Тигр, тигр, светло горящий ! - Михаил Савеличев

Некий аноним удивляется - почему за сорок тысяч лет человеческой цивилизации нам выпало немногим более года мирных дней? Но позвольте, а что же делать регулярной армии? Целину пахать на танках? Тунца ловить подводными лодками? На рейдерах к звездам летать?

Если армия не воюет, она гниет и разлагается, какие бы деньги вы не вбухивали на ее содержание и поддержку боеготовности. И поэтому выбор у нас невелик - либо разжигаем большие и мелкие, но контролируемые, конфликты, где наша армия демонстрирует свое умение и силу духа, а мы тем временем отплевываемся от обвинений в милитаризме, вмешательстве в дела суверенных государств и государственном терроризме. Либо, сидя на своем гороховом поле, с грустью наблюдаем как лучшие заклятые друзья поворовывают, а то и внаглую умыкивают ваши стручки. Лично я голосую за мир.

Скосив глаза, я увидел, что в палатке на складном стульчике, закутавшись в красно-коричневый плед и понурив голову, сидит Одри.

- Одри, - просипел я обожженной глоткой и делая попытку приподняться, только не говори, что ты сестра милосердия.

Одри вскочила, скинув плед, встала по стойке смирно, вытянувшись в струнку отдала честь и приложив ладони к округлым девичьим бедрам, и заорала на всю палатку:

- Одри Мария Дейл ван Хеемстаа, уполномоченный по делам МАГАТЭ, личный номер 007-ОХ/21121969, сэр!

- Вольно, - пробормотал я и снова рухнул на кровать.

- Тебя, может быть, наградят, - сообщила Одри, пытаясь меня подбодрить, - за заслуги перед Отечеством.

- За что?, - тупо поинтересовался свежеподжаренный спаситель Отечества К. Малхонски.

- За предотвращение террористической акции со стороны Внешних Спутников. Ты очень удачно, спалив всего лишь поллеса, уничтожил приемные станции и схлопнул туннель.

Какие же они дураки, идиоты, придурки! Сидели же на своих Спутниках, в ус не дули, втихоря пожиная плоды Детского Перемирия. Контрабандили бы себе потихоньку, с обоюдного согласия Союза и Спутников, дожидаясь пока на Земле не исчерпают последнее ведро нефти и не переплавят последней кусок руды. А там глядишь, и неофициальное прекращение войны перешло бы в официально признанный статус Внешних Спутников. Надо было только ждать!

А ты в этом уверен? Уверен, что Земля продолжала бы пассивно ожидать пока мятежники вернуться в лоно метрополии? Ждать манны небесной, сквозь пальцы наблюдая как кто-то, но только не Директорат, делает миллиардные состояния, и еще при этом вынуждено поощрять этих пиратов и нуворишей? Да ты рехнулся и, к тому же, ничего не понимаешь в политэкономии, жалкий недожаренный спаситель Отечества К. Малхонски!

Но ты не учитываешь общественное мнение. А ведь именно оно уже однажды приостановило войну. Да, о Детском Перемирии уже забыли. К сожалению, массовое сознание отличается короткой памятью и редкостной внушаемостью, но это может сыграть и в нашу пользу. Я бы им напомнил, что это такое священная война, дранг нах космос. Я бы их мордой ткнул во все это дерьмо. Разве не для этого я последние дни мечусь из стороны в сторону, ищу то, что не хотел бы больше никогда не найти, а уж тем более писать и монтировать весь этот наш позор, всю эту нашу хваленую войну, если бы были другие обстоятельства, а на дворе - лето, а не последняя осень.

Ха, ха, ха! Великий Кирилл Малхонски единственной книжонкой останавливает глобальную войну. Вы слишком уж самоуверенны, герр Кирилл. Никто не отрицает - в свое время вы были модным писателем, чему способствовали особые обстоятельства вашей биографии, налет скандальности и отложенный смертный приговор. Но с тех пор много воды утекло. Вы отправились в добровольную ссылку, мучаемые комплексом вины за свою неожиданную популярность и полную поддержку вашего творчества со стороны ненавистного Директората. Вы-то гордо ожидали всеобщей травли, гонений за ваши жуткие диффамации, вы примеряли на себя облачение непонятого святого, Великого старца. Но Директор по идеологии Оливия Перстейн-Обухова рассудила гораздо мудрее. И вы заткнулись.

Все так, все так. Но ведь что-то надо делать. Пусть совершенно безнадежное, пусть нелепое или даже вредное. Это как в нашем паршивом демократическом голосовании - надо голосовать не за того, за кого большинство или ради того, чтобы не допустить к власти еще худшего кандидата, надо выбирать так, как велят твои убеждения, даже если у этих убеждений нет ни одного шанса на победу.

На мое счастье Одри избавила меня от общения с армейцами. Ее показаний вполне хватило, да и спорить с одной из могущественейших организаций на Земле, в чьем ведении находились контроль за каждым граммом расщепляющихся материалов - начиная от электростанций и кончая термоядерными запалами для аннигиляционных бомб, никому не хотелось и нас отпустили с миром.

Дорогу уже расчистили. Мы только выгуляли обезумевшего от радости Мармелада, скормили ему сухой армейский паек и двинулись в путь через обгоревший лес, многочисленные патрули, импровизированные заставы и засеки.

Уже совсем рассвело, когда мы миновали стоящий на окраине Паланги громадный, облупившийся от времени плакат, грозно предупреждавший, что въезд на машинах с двигателями внутреннего сгорания в черту города строго запрещен, и заколесили по милым улочкам, сейчас изрядно попорченными скоплениями бронетехники, солдат, а также редкими патрулями местной полиции. На одном из перекрестков мы увидели стоящего в полной амуниции молодого Гринцявичуса, который было по старой привычке вознамерился нас остановить, но Одри только показала ему язык и на прощание пару раз газанула, окутав бойца зеленого фронта клубами дыма.

Дом мой был в том же виде в котором мы его и оставили, что для меня было удивительно - мне все казалось, что уже минуло несколько лет, как мы из него съехали и все должно было покрыться метровым слоем пыли, сгнить, истлеть, протухнуть, рассохнуться, присохнуть и обломиться. Но все было в порядке - слой пыли не превышал холостяцких трех сантиметров, а груду грязной посуды Одри сразу свалила в посудомоечный автомат.

Мармелад весело носился по этажам, размахивая ушами, стуча когтями, забираясь во все дыры и оставляя метки во всех комнатах. Потом его лай стих, из чего мы заключили, что щенок снова завалился спать. Искать для него подстилку и сгонять Мармелада с мягкого дивана на его место под дверью у меня не было никакого желания и я махнул на него до поры до времени загипсованной рукой.

Кое-как приняв душ, предварительно обмотав забинтованные места полиэтиленом, и чувствуя в голове удары здоровенного царь-колокола, я доковылял до своей кровать, забыв, что по доброте душевной я еще вчера (или позавчера? ) уступил ее Одри, и упал замертво в чистую перину. Натянуть одеяло на укрытое только бинтами тело сил у меня уже не было.