Восьмая поправка - Сергей Качуренко

Я проследил за ее взглядом и увидел молодого стриженого парня в белом халате, который сидел, развалившись в кресле под раскидистым кустом комнатной герберы. Он делал вид, что читает, а сам исподлобья пристально ко мне приглядывался. Потом отложив журнал, поднялся и быстрым шагом направился к столу дежурной. К моему и без того невеселому настроению прибавилось знакомое чувство легкого тремора накануне большого шухера.

– Управление внутренней безопасности МВД Украины, – подойдя, представился он и развернул перед моим лицом служебное удостоверение. – Вы пришли к генералу Бруту? Я хотел бы увидеть Ваши документы.

– Да, я пришел проведать старого друга, – отвечал я, стараясь говорить, как можно спокойнее. – И не вижу оснований для проверки документов и установления моей личности. Госпиталь – не режимная организация, поэтому я ничего не нарушил.

Удостоверение в его руке чуть заметно дрогнуло, но после короткой паузы, представитель УВБ быстро и уверенно заговорил:

– Основания для проверки имеются, потому что генерал Брут арестован. Дана команда фиксировать всех приходящих к нему посетителей и устанавливать их личности.

«Ничего себе!» – чуть не вырвалось у меня. – «Бред какой-то! И что теперь делать?». Но тут же заставил себя собраться и, отступив на шаг спокойно заметил:

– В таком случае Вы занимаетесь несвойственной работой, то есть превышаете свои служебные полномочия. Ведь насколько я знаю, УВБ призвано следить за соблюдением законности в подразделениях МВД, – оседлав любимого конька, я заговорил с большей уверенностью. – Если генерал Брут под следствием, то и занимайтесь его делами и его подчиненными. Я же к этому никакого отношения не имею. А если говорить о законности, то Вы не предъявили мне, то есть гражданину, защищенному Конституцией Украины, никаких документов, дающих Вам право устанавливать мою личность. Удостоверение МВД такого права не дает.

Молоденькая медсестра, ошарашенно смотревшая на меня снизу вверх, медленно перевела взгляд на моего собеседника, предвкушая ответную реакцию. Офицер, явно не ожидавший такого отпора, спрятал удостоверение в карман и попытался «надавить» на меня, козыряя высокими чинами:

– Я действую по приказу заместителя министра и от имени старшего следователя по особо важным делам генеральной прокуратуры Украины…

– Назовите мне их фамилии, – вставил я.

– Сам факт ареста генерала Брута дает мне право…

– Покажите постановление об аресте. Предъявите соответствующий приказ МВД или поручение генпрокуратуры.

Парень «выдохся» и замолчал, а медсестра захлопнула журнал и, откинувшись на спинку стула тихо сказала:

– Дурдом какой-то.

– Значит, документов у Вас нет, – подвел я итог. – В таком случае разрешите откланяться.

В знак благодарности за участие я водрузил на стол медсестры кулек с дыней и, развернувшись по-военному, устремился к выходу.

– Я здесь не один, – крикнул мне в след офицер. – Вы будете задержаны на выходе.

– Спасибо за предупреждение, – не оборачиваясь, помахал ему рукой и вошел в пустую кабину лифта.

Не имея ни малейшего желания встречаться с другими представителями УВБ, я решил подняться на верхний этаж и по-шпионски покинуть недружелюбную территорию. В голове быстро созрел план отступления.

«Неужели это Штейн отыгрывается за свое поражение в Николаеве?» – недоумевал я, пробегая трусцой по пустому коридору верхнего технического этажа. – «Если так, то Шурик, несомненно, имеет отношение к «Шестому флоту». А недавние размышления об этой организации, можно воспринимать предвестниками стремительно разворачивающихся событий».

Но сейчас нужно было не рассуждать, а быстро и красиво уходить. А план был такой: Кроме лифтов в центральной части главного корпуса есть еще один служебный лифт, расположенный в торце здания. Но спускаться до первого этажа было опасно – могли встретить. Значит, нужно выйти на третьем этаже. Там хирургическое отделение, из которого по пристроенной боковой террасе можно перейти в соседний корпус – в отделение реанимации и секцию операционных. А на первом этаже этого корпуса – приемное отделение, из которого есть выходы во двор госпиталя или прямо на улицу, через подъезд для карет скорой помощи. Таким образом оказаться за территорией госпиталя и уйти незамеченным, потому что этот подъезд не просматривается со двора главного корпуса.

План сработал безукоризненно – побег удался. Не прошло и пяти минут, как я уже затерялся меж людьми на трамвайной остановке недалеко от Лукьяновского рынка. Теперь и дух можно перевести. А еще подумать о дальнейших действиях. Машину, конечно же, придется оставить на стоянке возле госпиталя. Даже если предположить, что сотрудники УВБ перепишут номера всех машин и таким образом установят владельцев, то лично мне от этого – не холодно не жарко. Ведь Штейн итак знает о моей связи с Брутом. Сейчас главное не дать себя «стреножить», чтобы оставался временной зазор для маневра. Чтобы выяснить, по какому обвинению арестовали Никифорыча, и предпринять возможные контрмеры. Снова появилось ощущение, как тогда на берегу Хаджибеевского лимана: «Опять я во что-то ввязываюсь. Нет. На сей раз точно «вляпываюсь».

Сел в подошедший трамвай, а через пятнадцать минут вышел у транспортной развязки возле метро «Берестейская». В данных обстоятельствах наилучшим решением было отправиться домой и спокойно обо всем подумать. Я был далек от мысли, что меня могут там найти и задержать. За что? Хотя, зная характер и теперешний статус Шуры Штейна можно предположить – «важняк» таки нашел повод. Но до уютной домашней «гавани» я так и не добрался.

На входе в метро зазвонил телефон. Вот чего я не ожидал в тот момент, так это звонка из «родного» управления милиции. Даже не сразу сообразил, чего от меня добивается дежурный.

– Вас разыскивает начальник уголовного розыска, – с нажимом говорил он. – Сказал, что дело срочное.

– Так соедините меня с ним.

– Нельзя. Анатолий Леонидович сказал, чтобы Вы лично присутствовали.

– Где? Зачем? – недоумевал я.

– Не знаю. В кабинете, – ответил дежурный, после чего связь оборвалась.

«Неужто западня?» – раздумывал я, спускаясь по эскалатору. – «Да не может быть. А если и так, то прятаться все равно бесполезно. Может, позвонить Оле? А зачем? Если дома засада, то она вряд ли сможет предупредить. А если нет, то зачем лишний раз ее волновать? Решено. Поеду сдаваться, а родные стены помогут».

С такими невеселыми мыслями добрался до «родного» управления на улице Московской.

Само здание построено еще при Богдане Хмельницком и с тех пор не подвергалось кардинальной перестройке. А до советских времен в нем была монастырская гостиница. Здесь все пропитано монументальностью старины, начиная с массивной входной двери, толстых метровых стен и заканчивая сводчатыми потолками и мраморной лестницей с коваными перилами. Даже элементы современной облицовки не обезобразили, а наоборот раскрыли эпическую красоту старинной постройки. Вот и сейчас я почувствовал, что с годами здесь ничего не поменялось. Разве что люди.

А по роду своей нынешней деятельности бывать здесь приходится довольно часто. И каждый раз замечаю, что остается все меньше людей, с которыми когда-то вместе работал.

На входе всегда обращаю внимание на маленькие подвальные окошки. Привычка, что ли? Скорее традиция. Просто глядя на них, вспоминаю одну умопомрачительную историю…

Эти окошки предназначены для вентиляции подвального воздуха. Ведь когда-то под сводами огромного подземелья размещались конюшни и гостиный каретный двор. А в советские времена, когда здание было отдано Печерской милиции, подвалы окончательно замусорили и забросили. Использовалась только одно помещение, куда стаскивались изъятые и бесхозные мотоциклы, мопеды и другие ненужные автозапчасти. В период «школы выживания» Брут принял волевое решение навести, наконец, там порядок. Обустроить архив, камеры для хранения вещдоков и комнаты отдыха для суточного наряда. Ремонт проводился своими силами, то есть каждый отдел управления ежедневно отправлял на «стройку века» по несколько человек.

Для комнат отдыха было выделено сразу несколько помещений, а в одном из них решили установить клубный биллиардный стол. Наверное, для того, чтобы милиционеры отдыхающей смены проводили досуг, не только забивая «козла» или вешая друг другу «погоны», но и совершенствовались в более интеллектуальной игре. Не трудно догадаться, что это помещение стало «родным» для большинства офицеров управления. Какие там проходили жаркие баталии! Особенно в конце рабочего дня, когда рядом с бильярдным столом накрывался стол для фуршета. Кстати нужно заметить, что остальные комнаты так и не были сданы в эксплуатацию. Потому что в подвальных помещениях катастрофически не хватало воздуха, а на вентиляционную установку не было денег.