Морфология сознания. Том 2 - Сергей Вячеславович Савельев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следовательно, на кратких отрезках эволюционной истории мы не можем ожидать радикального структурного изменения онтогенеза мозга. Однако распространение определённых типов подросткового воспитания быстро сказывается на поведении всей популяции. Примером могут служить педагогические изменения в воспитании, произошедшие после октябрьского переворота 1917 года. Массовое принудительное отделение детей от родителей и распространение детских советских организаций дали отличные результаты. В виде социальных инстинктов были закреплены очевидные нелепости и дикие критерии ценности человеческой жизни. Пионеры и комсомольцы в свою очередь стали убеждёнными инструментами для осуществления прямого искусственного отбора.
Примеров такого рода среди замкнутых популяций довольно много. Достаточно вспомнить локальные агрессивные анклавы Ближнего Востока. Они легко формируют у детей и подростков необратимые формы социальных инстинктов, направленные на примитивную биологическую конкуренцию. Влияние таких подмен на созревание мозга человека может быть настолько значимым, что мы вправе использовать терминологию из биологической теории эволюции.
Рассматривая фи л эмбриогенез человеческого мозга, необходимо остановиться на глобальных изменениях развития, наличие которых весьма дискуссионно. Речь идёт о трансформации начальных стадий морфогенеза, которое было названо А.Н. Северцовым архаллаксисом (Северцов, 1939). Суть этого механизма достаточно проста. На ранних стадиях развития происходит закладка множества органов, имеющих метамерное строение. Под этим подразумевается большое количество повторяющихся и однотипно устроенных сегментов тела. Примером могут быть сомиты — сегментарные закладки будущей мускулатуры. Десятки одинаковых сомитов расположены парами вдоль спинного мозга. В развитии они представляют собой временное образование, которое быстро разрушается, а клетки сомитов начинают формировать осевые структуры тела. Очень важным наблюдением было доказательство существования у взрослого животного равенства числа позвонков, рёбер и мускульных сегментов количеству закладок сомитов. Следовательно, из каждого сомита образуется много сложных морфологических структур, что делает невозможным увеличение их числа на поздних стадиях развития. Основываясь на этих данных, А.Н. Северцов предположил, что появление новых сомитов может осуществляться только на ранних стадиях, и назвал это явление архаллаксисом.
Эти рассуждения крайне трудно применить к нервной системе. В центральной нервной системе повторяющимися структурами можно считать временно существующие ромбомеры заднего мозга и сегменты спинного мозга. Поскольку изменчивость этих образований крайне низка, говорить о существенной роли архаллаксиса в развитии головного и спинного мозга не приходится. Наоборот, любые мало-мальски заметные изменения раннего развития головного мозга обычно приводят к катастрофическим изменениям и гибели зародыша (Савельев, 2007). Это связано с тем, что небольшое изменение морфогенеза мозга часто приводит к очень длинной цепочке опосредованных отклонений дифференцировки. В конечном счёте нарушаются механизмы развития мозга, утрачиваются базовые функции или согласованный контроль за поведением. В таком случае плоды и новорождённые оказываются нежизнеспособными или обладают множественными врождёнными патологиями. Иначе говоря, прямой перенос принципов архаллаксиса на морфологическое развитие головного мозга крайне сомнителен. Появление или элиминация большого числа нейронов невозможны по морфофункциональным причинам. Исчезновение целых систем управления организмом животного всегда губительно, а неожиданное появление крупных нейрональных комплексов необратимо нарушает нормальное функционирование мозга. По этой причине морфологический архаллаксис трудно рассматривать среди причин эволюции структурной базы сознания человека.
Совершенно иная ситуация складывается после рождения человека, когда появление новых нейронов носит следовой характер, а созревание сознания обусловлено индивидуальным морфогенезом. В этом случае архаллаксис как механизм вызревания особенностей личного эмбриогенеза становится базой поведения. Речь пойдёт о самых ранних этапах развития мозга после рождения, когда происходит активный морфогенез связей нейронов и становление основных физиологических функций. Вполне понятно, что любое раннее изменение функций мозга крайне опасно для жизни ребёнка. При этом первичные пулы и паттерны нервных связей очень быстро изменяются, что не позволяет переводить в долговременную память большинство гипотетических навыков младенцев. Собственно говоря, по тем же причинам мы почти ничего не помним из раннего детства. Если предложенные А.Н. Северцовым первичные и значимые перестройки развития органа для мозга неприемлемы, то попробуем немного передвинуть действие архаллаксиса на более поздний период созревания нервных связей.
В этом случае социальную среду формирования мозга после рождения можно рассматривать как причину индивидуального поведенческого архаллаксиса. Вместо привычного для эволюционной морфологии преобразования органов накапливаются необычные социальные инстинкты, которые закрепляются в структуре связей дифференцирующихся нейронов. Если такие изменения происходят с раннего детства и продолжаются долго, то формируется очень надёжный и плохо перестраиваемый субстрат из системы межнейронных связей. В огромной сети постоянных связей на всю жизнь закреплены социальные инстинкты, которые лежат в основе любого поведения человека.
Практическая ценность введения понятия поведенческого архаллаксиса довольно проста. Она состоит в том, что для радикального изменения всех представлений о мире достаточно создать специальную среду раннего созревания мозга. В этой новой среде можно добиться непроизвольного запечатления ребёнком любой нелепости или откровенной глупости. Независимо от содержания ранние социальные инстинкты будут восприниматься как истина в последней инстанции. Эта идея настолько очевидна, что имеет тысячелетнюю историю. Интересную попытку радикального изменения поведения у огромной массы разноплемённых народов предпринял ещё Карл Великий (768—814). Силой объединив запад в одну Священную Римскую империю, он столкнулся с огромными внутренними противоречиями, которые было невозможно преодолеть. Решение он нашёл в проведении радикальной поведенческой реформы сразу всех народов. Для этого он потребовал начать духовное объединение империи при помощи всеобщего образования. Это мероприятие должен был осуществлять учёный монах Алкуин (735—804), который активно взялся за дело с 794 года. При аббатствах, монастырях и храмах создавались школы, которые были призваны осуществить глобальный проект. Проект не удался, как и аналогичная попытка во времена Реформации. Мартин Лютер (1483—1546) настойчиво требовал всеобщего обучения как наиболее действенного механизма противодействия скомпрометировавшему себя католицизму. Эту затею осуществить удалось только противникам М. Лютера.
Первым и очень удачным способом осуществления масштабного церебрального архаллаксиса стала педагогическая система ордена иезуитов. Этот религиозный орден в XVI веке отстаивал идеи старого католицизма в борьбе с модным протестантизмом. Поскольку традиционными способами одолеть протестантизм не удавалось, иезуиты к 1540 году разработали специальную педагогическую систему, которая нашла отражение в их уставе. Она была обращена к воспитанию молодёжи и специальных школах с хорошо подготовленными учителями. Основное внимание было сосредоточено на специальном образовании и тщательной подготовке самих учителей. Юноши, вступив в орден, получали богословское, а затем математическое и филологическое образование. По сути дела, они, заканчивая обучение в школах иезуитов, становились обладателями высшего образования того времени. Однако даже такой подготовки считалось недостаточно для начала самостоятельной работы с детьми. Будущие учителя сначала практиковались в иезуитских
