Наследник полуночи - Кассандра Клэр

И все же он взял себе в привычку выставлять себя на посмешище, как сказал Уилл, и Магнус не сомневался, что это делалось специально. Его должно волновать то, что думают другие. Он должен все это делать с определенной целью. Но с какой? Магнус задавался вопросом.

— Джеймс, это так не похоже на тебя, — обеспокоенно сказала Тесса. — Тебя всегда волновало. Ты всегда был добр. Что тебя беспокоит?

— Может, меня ничто не беспокоит. Может, я просто осознал, что раньше был довольно скучным. Ты не думаешь, что я был скучным? Вся эта учеба и латынь. — Он вздрогнул. — Ужасно.

«Нет ничего скучного в проявлении волнения или в открытом любящем сердце», — сказал Джем.

— Вы все так говорите, — ответил Джеймс. — И легко понять, почему вы трое так увлечены любовью друг к другу — каждый сильнее другого. И это мило с вашей стороны беспокоиться обо мне. — У него слегка перехватило дыхание, а потом он улыбнулся, но это была улыбка глубокой печали. — Как бы мне хотелось так не беспокоить вас.

Тесса с Уиллом обменялись взглядами отчаяния. Комната была переполнена беспокойством и озабоченностью родителей. Магнус уже начинал чувствовать, будто сгибается под тяжестью человечности.

— Что ж, — объявил он. — В столь поучительный и временами мокрый вечер, как этот, я не желаю вмешиваться в воссоединение семьи и действительно не хочу участвовать в семейной драме, которая имеет тенденцию у Сумеречных охотников быть бурной. Мне пора идти.

— Но ты можешь остаться здесь, — предложила Тесса. — Будь нашим гостем. Мы будем только рады.

— Маг в священных залах Института Сумеречных охотников? — Магнус передернулся. — Только подумайте.

Тесса бросила на него пронзительный взгляд.

— Магнус…

— Кроме того, у меня встреча, — сказал Магнус. — На которую мне нельзя опаздывать.

Нахмурившись, Уилл посмотрел на него.

— Ночью?

— У меня необычное занятие, поэтому и время необычное, — сказал Магнус. — Кажется, я припоминаю, что ты довольно много раз приходил ко мне за помощью по ночам. — Он склонил голову. — Уилл. Тесса. Джем. Доброй ночи.

Тесса двинулась к нему.

— Пойдем, я провожу тебя.

— Прощай, кем бы ты ни был, — сонно произнес Джеймс, закрывая глаза. — Не могу вспомнить твоего имени.

— Не обращай на него внимания, — тихим голосом сказала Тесса, идя с Магнусом к выходу. На мгновение она остановилась в дверном проеме, оглянувшись на своего сына и двух мужчин рядом с ним. Уилл и Джем стояли плечом к плечу, и в другом конце комнаты было трудно не заметить более худую фигуру Джема — тот факт, что он не постарел, как Уилл. Хотя в голосе Уилла и послышалась вся пылкость молодого человека, когда на вопрос, которого не слышал Магнус, он ответил:

— Ну, конечно, ты можешь сыграть на ней перед уходом. Она в музыкальной гостиной, как и всегда, все так же хранится для тебя.

— Его скрипка? — прошептал Магнус. — Не думал, что Безмолвных Братьев волнует музыка.

Тесса тихо вздохнула и вышла в коридор, Магнус следовал рядом с ней.

— Когда Уилл смотрит на Джема, то видит не Безмолвного Брата, — произнесла она. — Он видит только Джема.

— Это всегда трудно? — спросил он.

— Что трудно?

— Делить сердце своего мужа с кем-то еще, — сказал он.

— Если бы все было иначе, это было бы не сердце Уилла, — сказала Тесса. — Он знает, что также делит и мое сердце с Джемом. Я по-другому не могу, как и он не может со мной по-другому.

Неотъемлемая часть друг друга заключается в том, что нет возможности все распутать, даже сейчас, и нет желания. Магнусу хотелось спросить, боялась ли Тесса того, что могло произойти, когда Уилл умрет, когда их связь окончательно разорвется, но не стал. Если повезет, то пройдет достаточно много времени до первой смерти, много времени прежде, чем она полностью осознает все бремя бессмертия и при этом продолжения любви.

— Как прекрасно, — вместо этого сказал Магнус. — Что ж, я желаю тебе всего наилучшего с твоим проказником.

— Конечно, мы увидимся еще раз перед твоим отъездом из Лондона, — произнесла Тесса прежним голосом молодой девушкой, не терпящим никаких возражений.

— Непременно, — сказал он, а потом помолчал. — И еще, Тесса, если я тебе понадоблюсь — надеюсь, что это произойдет через много-много долгих счастливых лет — отправь мне весточку, и я тут же появлюсь.

Они оба знали, что он имел в виду.

— Хорошо, — сказала Тесса и протянула ему руку. Она была мягкой и маленькой, но рукопожатие на удивление оказалось крепким.

— Верь мне, моя дорогая, — с притворной небрежностью сказал ей Магнус. Он выпустил ее руку и изысканно поклонился. — Позови меня, и я приду!

Когда Магнус повернулся, чтобы отойти от церкви, то услышал музыку скрипки, доносящуюся в туманном лондонском воздухе, и вспомнил другую ночь — ночь призраков, снега, рождественской музыки и Уилла, стоящего на ступенях Института и глядящего вслед уходящему Магнусу. Теперь у двери стояла Тесса с поднятой в прощании рукой, пока Бейн не оказался у ворот со зловещей надписью: «МЫ ВСЕ ЛИШЬ ПРАХ И ТЕНЬ». Он оглянулся, увидел ее бледную фигурку на пороге Института и снова подумал: «Да, возможно, я был не прав насчет отъезда из Лондона».

Уже не в первый раз Магнус отправлялся из Лондона в Чизвик, чтобы навестить Дом Лайтвудов. Дом Бенедикта Лайтвуда часто был открыт для представителей Нижнего мира, которые разделяли его идею о хорошем времяпрепровождении.

Когда-то это было огромное поместье из блестящего белого камня, украшенное греческими скульптурами и с большим количеством столбов, что и не сосчитать. Лайтвуды — гордые и хвастливые люди, что отражалось в неоклассической величавости их дома.

Магнус знал, что случилось со всей этой гордостью. Глава семейства Бенедикт Лайтвуд из-за общения с демонами заразился болезнью и превратился в убийственного монстра, с которым были вынуждены сражаться его собственные сыновья при содействии целого ряда Сумеречных охотников. В качестве наказания их поместье было конфисковано Клавом, а их семья стала посмешищем, притчей во языцех за грех и предательство всего того, чем дорожили Сумеречные.

На чрезмерное высокомерие Сумеречных охотников у Магнуса было мало времени, и обычно ему было приятно видеть, как с них сбивали спесь, но даже он редко видел семью, распадающуюся столь ужасно быстро. Габриэлю и Гидеону, двум сыновьям Бенедикта, удалось вернуться к респектабельности, благодаря хорошему поведению и милости Консула и Шарлотты Бранвелл. Однако их сестра — совсем другое дело.