Русский код. Беседы с героями современной культуры - Вероника Александровна Пономарёва-Коржевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ЭБ: В потоке… Flow, как рэперы говорят.
ДО: В потоке, да. Он как-то научился управлять этим потоком, после чего его выносит оттуда, и дальше как будто его и нет, хотя он прожил еще лет 15. Получается так, что в нашей культуре то и дело происходят какие-то большие взрывы – политические, технологические. Эти взрывы создают поток. Как будто плотину взорвали, и вода понеслась. И в каждом таком потоке образуются свои лидеры, которые учатся этим потоком управлять. Но дальше их может выбросить из него, или вода пойдет в другое русло, и они окажутся уже не нужны, не к месту. Я больше верю в стихийную силу наших радикальных перемен и рывков, свойственных русской культуре. И Горбачев, и Ельцин, и Путин – люди более близкого к нам времени – опять же до поры играли незаметную роль в истории. Горбачев и Ельцин были рядовыми первыми секретарями обкомов в брежневской колоде. Никто не мог сказать до перестройки, что если с Советским Союзом что-то начнет происходить (в плохом смысле), то процессом будут руководить секретари, которых через запятую в газете «Правда» перечисляли. Такие вещи связывались в уме с именами диссидентов, с Андреем Сахаровым, Александром Солженицыным, боровшимися против советской власти. И вдруг оказалось, что, когда история пришла в движение, эти люди из газеты «Правда» неожиданно оказались лидерами этого потока. И уже на пороге XXI века возникает совершенно новая реальность… Вдруг происходит новый взрыв, все разворачивается совершенно в другую сторону. Я бы сказал, что одним из первотолчков, поворотных моментов была балканская история, бомбардировки Белграда[16]…
ЭБ: Для меня точно. После такого начинаешь как минимум задумываться о безусловности западных ценностей.
ДО: Да, произошел очень важный психологический сдвиг. Этот взрыв готовился бомбардировками Белграда и Второй Чеченской войной[17], и, может быть, последствиями дефолта 1998 года. Множество событий подняли совершенно другую волну. И в этой волне образовался Путин, в этой волне образовалась та «элита», которую мы сейчас знаем. Когда возник этот поток? В 1999 году? Поток сам принес наше государство туда, где оно сейчас находится. Мы же прекрасно помним и знаем, что еще двадцать с лишним лет назад власть не собиралась приходить туда, куда мы пришли сейчас. Все-таки считалось, что мы будем частью одного большого Запада. Была идея интеграции в большой западный мир на уровне стандартов образования, экономики…
ЭБ: Прежде всего на уровне символического пространства, на уровне культуры – гламурных моделей поведения, светской хроники, институционализации наших «звезд», чего прежде не было. У нас были свои «звезды»: Владимир Высоцкий, поэты-шестидесятники, Андрей Тарковский. Но они не были такими. Они не называли бы себя истеблишментом, как ни крути. Хотя, судя по тому, какие машины были у Высоцкого, какие джинсы он носил и на ком был женат, они уже были близки к этому. Тогда мы это приняли, захотели иметь своих Полов Маккартни…
ДО: Ну, естественно. Массовая культура. И инерция этого взрыва, большого культурного и политического переворота 1980-х, еще очень долго распространялась, и она не закончилась в 1999-м. Но мы видим, что все равно новая волна перетянула ситуацию. Теперь, глядя на те события из сегодняшнего дня, мы понимаем, что это был новый поток, сегодняшний…
ЭБ: Этот новый поток практически убил всю русскую рок-музыку. Помните, что случилось с нашей рок-музыкой весной 2022 года, да?
ДО: Несомненно. Она уже какое-то время, видимо, была мертва, просто мы еще не знали этого.
ЭБ: Поток же, как вы говорите, назревает. Он как священная подземная река. Наверное, и русское кино поток убил. Балабанов доживал, а все остальное превращалось в какую-то западную пародию.
ДО: Да, здесь была идея снимать фильмы категории «Б» – развлекательные, но никому особенно не нужные, при этом за государственный счет. Идея такая: мы будем за деньги бюджета делать плохое третьесортное как бы голливудское кино, но с московской картинкой…
ЭБ: Еще спародировали рэп. Сегодня на нас обрушивается вся эмтивишная помойка, с ютубовских каналов – задницы Карди Би, Ники Минаж и еще сотен чернокожих толстушек. И многие думают, что это актуальная музыка. Но на самом-то деле продвинутые люди на Западе слушают еще со времен Эминема совсем другую музыку. Рэп – это форма бытования современной поэзии на Западе. Он авторитетен. Там есть артисты, которые не собирают миллиард просмотров в YouTube, но 10 или 20 миллионов хватает, чтобы быть властителями умов. Это очень крутые поэты. Называть имена их не буду, не будем рекламировать. Беда, что у нас в России до этого даже близко не дошло. Вот Оксимирон дотронулся до актуальности, выглянул и убежал в Турцию или в Польшу. Получается, репутационное поле осталось совсем пустым. Не оказалось ли так, что поток, о котором вы говорите, назовем его условно патриотическим, смыл все-таки культуру карго-культа, вот эту колониальную американскую культуру, вслед за изменением отношения к Чечне и к Югославии? Смыл эти издания, которые Полина Дерипаска содержала вместе со Светой Бондарчук, Петра Листермана по телевизору, рекламирующего своих моделей, эскорт Михаила Прохорова? Это сейчас смешно вспоминать, но есть совсем не смешной вопрос: почему на это место ничего не пришло?
ДО: Это именно то, о чем мне хотелось бы продолжить. Действительно, каждый раз мы видим эти взрывы, накапливание энергии, мы видим новый дух времени, волну. Но для того, чтобы продлить это благое патриотическое дело, чтобы создать фундамент, нужны не только взрывы, не только политические реформы. Нужна другая культурная работа. И ее сейчас, конечно, трагически не хватает.
ЭБ: Получается, мы сейчас опять живем внутри взрыва, нового потока, в начале какой-то новой эпохи? Давайте зафиксируем, о чем мы говорим. Зафиксируем некоторую растерянность.
ДО: Мы понимаем, что произошедшее в феврале 2022 года многое разметало.
