Независимый - Сергей Кабанов

– Вы преувеличиваете, мсье!… Кстати, неплохое ружье: ствол длиннее, чем обычно, украшено золотом… Откуда такое у барабанщика? Оно английское! Пожалуй, я оставлю его себе, а вам бы я посоветовал лучше следить за тем, кто сопровождает вас! Благо этот солдат мертв. Он бы еще не раз предал патриотов…

– Интересное умозаключение с вашей стороны… Ну да ладно! У вас есть ко мне дело? – Лафайетт вопрошающе смотрел на Сэйлора.

– Конечно у нас к вам есть дело! Вы ведь не любите англичан?

– Это как посмотреть…

– Посмотрите прямо. Вы ведь не будете мешать, когда их флот будет тонуть, а армия – гибнуть?

– Франция будет способствовать этому!

– Так вот и мы тоже поспособствуем. Когда мой фрегат сойдет на воду, он будет иметь команду из людей, часть которых мы набрали сами, часть нам предоставил Вашингтон, а часть порекомендуете вы! В том числе мне нужны французы, ведь я направляюсь в Брест, чтобы там тренировать команду. Большая ее часть уже там или на пути туда. Как вы относитесь к тому, чтобы помочь мне, то есть нам, пошатнуть могущество Владычицы морей?

Маркиз подумал несколько минут, прежде чем ответить:

– Конечно, я считаю, что вы чересчур самоуверенны, но я вам помогу. Я дам вам людей, порекомендую моряков в Бресте и предоставлю корабль до Франции.

…Вечером корабль с еще пятьюдесятью добровольцами, Робером де Брильяром и Сэйлором с рекомендациями еще сотни матросов отходил из порта Бостона. Джордж и Робер стояли на юте и смотрели на Лафайетта, лично провожавшего их. В это время де Брильяр сказал Сэйлору:

– А что касается Варфоломеевской ночи: да, я бы пошел за герцогом де Гизом, если бы я жил тогда! А вы, сэр?

– За адмиралом Колиньи. Хоть я и атеист, но я помог бы слабым!

«Похоже, этот человек не погнушается убить самого Папу!» – подумал де Брильяр.

Так медленно начали открываться характеры этих двух людей друг другу. В будущем между ними будет еще много споров и недопониманий. А пока они, каждый при своем мнении, шли на корабле в Брест через бескрайние просторы Атлантики…

Брест

Любой корабль при входе в гавань Бреста проходил между несколькими природными препятствиями. Сначала его команде открывался (и сейчас открывается) мыс Сен-Матье – самая западная точка Франции. Затем перед командиром корабля, огибающего с юга этот холмистый берег, предстает узкий проход, ведущий к самому Бресту. Теперь уже кораблю приходится обходить мысок, выступающий на север, который и образует столь узкий и мелководный пролив, что капитан должен очень умело пользоваться бризом, чтобы не посадить свой корабль на мель. И после прохода этих опасных препятствий перед моряками наконец расстилается город, расположенный на северном побережье маленького залива.

Таким образом, читатель может судить, насколько эта бухта защищена от всех ветров в том числе и тем, что берега вокруг холмистые, и насколько вход в нее опасен. И Джордж Сэйлор выбрал это место, исходя из нескольких причин: это было во Франции, которая являлась врагом Англии – раз; этот залив идеально подходил для обучения команды – два. Здесь Сэйлор набрал недостающую часть команды – в итоге у него получилось порядка трехсот пятидесяти человек – и начал осуществление своих грандиозных планов. Для начала, он послал де Брильяра в Глазго, чтобы он посмотрел, как идет строительство и написал Джорджу отчет. Только получив ответ от Сэйлора, де Брильяр имел право на вернуться или не возвращаться (в зависимости от времени, которое будет им потрачено), в Брест. Затем Сэйлор отправился собирать всю команду, которая квартировалась в помещениях, найденных доверенным лицом Сэйлора, командиром линейного корабля первого ранга «Аквилон», Лувье де Сен-Луи.

Лувье де Сен-Луи родом происходил из центральных провинций Франции или даже из самого Парижа. Сэйлор этого точно не знал. Зато Джордж знал, что Лувье вырос в одно время с адмиралом графом де Грассом. Когда де Сен-Луи не без помощи де Грасса попал на «Аквилон», матросам он не понравился. Его вспыльчивый, резкий характер и постоянно отпускаемые остроты были больше в духе жителей Беарна и Пьемонта. Однако оказалось, что этот «сухопутный» человек чувствует море. Вскоре матросы изменили отношение к Лувье, не раз выводившему корабль из трудных ситуаций: многие моряки теперь были обязаны ему жизнью. Когда де Сен-Луи стал капитаном, матросы окончательно узнали его: за малейшее проявление «вредного» индивидуализма он нещадно карал, а за проявление «полезного и необходимого» также нещадно поощрял. Моряки учились различать эти понятия, введенные капитаном.

Монсеньер де Сен-Луи жил в отдельном одноэтажном доме в том районе Бреста, который примыкал к порту. Здесь была целая улица таких домов, в которых обитали дворяне, преимущественно – капитаны судов. Тем зимним утром 1780-го года стояла ясная погода. Множество людей на улице удивленно переглядывались и смотрели вслед удивительному человеку, проходившему мимо них.

Этим человеком, как, наверное, догадался читатель, был Джордж Сэйлор. Он привлекал внимание людей своей необычной внешностью. Французы видели человека с явно не французской наружностью, с двумя пистолетами на поясе, ружьем за спиной, саблей на боку, всего увешанного пороховницами и одетого в необычный для здешних людей наряд. Но Сэйлор не обращал на удивленных бюргеров внимания. Он искал нужный ему дом, или, вернее, забор, так как все жилища были обнесены разной высоты и цвета деревянными ограждениями, образовывавшими небольшой участок с уличной стороны дома и, гораздо больший, с дворовой. Наконец, Джордж нашел то, что искал в течение четверти часа на этой улице.

Сэйлор оказался перед полутораметровым белым деревянным забором, доски которого были заострены сверху. Калитка выделялась из ограждения только наличием ручки. Через три метра за калиткой уже было крыльцо, а по бокам от импровизированной дорожки росли цветы. Слева и справа от крыльца имелось два больших окна, а под треугольной крышей было еще одно, маленькое, чердачное. Кстати, дом был каменным, что в то время не очень ценилось. Стены снаружи покрывались штукатуркой и имели самый чистый белый цвет. Крыша из красной черепицы венчалась широкой каминной трубой, того же оттенка.

Калитка, запертая на задвижку, конечно же не смутила Джорджа. Он перекинул через нее руку и отодвинул щеколду. Однако, несмотря на его обычную бесцеремонность, во входную дверь Сэйлор все же решил постучать. Тут же он услышал скрип половиц в доме. Кто-то подошел к двери и спросил голосом де Сен-Луи:

– Кто там?

– Джордж Сэйлор собственной персоной, мсье де Сен-Луи!

– Джордж Сэйлор… А, Сэйлор! Что ж вы?… Входите, дорогой сэр-монсеньер!

Дверь перед Сэйлором отворилась, прогремев двумя задвижками. Перед Джорджем предстал человек низкого, даже по тем временам, роста. Он был как раз вровень адмиралу де Грассу. Де Сен-Луи облачался в типичный голубой французский морской мундир, но более насыщенного цвета, нежели у Лафайетта. Носитель мундира не отличался ни плотностью, ни худощавостью: он был среднего сложения с достаточно округлым лицом, обрамленным черными волосами. Над карими глазами также четко выделялись темные, густые брови.

Пока они рассматривали друг друга, Джордж услышал несколько голосов, доносившихся из комнаты, расположенной напротив входа.

– Похоже, мсье Лувье не один дома. Я, наверное, не к месту, и я, видимо, вернусь к вам позже…

– Нет, нет, нет! Мистер Сэйлор, вы как раз очень кстати! Я вас не только не выгоню, но и проведу прямо сейчас в столовую-гостиную, где и познакомлю вас с двумя очень интересными людьми. Несомненно, вы будете благодарны мне за это! – де Сен-Луи повлек за собой Джорджа.

Однако, прежде чем приступить к описанию дальнейшего, мы должны составить читателю представление о жилище монсеньера Лувье де Сен-Луи. Дом этот имел три комнаты и одну чердачную. От входной двери коридор вел прямо, разделяясь в конце перегородкой: справа от нее была лестница на чердак, а слева – вход в гостиную. Примерно на половине длины коридора находились, напротив друг друга, двери в оставшиеся комнаты, окна которых, в отличие от окон гостиной, выходили на уличную сторону. Описание этих комнат нас не займет, так как двери в них были закрыты, а Сэйлор туда и не входил. Дверь в чердачную комнату также была заперта, зато проход в гостиную приветствовал дневным светом. На стенах коридора висело по три светильника с каждой стороны. Также, рядом с входной дверью стояла тумбочка, ничем, однако, не примечательная. Стены во всем доме были окрашены в бежевый цвет. Мебель и двери, однако же, контрастировали со стенами своими достаточно темными оттенками коричневого. Во всех комнатах были постелены ковры.

Джордж Сэйлор, увлекаемый мсье де Сен-Луи, очутился в гостиной. В центре достаточно обширной комнаты стоял тоже не маленький круглый стол, окруженный четырьмя стульями. В углу скучало кресло-качалка. Напротив стола, у стены, был камин, разделявший окна, выходившие во двор дома. В момент появления Джорджа в камине горели поленья: все-таки на улице стояла зима. Стол же был уставлен разнообразными яствами. И, хотя было утро, эти кушанья больше годились для обеда, нежели завтрака. В центре находилась бутылка вина, рядом с которой, на подносе, лежали фрукты (!). Также на столе присутствовала жареная птица, белый хлеб и некоторые другие блюда.