По волчьему следу - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Я еще подумал, что если выживу, то к вам пойду. Что в этом смысл-то… ну и вот. Перевезли в пещеры те, там оно и легче пошло. Одно к одному. И не только мне. Там сейчас этот… - Тихоня поскреб себя за ухом. – Санаторий будет. Экспериментальный пока, но чуется, ненадолго…
- На тебе тоже…
- Экспериментировали? А то… оказалось, что если этот альбит в раствор, а после в кровь, то он, чего от заразы осталось, душит… правда, не только её. Тогда я второй раз чуть кони не двинул. Но ничего. Выжил с Божьей помощью.
Он сказал это очень серьезно. А после добавил:
- Раз выжил, то и послужу еще. Людям и… ему тоже.
А после сменил тон.
- Тебе Медведь пишет?
- И он. И Ниночка… все у них хорошо.
Только она все одно боится, что Медведь заскучает, что захочет вернуться к нам. И что Бекшеева скажет, что можно, что, мол, сердце она подлатает и все такое. Только не скажет.
И не допустит.
Но страх этот я понимаю. И Ниночке тоже письма пишу. Стараюсь. Злит, конечно, но… почему-то больше злит, когда ответного письма приходится ждать долго.
Надо будет черкануть пару строк, предупредить про отъезд.
- С твоим-то как? Бывшим. Уживаетесь?
- С Одинцовым? – я почесала за ухом Девочку, пристроившую голову на колени. – Никак. Мы тут. Он там. Заявляется порой. Доносит… всякое. В командировки отправляет.
- Ты ж не думаешь…
- Женат он, - сказала я. – Давно уже. И дети у него. И разошлись мы. И сходиться точно не станем. В прошлом это. А прошлое… пусть прошлым и остается.
Я уже научилась жить с этой мысль. И даже отделять себя от этого самого прошлого.
- От и ладно… пойду я, прилягу, пока можно, - Тихоня поднялся. – Вернемся, квартирку подыщу. А то не дело это…
- Места много, можешь…
- Могу, - отозвался он с лестницы. – Но не буду. Чего хорошего человека нервировать.
Вот и этот туда же.
Да с какого перепугу Тихоня решил, будто у нас с Бекшеевым что-то да есть? Такое, выходящее за рамки дружеских отношений? И главное, отрицать бесполезно.
- Да и бабу не приведешь… - донеслось с верхней ступеньки.
Это да.
Чужие бабы в нашем с Софьей доме не нужны.
- А ты уже о бабах думаешь? – крикнула я в ответ. И Девочка, подняв голову, присоединилась, тявкнула вопросительно.
- О бабах я думаю всегда! Но сейчас – исключительно на перспективу.
Вот же.
И почему улыбаться тянет? Может, потому что теперь я могу не опасаться за спину.
А потом Софья разложила карты. Пробежалась пальцами по разноцветным картинкам – одни потускнели, выцвели почти, другие радовали яркостью красок, и значит, недавно их создала. А она замерла, читая что-то, понятное лишь ей.
Дорога.
Это понятно, выезжать уже завтра, а сумку я не собрала.
Висельник. Неприятная карта, не помню, что означает, но явно ничего хорошего. Вон, вытянулся под деревом, согнув одну ногу в колене.
Дама какая-то.
И рыцарь ощетинился мечами, будто от нее заслоняясь.
- Я еду с вами, - Софка взмахом руки смешала карты, будто надеясь тем самым переменить судьбу.
- Нет.
- Да.
- У тебя клиенты!
- Надоели, - она чуть поморщилась.
- Сильно?
- Не представляешь… там, на Дальнем, как-то оно проще было. Приходили карточки, я делала прогноз, его записывали и отсылали.
- А тут?
- Являются сами. И требуют чего-то. Требуют, главное так… нагло. То одно не нравится, то другое… я им говорю, что не вижу вместе, а мне в ответ – посмотрите получше! – её раздражение было вязким, как густеющий мед. И Девочка заворчала. А мне стало совестно. Я ведь Софкиными делами не интересовалась. Вот совсем.
То есть сперва пыталась, конечно.
И секретаря ей наняли. Одинцов нанял, нашел тихую милую девушку. Как нашел и горничную, и кухарку, и садовника даже, потому как к дому сад прилагался, пусть и маленький. И с секретарем Софья разговаривала о своих раскладах да клиентах.
И мне показалось, что этого достаточно.
- Потом вообще заявляют, что все это чушь, что у меня лицензии нет и дар заблокирован, а потому ничего толкового я увидеть не способна.
- Идиоты.
- Не в этом дело. Я просто понять не могу, зачем они вообще идут? Если не верят, не слушают… зачем?
- Затем, что люди – вообще странные существа. Эти надеются, что ты скажешь, будто их брак будет счастливым, что дашь гарантию на это вот счастье. А когда ты гарантию не даешь, то проще обвинить тебя, чем признаться, что ошибаются. Люди… не любят совершать ошибки.
- Я еду с вами.
- Софья… если ты устала, я скажу Одинцову, он отправит тебя на…
- Сам пусть отправляется «на», - перебила Софья. И снова раскинула карты. Дорога. Висельник. И дева, что лежит на камне, а из пронзенной груди её течет кровь. И ниже, из крови, прорастают цветы. – Не в усталости дело. Вы едете в очень плохое место.
И новая карта легла поверх старых.
- Смерть, - Софья коснулась её. – Там ждет смерть.
Спала я хреново.
После таких-то предсказаний. Нервы же и у меня имеются, что бы кто ни думал. И снились похороны. Сперва в гробу лежал Тихоня, такой вот как сегодня, изможденно-тощий да в старой гимнастерке. Я пыталась докричаться, звала его, потому что точно знала – он не умер, а просто спит.
И надо, чтобы проснулся.
А все никак.
Потом Тихоня исчез, и в гробу оказалась голова Бекшеева.
В общем, проснулась я не в самом лучшем настроении. И в управление прибыла на взводе, чтобы увидеть Бекшеева, к счастью, совершенно живого и о чем-то вполне себе мирно беседующего с Одинцовым.
- Утро, - сказала я мрачно. – Отбываем или все отменяется?
- Нет. Я вчера запрос дал. Там новая голова.
- Чья?
- Завийского. Это следователь по особо важным. Приехал расследовать исчезновение Селюгина. Там и полагали, что найдет убийц, потому и не спешили докладывать. Вот…
- А нашли его? Голову?
- Именно.
- А остальное?
- Ищут. Третий день уже как.
Стало быть, шансов, что найдут немного. Интересно. Настолько, что раздражение отступает, а я чувствую азарт.
Охота.
Снова.
И с трудом сдерживаю улыбку. В ней изрядно