Присказки разных лет. Маленькие и побольше - Валерий МИТ

Ловим его на уровне эмоций.

Шагаем себе, по своей линии судьбы, кому-то навстречу, а кто-то, возможно, шагает навстречу нам.

И…, о…, чудо! – Вроде бы идём в разные стороны, но встретившись, находим нечто общее и образуем некую взаимосвязь – счастливую или не очень, на миг или навсегда.

И это невероятно…

Мне очень нравится думать о взаимосвязях, ведь их переплетения складываются в нашу жизнь.

Люди, природа, события, места – воображаемые и реальные – всякие. Они образуют для нас целый мир – своеобразную площадку готовую к употреблению.

На ней уже есть всё… и это больше того, что необходимо нам, больше, чем мы способны вообразить. На ней все взаимосвязи уже отобраны и подогнаны специально для каждого…

Нам же остаётся всего ничего – оказаться в нужное время и в нужном месте, а потом взять и почувствовать себя счастливыми.

Вокруг пустота

Он решил взять на себя боль этого мира, попробовать преобразовать её в радость, в надежде хоть что-то изменить – всю боль – обычный человек.

Естественно, это была очень глупая мысль.

Кем бы ни был человек – он слишком мал, чтобы вместить в себя нечто столь огромное.

Но он не хотел это понимать и сделал всё по-своему – взял и заполнил свою душу болью настолько, насколько смог вместить.

И, конечно же, погорячился – ему сразу стало нехорошо.

Сначала он подумал, что это обычный грипп, но всё было не так просто.

Болела и душа, и это была самая страшная боль.

День, неделя, месяц, год…

Улучшения не предвиделось.

Он чувствовал, что дошёл до предела – вернее понял, что довёл до предела себя. Нужно было срочно выпускать боль обратно, не забывая при этом преобразовывать её в радость.

Но как?

Запустив свой эксперимент, он о практической стороне как-то и не подумал, считая, что позитива имеющегося у него в наличии, хватит, чтобы преобразовать что угодно и в любых количествах…, но…

Он ошибался.

Позитив почти сразу растворился в боли. И хотя она перестала быть острой, но в радость её преобразовать стало нечем, а сама по себе она и не думала уходить.

Это был тупик и в определённый момент он понял, что не знает, что делать дальше.

Постепенно он стал очень слаб.

Ситуация в которой он оказался полностью овладела им, а у него не было сил даже на то, чтобы подумать, как справиться с ней.

Он похудел, осунулся, стал выглядеть ужасно.

Некоторые даже подумали, что он умирает…

Он и сам догадывался об этом, прикинул скорость процесса и определил, что у него осталось всего несколько недель.

Он почти отчаялся, почти поставил на себе крест.

Перестал искать из своей ситуации выход и ни о чём кроме своей боли думать уже не мог.

В последнем порыве пытаясь спасти себя, попробовал переложить свою боль на бумагу, но и из этого не вышло ничего. – Он уже не мог думать объективно, думал только о себе – о том, как плохо лично ему и бумага не приняла ни капли того от чего нужно было избавиться.

Тогда он попытался кричать.

Выходил на улицу в людные места и пробовал донести до людей то, что мёртвым грузом скопилось на душе в надежде, что люди возьмут на себя часть его боли.

Но и тут неудача.

Люди смеялись над ним, считая его сумасшедшим и их можно было понять. – Никто его толком не знал, доверия его слова не вызывали. Красноречие, ввиду его плачевного состояния, оставляло желать лучшего, а его внешний вид только отталкивал незнакомых людей.

И потом…, что он мог один? – Запустить индивидуальную волну боли…? Но кому она была нужна? – Ведь она была похожа на то, что люди видели каждый день и без него – на улице, по телевизору в популярных программах и фильмах… То, что всем уже давно надоело, от чего все порядком устали… – Чужая боль давно перестала быть интересна людям.

Видя, что всё зря, он закрылся в своей квартире.

Отключил интернет и мобильный телефон.

С корнем вырвал антенный кабель из телевизора.

Полностью отгородившись от мира, лёг на кровать и приготовился к неизбежному…

Сначала, он не почувствовал ничего нового.

Всё было как всегда.

Инерция мышления продолжала толкать его в самый эпицентр страшнейшей депрессии, постепенно усиливая боль. Но потом….

Его неподвижность и отсутствие внешних факторов, а позднее и отсутствие освещения (пока он неподвижно лежал, спустилась ночь), странным образом повлияли на его состояние. Он немного отвлёкся от своих проблем и понял, что жутко устал и прежде, чем переключиться на свою боль обратно – забылся тревожным сном.

Он проспал почти сутки и когда снова открыл глаза, было опять темно.

Ему показалось, что тьма теперь никогда не уйдёт.

Странно, но от этой мысли ему стало чуточку легче.

Ведь для него это означало, что мир за стенами его квартиры, как минимум изменился, а как максимум, исчез совсем.

Ему нравилось думать об этом.

Ведь если это было действительно так, то боль мира, которую он вобрал в себя, должна была исчезнуть тоже, а если и не исчезнуть, то гарантированно потерять свой смысл. – Он словно выпал из привычного окружения. – Не о чем стало болеть, нечего преобразовывать и, как следствие, некуда выпускать, синтезированную из боли, радость.

За окном его квартиры не существовало уже ничего.

Он не стал это проверять.

Ему казалось достаточным в это поверить, тем более что его внутренние ощущения подсказывали ему, что он прав. – Странная пустота дарила ему не менее странный для него покой… и невероятное чувство голода. – Последнее его особенно порадовало – он уже довольно давно ничего не хотел.

Он не стал включать свет, боясь вспугнуть новые ощущения.

В темноте пробрался на кухню, нашёл в холодильнике нехитрую еду и плотно поел.

Снова вернулся в комнату и лёг на свою кровать.

Желания того момента для него закончились и он мог спокойно подумать.

Если я прав, думал он. – А я прав! – Вокруг меня пустота и…, он на секунду глубоко задумался, внутри пустота тоже, он даже улыбнулся от такого открытия, чувствуя, что его боль странным образом куда-то ушла, и теперь для меня начинается новая жизнь, и я могу заполнить её чем угодно, решил он

Только не болью, чуть нахмурившись, подумал он, хватит с меня уже…

И он придумал для себя новую жизнь – целый мир, полный искрящейся радости – времени до утра, чтобы сделать его совершенным, ему хватило как раз.

А когда за окном его квартиры, наконец, взошло Солнце, он вышел на улицу и вобрал всю радость нового мира в себя…

Кому-то это может показаться безумием…

Сначала, так подумал и я, но потом понял, что всё-таки нет…

Ведь снаружи всегда то, что внутри…, а внутри то, что снаружи…

То, что смог разглядеть, что способен удержать, выбрав для себя сам…

Волны ненависти

Мир меняется, копится негатив.

Сгущается, уплотняется над головой.

Можно пытаться его игнорировать, но иногда он всё равно прорывается во внутренний мир.

Этого не избежать и я это чувствую.

Знаю, что…

Если за бортом без конца штормит, как бы ни старался гасить колебания, рано или поздно, начнёт раскачивать любую лодку.

А уж такую, как моя…

Эх…, да, что говорить…

Шторм усиливается.

Катятся волны.

Бьют и бьют в борт моего небольшого баркаса, с каждым часом увеличивая амплитуду колебаний, пытаясь захлестнуть и потопить.

Страшные.

Непредсказуемые…

Волны ненависти.

«… Он шёл, торопился куда-то по жизни и неожиданно для себя самого поймал свою случайную волну. Словно серфер, заскользил по её склону, набирая скорость, всё время вниз и вниз, и…»

И что теперь делать? – думал он, спускаясь на эскалаторе в метро. – Без предупреждения, без видимых причин, взяли и уволили. От объяснений, что фирма на грани банкротства – не легче. Денег, что выплатили, надолго не хватит. Новую работу с приличным заработком не найти. Как теперь гасить ипотеку и два кредита – непонятно. Что сказать жене? Как объяснить детям, что мы теперь нищие?

– Чёрт! – невольно выкрикнул он.

Поймал настороженные взгляды людей, спускавшихся рядом с ним. Извинился, ни к кому конкретно не обращаясь. Сорвался с места и побежал по эскалатору вниз.

Стоять на месте было невыносимо.

Двигаясь, можно было сосредоточиться на движении и ненадолго отогнать тревожные мысли.

Спустившись на платформу, он, не задумываясь, сел в подошедший поезд.

– Осторожно двери закрываются, следующая станция «Петроградская», – сказал автомат и захлопнул двери.

Он понял, что сел не на тот поезд и едет в противоположную сторону.

Прислонился спиной к дверям.

Проходить вглубь вагона, наполненного пассажирами, учитывая обстоятельства, было незачем.

Плевать, поразмыслив немного, решил он. – Даже хорошо. Доеду до конечной, а потом назад. Домой ехать совершенно не хочется. Там меня ждёт разговор с женой, а я пока не готов к такому разговору.