А тело! Сажа не черней его…И этот волос, как каракуль грубый…Ух! Даже страх всего меня потряс.

Ну, зеркала счастливый обладатель,Напрасно ты страшишься в этот раз.

Поверь, непрошеный доброжелатель,Не слишком тороплюсь вступить я в брак…

А я хочу, чтоб плавал ты в блаженстве!

И обещаешь ввергнуть в этот мрак?Избавь же от подобных благоденствий!

(Приближается к нубийке.)

Владычица пышнейших в мире губ!Я долго затруднять тебя не буду,Лишь сообщи мне: кто ты?

Я – Губуб,Дочь предводителя племен монбутту.

Возлюбленный ведь есть уж у тебя?

(В сторону.)

Храни меня, Аллах, от этой рожи!

Не лги, о вождь! Га! Посмотрела б я,Какой бы белый или чернокожийДерзнул им стать?

Я также не дерзну.Я лишь тебе, орешек мой чернильный,Плечо агатовое ущипну…

(Опасливо протягивает руку)

Меня не взять ни волей, ни насильно!

(Запевает пронзительно и протяжно)