Особая примета - Сергей Русанов

— Итак, профессор, ваш приятель Юзеф убит, остальных удалось взять, кроме водителя машины и майора. Ищем их повсюду целую неделю, пока без толку. Как в воскресенье утром майор сел на брацлавский поезд, так и сгинул — дальше след совершенно потерялся. Боюсь, что он теперь уже за границей. В доме нашли склад оружия, радиостанцию. Есть, однако, в этом деле одно обстоятельство, в котором нужно разобраться. Вот я и приехал. Вы как? Голова не очень болит? Можете разговаривать?

— Да, вполне. С головой вообще пустяки, пуля немного ободрала кожу, сильно спалило волосы. А лежу я из-за болей в спине. После холодного купанья, как говорят, прострелило. Но это разговору не мешает, я слушаю вас с полным вниманием.

— Так вот. Из показаний арестованных следует, что майор, как и нужно было ожидать, агент разведки — попросту шпион одной крупной империалистической державы. В Ментно майор появился почти полгода назад под именем Ришарда Влоцкого — прибыл на должность лесничего. Он снял помещение под контору и квартиру для себя в доме, где вы были, у Коваля, или, вернее, Кочана. В лесном управлении воеводства в личном деле Влоцкого значится, что он — лесовод, с высшим образованием. В тридцать девятом году был призван в армию, попал в плен к немцам. В сорок пятом году освобожден из лагеря англичанами, но долго не мог выбраться на родину из Западной зоны. В деле имеются пометки о представлении соответствующих документов — диплома и прочего. В печке, в комнате, где жил майор, мы нашли пепел от свежесожженных документов. А поглубже, у самой стенки топки, была найдена вот эта штука.

Генерал достал из портфеля скрученный в трубку черный блестящий лист.

— Насколько я понимаю в медицине — это рентгеновский снимок. Удивительно, как он не сгорел? Вот мы и попросим вас разобраться в нем.

Хирург взял рентгенограмму и раскрутил ее.

— Несгораемая пленка… — заговорил он медленно. — Притом двухсторонняя. Эмульсия обгорела на одной стороне — и то лишь с края. Печка ведь не топилась?

— Нет, горело только несколько листков бумаги.

— А снимок был скручен, и внутрь трубочки, пламя не проникло. Мы, врачи, всегда браним больных за некультурную манеру скручивать снимки, а вот она и пригодилась! Не будь пленка свернута — снимок погиб бы. Сейчас же на нем кое-что можно разобрать. Огонь чуть лизнул его.

— А именно? Что можно разобрать?

— Это — контрастный снимок желчного пузыря — холецистограмма. Вот довольно ясно виден его контур. Я думаю, если осторожненько смыть эмульсию с попорченной стороны, то по другой стороне удастся прочесть снимок во всех деталях. Но уже и теперь можно сказать, что у этого человека желчный пузырь больше нормального и деформирован — имеет форму песочных часов, так как перетянут спайкой. Камней в пузыре не видно, но нужно будет проверить, когда снимок приведут в порядок. Если их и не окажется, то они были прежде; во всяком случае этот человек перенес воспаление желчного пузыря. Ну, что еще? Это — мужчина, пожилого возраста, но не старый, большого роста и крепкого сложения — майор вполне подошел бы. Кое-что можно сказать и о самом снимке, но, может быть, это мало интересно…

— Нет, Иван Михайлович, как раз очень интересно. Продолжайте.

— Снимок сделан здесь, в Народной республике, на пленке, совсем недавно полученной из-за границы. Он сделан малоквалифицированным рентгенологом, в частном кабинете, оборудованном неважно… Или, если в лечебном учреждении, то по блату. Снимок производился наспех, притом не стационарному, а приходящему больному. Больше пока ничего не могу сказать.

— А вам мало этого? Черт возьми! Никак не думал, что из этого черного листка можно высосать столько сведений. Признаться, я не вижу, откуда вы все это взяли.

— Это же очень просто! Вот тут видна часть тени ребра; ребро мужское, притом крупное. Имеются возрастные изменения — реберный хрящ окостенел, но умеренно. Направление ребра и его изгиб показывают большую ширину грудной клетки. Техника снимка невысокая, и обработан он плохо — видите пятна? Это — недостаточная промывка. Будь дело за границей — майор, конечно, воспользовался бы услугами настоящего рентгенолога в квалифицированном учреждении. А здесь он обратился к тому, к кому было возможно. Кишечник подготовлен плохо, видимо, готовили больного «на ходу». Пленка не из старых довоенных запасов, а нового выпуска. Такая пленка появилась всего три месяца назад, и местные органы здравоохранения ими еще не располагают, только мы получили небольшую партию. Пленка либо контрабандная, либо украдена в каком-нибудь нашем госпитале.

Далее: на снимке нет ни даты, ни номера — вообще никаких обозначений, значит, снимок в регистрационный журнал не вносился. И, наконец, смотрите: снимок сушили, подвесив на английской булавке, а не на специальном зажиме, и из кюветы доставали не пинцетом, а пальцами — вот отпечаток, к сожалению, рисунка кожных линий не получилось. Вот и все, товарищ генерал.

— Совершенно ясно и очень здорово! Вы, профессор, прямо Шерлок Холмс!

— Ну что вы, я просто достаточно квалифицированный врач, а наблюдательность и умение анализировать для нас обязательны. Опытный рентгенолог, наверное, сможет сказать вам больше, особенно, если привести снимок в порядок.

— Спасибо, профессор, это было очень поучительно. А теперь вопрос: у человека с таким пузырем были основания воздерживаться от спиртных напитков?

— Я бы запретил такому больному пить, притом давно, так как процесс старый. Да, позвольте: это, наверное, снимок майора. Когда ему стало дурно во время операции, я хотел дать ему рюмку коньяку — он отказался.

— И Ковали показывают, что он ничего спиртного не пил и избегал есть жирное. А вот это не послужит ли еще одним доказательством? Это тоже из комнаты майора, или Влоцкого. Мы сделали анализ — в коробочке карлсбадская соль, а здесь — таблетки уротропина. Ведь это дают печеночным больным?

— Да, нередко. Я думаю, теперь с уверенностью можно сказать, что это снимок майора. Он перенес в прошлом воспаление желчного пузыря, и пузырь временами его беспокоит, но не очень, иначе он не рискнул бы забираться сюда. Знаете, товарищ генерал, попытка найти кабинет, где произведен снимок, пожалуй, не безнадежна.

— Мы непременно попытаемся найти. Но сейчас меня занимает другой вопрос… Ваше терпение еще не истощилось? Тогда продолжу, до главного мы еще не добрались, тут придется рассказывать подробно.

Ришарда Влоцкого на должность лесничего принял шесть месяцев назад старший специалист лесного управления воеводства Козинский. Человек проверенный, добросовестный, известный своей требовательностью. Он беседовал с Влоцким и убедился, что это образованный и опытный лесовод. Козинский даже записал для памяти некоторые мысли Влоцкого относительно ведения лесного хозяйства. Поговорив с Влоцким, Козинский представил его заместителю заведующего управлением, и Влоцкого оформили на работу в Ментно. Это было, напомню, полгода назад. С тех пор Козинский и Влоцкий в управлении не встречались ни разу. Новый лесничий в воеводстве был дважды или трижды, но всегда в отсутствие Козинского, с последним же виделся только раз, у него на дому, два месяца назад.

Дальше. Мы установили, что Влоцкий не только не приступил к выполнению своих проектов, о которых говорил Козинскому, но и вообще ничего не делал, работой объездчиков и лесников не интересовался, если не считать, что две вакансии заместил своими людьми и одного из старых лесников вовлек в шайку. Лесотехник Спивак, помощник Влоцкого, прямо утверждает, что Влоцкий — специалист слабый, во всяком случае без практического опыта. Всю работу он, по сути дела, свалил на Спивака.

Все это заставило меня задуматься. Мы вникли в дело поглубже, и оказалось, что при повторных посещениях лесного управления Влоцкого каждый раз принимали новые люди. Козинский отсутствовал, в отдел кадров Влоцкий не заходил и являлся не к заму, а к самому заведующему. Наружность его описывают по-разному. Высокий, бритый, блондин, крепкого сложения — с этим согласны все. Но по мнению Козинского, Влоцкий худой и волосы у него светлые, пепельного оттенка. А начальник управления и инспектора, видевшие Влоцкого, описывают его сходно с тем, как вы описали майора…

— А что говорят заместитель и работники отдела кадров?

— Ничего не говорят, то есть не помнят. На специальные темы Влоцкий ни с кем, кроме как с Козинским, не говорил, ловко сводил разговор на что-нибудь интересное для собеседника, например, заву чуть не час рассказывал об охоте и рыбной ловле — тот любитель. На квартиру к Козинскому он зашел, чтобы посоветоваться по поводу статьи, которую хотел написать в журнал «Пуща». В беседе жаловался, что встречает трудности, мешающие ему выполнить свои планы лесовосстановления. «Сейчас нечего будет вам показать, — сказал он, — но дайте мне полгода, а потом приезжайте и посмотрите». Козинский согласился и отложил намеченную поездку.