По волчьему следу - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Зачем?
- И галочку рисовал. Кровью. Типа знак его. Мы тоже спросили, мол, на кой? А он ответил, чтоб знали, стало быть. Что его дело. Чтоб его и искали. И взять попробовали… если смогут. У них же ж тоже свои специалисты имелись. Так вот… он не хотел, чтоб его поймали. И останавливаться не хотел. Он вызов кидал. Вроде как…
Вызов?
Мысль была не то, чтобы неожиданной. Скорее уж обидно, что пришла она в голову не Бекшееву. И от этой обиды голова вновь разболелась, намекая, что время-то позднее. И отдыхать надо.
- Спасибо, - сказал Бекшеев. – На вызов, пожалуй, похоже… отсюда и наглость.
И то, что погибли оба следователя.
Не пропали, отнюдь.
Их и выбрали именно для того, чтобы внимание привлечь.
Тогда и письмо мог прислать… нет, это уже чересчур. Бекшеев остановил себя. Завтра. Он доберется до места, осмотрит лично все. Тогда и решит…
- Этот ваш… Туржин, - Тихоня отлип от стены. – Мне не нравится. Громкий. И болтает много. Еще и дурак.
Почему-то слышать подобное было весьма приятно.
[1] Ге́нри Го́вард Холмс (англ. Henry Howard Holmes; настоящее имя Герман Уэбстер Маджетт, англ. Herman Webster Mudgett) — первый официально зарегистрированный американский серийный убийца. Биографию и деяния желающие могут почитать сами. И да, не для слабонервных.
Глава 5 Место
Глава 5 Место
«Стоит помнить, что пышный рукав в сочетании с кружевной отделкой по-прежнему в моде, однако следует отдавать предпочтение кружеву узкому, мягких оттенков. Да и вовсе избегать излишней вычурности, отдавая предпочтение прямым и простым, чистым линиям…»
«Мода Петербурга»
Софья осторожно оперлась на руку Тихони. А тот просто взял и снял её с лестницы, чтобы поставить рядом с чемоданами.
- Стой тут, - велел он строго. И нахмурился.
Солнце.
Солнце наполняло старую станцию. Оно высветлило стены вокзала, что виднелся неподалеку, светом скрывая старые шрамы от пуль и осколков. Оно растеклось по платформам, плеснуло теплом на и без того раскаленные вагоны. И Девочка, растянувшись на перроне, раскрыла пасть. Бока её вздымались, а синеватый язык свесился до самых почти лап.
Жарко.
Очень жарко. И жара какая-то влажная душная. Предгрозовая. Пусть на небе ни облачка, но меня не обмануть.
- Давай, поспешай, - проводник мялся, то и дело кидая взгляд на часы. Стоянка здесь длилась две минуты, которые явно подходили к концу.
Поезд издал протяжный гудок, предупреждая.
- Все, - Тихоня окинул взглядом и нас, и чемоданы. – Давай, двигай…
- Погодь! – спохватился Туржин. – Я сигареты, кажись, оставил…
Проводник ловко вскочил в вагон и лестничку поднял, явно торопясь.
- Новые купишь, - Тихоня, пусть был ниже, но на Туржина умудрялся глядеть сверху вниз и снисходительно, что Туржина бесило до крайности.
- Разоришься покупать… - буркнул тот в сторону.
Я огляделась.
Станция… как станция. Обыкновенная. Простенькое здание в четыре стены и два окна. Некогда ему досталось, но не так уж и сильно, коль устояло. Окна заменили. Стены покрасили и красили, верно, каждый год. Нынешняя белизна успела запылиться, но не так, чтобы вокзал казался вовсе уж грязным.
Пара путей, что пролегли по высокой насыпи. И бетонная плита платформой.
Неказистая будка туалета, видневшаяся чуть в стороне.
Дорога.
- А встречать нас не должны? – поинтересовался Туржин, с раздражением пиная камушек, который с шелестом полетел с насыпи. – Какого мы вообще тут? На же ж вроде в Городню…
- Вроде, - Тихоня осматривался совсем иначе. И взгляд его прищуренный скользил по лесу, что поднимался слева и справа монолитными зелеными стенами. – Нам в Бешицк, это уездный городишко. Отсюда будет верст пять. Но можно сперва до Городни, а потом уже от Городни и до Бешицка, пересадкою. Аккурат к вечеру и прибыли бы.
Девочка лениво поднялась и, отряхнувшись, тявкнула.
Нас и вправду встречали.
Сперва я почуяла запах, такой вот характерный – бензина и масла. Его принес ветерок. А следом донеслось кряхтение мотора. Старенький грузовичок выполз к станции, у которой и замер.
- Вот… гадство, - Туржин поглядел на небо. – А…
- Хватит ныть, - Тихоня сбежал с насыпи.
- Воздух здесь чудесный, - Софья так и стояла, в светлом льняном платьишке, совершенно неуместном в этой вот глуши. И шляпка её соломенная, украшенная атласною лентой, казалась чуть ли не издевкой. – Лесом пахнет. Земляникой… земляника скоро поспеет. Обожаю землянику. А вы?
Она повернулась к Туржину.
- Я? – тот слегка побледнел. – Я… как-то вот…
- Она очень полезна, - наставительно произнесла Софья. – Правда, Алексей Павлович?
И улыбнулась так, лукаво.
- Правда, - согласился Бекшеев. – Прошу… судя по жестикуляции Тихони, это и вправду за нами…
А навстречу по насыпи уже бежал парнишка. Одной рукой он придерживал картуз, что норовил свалиться с кучерявой головы. Другой же – штаны, слишком просторные, пожалуй.
Смешной.
- Рядом, - сказала я Девочке.
Та широко зевнула и подошла, чтобы плюхнуться рядом.
- Доброго дня! – крикнул запыхавшийся паренек. – Вы извините, пожалуйста. Я просил транспорт выделить, а Михалыч сказал, что нету. Пока с ним, пока то да сё… еще и заглох по дороге! Думал, что все уже. Но как-то ничего… назад доползем.
Туржин выругался, тихо, но с душой.
- Я Васька… в смысле Василий Ерофеев, - паренек убрал руку с картуза. И штаны отпустил. – Не подумайте… я тут, при участке состою. Пока вольнонаемным числюсь. Помощником. Вот… но так-то обещали, что в жандармы возьмут. Потом. Позже.
Он шмыгнул носом, и улыбка стала еще шире.
- Так это… вы того… залезайте! – предложил он. И к чемодану потянулся. Кажется, Девочка нисколько его не испугала.
Она от удивления и рычать не стала, когда Васькина, покрытая царапинами, пылью и, кажется, самую малость черной смазкой рука ухватила чемодан за ручку.
- Погодите, - мягко остановил паренька Бекшеев. – Нас должны были встретить.
- Ну так, - Васька ничуть не
