Восьмая поправка - Сергей Качуренко

Пришла моя очередь молча уставиться в окно. В горле стоял неприятный давящий ком. Была ли эта обида? Вряд ли. Я просто не знал, что ответить, но ощущал нарастающую уверенность в том, что выходить из дела никак нельзя. Уже начал подбирать правильные слова, но в это время в кармане брюк «ожил» мой телефон. Вот чего я никак не ожидал в тот момент, так это услышать голос именно этого человека.

– Здравствуйте, Сергей Иванович. Вас беспокоит начальник управления генпрокуратуры Украины Александр Петрович Штейн, – скороговоркой заговорил наш общий знакомый. – Хоть Вы и посторонний человек, но я все же счел своим долгом сообщить Вам, что генерал Брут, будучи арестованным за многочисленные злоупотребления, скончался сегодня в следственном изоляторе от инфаркта. Мне совсем неинтересно знать, что Вы обо всем этом думаете, но уверяю Вас в моей полной непричастности к этому делу. А впрочем, думайте, что хотите. Я испытал сильное разочарование после нашей встречи в Николаеве. А Ваши последующие действия в Одессе, на мой взгляд, были крайне необдуманными и непрофессиональными. Вам показалось, что вы победили, но сами можете убедиться, что это далеко не так. У меня достаточно оснований для возбуждения против Вас уголовного дела. Ведь не без Вашего участия погибли несколько человек. Пока я этого делать не буду – посмотрим на Ваше поведение. Поэтому не надо препятствовать намеченному ходу событий, тем более перечить людям, наделенным определенными полномочиями. Подумайте над моими словами. Всего доброго.

Связь оборвалась. Я почувствовал сильный приступ тошноты, а голову будто сдавило железными тисками. Лицо моментально покрылось холодным потом и, наверное, стало бледным, потому что Саша тут же протянул мне чашку с водой.

– Звонил Штейн, – сделав глоток и прокашлявшись, объяснил я. – Сообщил о смерти Брута. Заверял, что ни при чем, но, одновременно, дал понять, чтобы я не совал нос, куда не следует. Короче, угрожал и злорадствовал, но так, что и не подкопаешься.

– Вот видишь?! Я же говорил, – взвился Волощук. – Нечего тебе лезть в это дело. Шутки шутить с нами не собираются. Что я потом Оле твоей скажу? – он снова сорвался с места и, рассуждая вслух, заходил из угла в угол по комнате. – Юрка я спрячу так, что Интерпол не найдет. А сами тихонько будем «копать». Я это дело так не оставлю. А ты живи себе своей жизнью и не терзайся муками совести. Я все беру на себя.

– Видите ли, бамбино, – прибегнул я к Сашиной любимой реплике. – Прикажешь мне свалить, и я буду вынужден подчиниться. Только ответь на один вопрос, – я постучал указательным пальцам по своему виску. – Вот с этим, что делать? Может, подскажешь, как промыть мозги, чтобы все забылось? Я нутром ощущаю ту боль, которую испытывал Никифорыч. Я видел, как эта нечисть ломает души людей. И после этого ты предлагаешь мне залезть в свою нору и не высовываться? Брут после такого меня бы уважать перестал.

Лица Волощука я не видел – он стоял, отвернувшись к окну. А Георгий Юрьевич внимательно смотрел на меня, выказывая поддержку и понимание.

– Твои друзья тебя вроде бы Слоном кличут? – силясь улыбнуться, спросил он. – Теперь и я вижу, что «погоняло» подходящее, – потом повернул голову и сказал Саше. – Давай, решай. Бывших ментов не бывает.

– Что ж вы со мной делаете? – беззлобно проворчал тот и, махнув рукой скомандовал. – Давай, Юрко, «колись» до характерного треска! Серега остается в деле. Или как там? Слон.

Я ощутил внутренний прохлоп. Сразу появилась уверенность и еще большая решимость на фоне рассудительного спокойствия. Захотелось курить, но обстановка не позволяла. Только и смог сказать:

– Спасибо, мужики.

– На здоровье, – откликнулся Саша и, почесав пятерней затылок, выдохнул. – Ох, и пожалею же я об этом. Ладно. Рассказывай, Юрко.

– Ну, я уже говорил о последнем совещании, – начал Слепчук. – Ничего конкретного при всех Брут тогда не сказал. Но потом попросил остаться в кабинете меня и еще троих оперативников. Я их лишь наглядно знаю. Достал из сейфа и вручил каждому из нас по конверту. Объяснил: «Это нужно сейчас спрятать, а потом в одиночку прочесть и запомнить. Все что в конвертах – сразу уничтожить. Никому ничего не говорить, друг с другом не общаться – это гарантия вашей безопасности. Когда вернемся из Николаева, каждому дам команду, после чего начнете скрытно действовать. Если же со мной что случится, то расценивайте это, как команду начать действовать». Я еще тогда спросил Никифорыча, что может случиться, а он рассмеялся и ответил: «Не заморачивайся, Юрко. Это я так, для пущей важности. По-стариковски». Вот и все.

– Как это все? – нетерпеливо воскликнул Волощук. – В конверте-то что было?

– Записка. Текс такой: «Слепчуку: Разыскать в Луцке предпринимателя Деревянко Василия Васильевича и получить от него информацию для дальнейшей проверки».

– Ну, так это же ниточка! – обрадовался Саша. – Потянем за нее потихоньку и…

– А можно мне потянуть? – не дал я ему закончить. – Я знаю этого Деревянко с детства.

Глава вторая. Трясина

Услышав знакомую фамилию, мысленно перенесся в Луцк – город моего детства и юности. Там я окончил среднюю школу, а потом был призван на срочную службу в ряды Советской армии. Отслужив два года в десантных войсках, вернулся в родительский дом, а вскоре согласился на предложение своего динамовского тренера по борьбе поступить на учебу в Одесскую школу милиции. В Луцке познакомился со своей будущей женой и там же мы с Олей поженились. А позже, получив лейтенантские погоны, приехал по распределению в Киев, где и прослужил до выхода в отставку. Но и после того, как мы стали столичными жителями, в городе юности бывали часто.

А с Василием Васильевичем Деревянко я познакомился еще в детском саду. Уже тогда худой лопоухий мальчуган выделялся среди других детишек задиристостью, неуправляемостью и умением довести воспитателей до истерики. С Васей мы жили по соседству, поэтому родители частенько приводили нас в садик вместе. Наши отцы тогда были офицерами и служили в одной ракетной части под Луцком. А наши мамы близко познакомились и сдружились, когда вместе с другими офицерскими женами организовали своеобразный клуб по обмену хозяйским и кулинарным опытом. Васина мама на этом поприще была непревзойденным лидером.

Мы не были близкими друзьями, хоть и учились в параллельных классах. Вася вообще не водил дружбу со сверстниками. Все его друзья были намного старше, поэтому в школе Деревянко уважительно остерегались. Ходили слухи, что он связался с бандитами.

А для учителей присутствие Василия в школе приравнивалось к небесной каре. Ох и намучались они с ним! То Вася поколотил кого-то из отличников, то высказал учительнице все, что о ней думает. Однажды преподаватель труда не сдержался и влепил ему подзатыльник. Вася промолчал, а после уроков трудовик нашел свой горбатый «Запорожец» перевернутым набок и прислоненным к дереву. А с военруком у Деревянко сложились такие «душевные» отношения, что прошедший войну подполковник ушел в месячный запой после того, как Вася «выпустился» из школы. Наверное, по причине безграничной радости и переполнявшего его чувства выполненного долга.

Сразу после школы Деревянко куда-то запропастился. Предполагали даже, что он сидит в тюрьме. И только спустя много лет я узнал, что Василий Васильевич теперь уважаемый на Волыни человек. Крупный бизнесмен и общественный деятель, спонсор спортивных клубов и владелец сети гостиниц и ресторанов. Вот такие жизненные метаморфозы.

– Так-так. А ну ка поподробнее, – вернул меня в текущий момент Волощук. – Откуда ты знаешь Деревянко? И тот ли это вообще?

– В садик вместе ходили. А если серьезно, то думаю, что в небольшом Луцке вряд ли найдется много однофамильцев. Да еще и бизнесменов с одинаковыми анкетными данными. А ты разве не знал, что мы с Олей из Луцка?

– А я родом из Нововолынска, – вместо Волощука обрадованно ответил Георгий Юрьевич. – Земляки значит. Меня же Брут из Волынского УВД в Киев «выдернул».

– Потом обнимитесь, – прервал нас Саша. – Ты, Юрко, силы береги. А ты, Серега, давай, рассказывай.

Я вкратце поведал историю товарищеских отношений с Деревянко и напоследок сказал:

– Нутром чую, что это именно тот Деревянко. Так что я для вас становлюсь необычайно ценным и полезным агентом. А хотели турнуть бедного пенсионера.

– Кстати, еще не поздно, – заметил Волощук и погрозил пальцем. – Знаю, куда ты клонишь. Глазки-то заблестели. Хочешь лично земляка в «разработку» запустить? Думаешь, поведется?

– Ты что намекаешь на пенсионный статус? Зря. Я же не из тех, кто любит «корочками» размахивать и права качать. Да и пару слов без мата надеюсь, смогу связать.

– Знаю, но «легенда» все равно понадобится, – задумался Саша. – По-видимому, та информация, которой располагает Деревянко особо важная, раз Никифорыч такую конспиративную игру с записками учинил. Поэтому и мы подойдем к этому делу обстоятельно. Для прикрытия я тебе дам проверенного человека – это мой ставленник в Луцком УБОП. Вместе все и обмозгуете.