Первое дело Иеро - Василий Щепетнев

   Иеро рвало долго, до желчи, темной, тягучей. Оррис и Шалси молча стояли рядом. Наконец, ему удалось овладеть собою.

   - В путь, - пробормотал он. - В путь.

   - Может, поищем Лар-Ри? - неуверенно проговорил Шалси.

   - Лар-ри теперь не достать. Да, лучше бы я его убил, - сказал бесстрастно Оррис.

   Теперь уже Шалси выпучил глаза. Массовое помешательство сегодня, что ли?

   - Лар-Ри подманил озерный сайрен. Он наводит чары, и люди сами кидаются в его щупальца. Свою добычу он прячет глубоко в норе на дне озера, поражая ее особым ядом, от которого и плоть, и сознание еще долго остаются живыми даже под водой. Сайрен любит пожирать свою жертву заживо, и пожирает долго, долго, целую луну, - мрачно сказал Оррис. - Как я мог забыть про сайрена? Правда, считают, что сайрены живут только в Пайлуде.

   Подул ветер, разгоняя туман.

   Оставшиеся мили они шли медленным, но уверенным шагом.

   Солнце уже описало полный круг, когда впереди показалось селение. Еще вчера, еще сегодня утром Иеро пришел бы в восторг при виде неказистых бараков, вот она, цель путешествие. Но гибель Лар-Ри и ментальный контакт с озерным сайреном иссушили все эмоции.

   Их ждали. На сторожевой башенке подняли вымпел "приближается караван". Когда же они подъехали к околице, навстречу выбежали встречающие, числом около трех дюжин. Конечно, караван приходит раз в год. Наверное, не терпится обнять родных, услышать вести с Большой Земли. Иеро заметил женщину из предсмертного видения Лар-Ри, Марайю, и отвернулся. В видении она была моложе и красивее.

   Пусть Оррис рассказывает.

   Не дойдя двадцать шагов, встречающие остановились.

   Остановил лорса и Оррис. Ритуал приветствия, древний обычай.

   После того, как были сказаны положенные слова, к ним приблизился старшина селения.

   - Вас прислали на замену перу Кельвину? - спросил он, вглядываясь в Иеро.

   То, что Иеро не священник, а семинарист, читалось на лице. В буквальном смысле, сегодня он подновил ритуальную окраску.

   - Меня прислали в помощь перу Кельвину, - поправил старшину Иеро.

   - Да, конечно, - согласился старшина. - Но дело в том, что пер Кельвин умер три ночи тому назад.

   - Умер?

   - Повесился.

   4

   Священник всегда готов к смерти. Первым он идет в Неизведанные Земли, где опасностей больше, чем игл у дикобраза, первым вступает в бой со слугами Нечистого, первым - и последним - входит в дом пораженного Синей Чумой. Умереть не страшно, если умираешь за правое дело, исполнив долг до конца.

   Но никогда, не при каких условиях, даже перед угрозою тягчайших мук священники не должен добровольно расставаться с жизнью. Убить себя - значит, сойти с Избранного Пути на тропу Нечистого.

   Иеро, потрясенный услышанным, все же сохранил самообладание. Или его вид.

   - Я должен был передать послание перу Кельвину. Полагаю, теперь нужно вручить его вам.

   Старшина принял цисту, тут же распечатал ее. Так положено - традиция предписывает прочесть Послание Аббата, вернее, первую строку Послания, сразу по получении. Иногда промедление смерти подобно. Не одно поселение спаслось потому, что вовремя получило предупреждение из аббатства о грядущих невзгодах.

   Но, видно, никаких чрезвычайных предупреждений послание не содержало: старшина медленно свернул пергамент и поместил его обратно в цисту.

   - Поселение Но-Ом радо вам, - сказал он просто.

   Но-Ом производил впечатление странное. Каждое пионерское поселение в первые годы не блистало достатком. Бывало, не блистало и потом. Но дух, обычно царящий в подобных местах, искупал многое - и невзрачность бараков, и дикость округи, и отсутствие привычных семинаристу заведений - трактира, просто тира, где можно на спор пострелять из арбалета, кто первый стрелок, кто последний, наконец, библиотеки. Дух этот выражался словом "энергия". И многие, основав одно поселение, тут же шли строить другое именно для того, чтобы жить прозрачной, чистой жизнью, когда и дышишь полной грудью, и работаешь от души, когда каждый рядом ясен, понятен и надежен. Тусклые, себялюбивые, слабые в поселенцы не шли.

   Иеро видел, что дух пионеров в Но-Оме есть. Но видел и другое. То, что не бросалось в глаза, скорее, пряталось. Ожесточение. Люди, казалось, решили, что борьба самоценна, и целиком отдались ей. Все - с бою. И внимание. И уважение. И место у костра.

   Впрочем, это не больше, чем впечатление. Первое впечатление самое яркое, но совсем не всегда самое верное. Он все-таки устал, утомлен, подавлен гибелью спутника, и оттого склонен видеть все в мрачном свете. Приветливый взгляд кажется настороженным, улыбка - оскалом.

   Если же смотреть на поселение взглядом эконома (а экономия в семинарии считалась дисциплиной из важнейших), то видно было, что развивается оно планомерно, порядок блюдется, люди не махнули на себя рукою. Это очень плохо, если - махнули. Если считают, что здесь не дом навсегда, а так, прибежище, причем прибежище разовое. Если оставляют вокруг бараков всякую дрянь, если грязь становится неотъемлемой принадлежностью быта. История города Маблон, утонувшего в собственных отбросах, не более, чем аллегория, но аллегория проверенная жизнью. Ничем так не порадуешь Нечистого, как, мерзостью запустения. Но о запустении речи не было. Ухоженные дорожки, кругом чистота - насколько вообще чистота бывает в поселениях подобных данному. Заповеди поселенцы выполняют не за страх, а по велению души.

   И еще - казалось, будто заложило уши. Нет, он слышал все - и скрип гравия под ногами, и далекие голоса, и голоса близкие, но все равно Иеро сделал специальное упражнения, прочищая евстахиевы трубы.

   Спутники, Оррис и Шалси, окруженные родными, расстались с Иеро у желтого барака.

   Три жилых барака стояли в ряд. Поселение строили по образцу "длинных домов" предков-рокезов. В белом жили одинокие мужчины, в голубом - одинокие женщины. Желтый же, стоявший в центре, предназначался для семейных, и потому строился с запасом.

   - Но, видно, придется вскоре ставить еще один, - сказал сопровождавший Иеро старшина.

   То, что с ним шел глава поселения, не сколько льстило Иеро, сколько смущало. Да, конечно, семинарист - это будущий священник, относиться к нему следовало с уважением, но уважения должно быть в меру.

   - Совет Но-Ома желал бы переговорить с вами, - миновав жилые бараки, они подошли к строениям иным. Церковь, маленькая, но ладная, стояла по одну сторону площади, Дом Совета - по другую, здание служб - по третью.

   - Разумеется, - согласился Иеро.

   - Конечно, вам прежде нужно отдохнуть с дороги, но смерть пера Кельвина заставляет поступиться обычаями.