Прорыв - Виктор Мануйлов

Виктор Мануйлов

Прорыв

Отрывок из романа-эпопеи «Жернова»

1. Поздним вечером 10 октября в деревне Шутово, что затерялась среди лесов северо-западнее Вязьмы, сорокадевятилетний генерал-лейтенант Лукин, принявший на себя командование остатками Девятнадцатой и Тридцать второй армиями, а также Группой генерала Болдина, собрал совещание старших командиров – от дивизии до армии. Когда прибывшие генералы и офицеры расселись по лавкам вокруг большого деревенского стола, Лукин, сидевший под черными от копоти лампадки и лучин иконами в «красном углу», поднялся и, упираясь костяшками пальцев в стол, заговорил глухим голосом:

– Ну что ж, товарищи, приступим. Все, кого пригласили, прибыли. Думаю, «совет в Филях» можно начинать. С Кутузовым я себя сравнивать не собираюсь, но вопрос и тогда и сегодня стоит на повестке дня один и тот же: как отстоять Москву… И, я бы сказал, Россию. Должен вас уведомить, что я сегодня получил радиограмму от товарища Сталина. Он ничего от нас не требует, ничего нам не приказывает. Он просто уведомляет, что прорыв наших армий жизненно необходим для обороны Москвы. Сами понимаете, товарищи, какое положение сложилось в результате тех событий, которые произошли за последние несколько дней на нашем фронте. Ясно одно: Москва в опасности, войск в распоряжении фронта нет, надежда только на нас. Иначе бы товарищ Сталин к нам не обращался.

Невнятный гул прокатился по избе. Командир отдельного артиллерийского дивизиона, сидевший у печки, произнес с кривой усмешкой:

– Похоже, нет уже не только войск, но и самого фронта, товарищ генерал: профукали.

Лукин выпрямился во весь свой высокий рост, сверкнул серыми глазами, вздернул тяжелый подбородок, голос его зазвенел:

– Пока мы живы, фронт есть и будет, товарищ полковник! – помолчал немного, продолжил все тем же размеренным голосом: – Сейчас не место и не время выяснять, кто виноват в том, что случилось. Потом разберемся. Кто останется жив. И я собрал вас для того, чтобы решить сообща, что нам делать. Новый командующий Западным фронтом генерал армии Жуков потребовал от нас нацеливаться на прорыв. Он требует, чтобы мы прорвали линию обороны противника в течение 10–11 октября. И ни днем позже. При этом Жуков требует сохранить тяжелое вооружение. Он предлагает нам прорываться либо на Гжатск, либо на Сычевку. Есть у кого-нибудь свое мнение на этот счет?

Поднялся генерал-майор, командир Второй дивизии, подтянутый, застегнутый на все пуговицы, с лицом решительным и дерзким взглядом глубоко упрятанных в подбровья глаз.

– Разрешите, товарищ командующий?

– Слушаем вас, товарищ Вашкевич.

– Прорываться надо там, где у немцев имеется слабина. А мы со всей определенностью не знаем, где таковая имеется. Основываться на догадках и предположениях – это значит окончательно погубить людей. Нужна глубокая разведка и точные данные. Иначе и дальше будем тыркаться, как слепые котята.

– У вас все?

– Так точно.

– Что касается разведки, то она действует, – снова заговорил генерал Лукин. – Но сидеть и ждать, когда все прояснится, мы не можем: дорог каждый час. К тому же рекомендации нового командующего фронта Жукова, надо думать, основываются не только на догадках и предположениях. Теперь о том, с чем мы пойдем на прорыв. Наши танковые бригады потеряли до семидесяти процентов личного состава, из бронетехники осталось не более десяти единиц. Да и у тех танков горючего всего на сто километров хода. Снарядов – по несколько штук на орудие, патронов к пулеметам и винтовкам на час-два активного боя. Самолеты иногда сбрасывают нам боеприпасы и медикаменты, но это капля в море. Какой-либо помощи с внешней стороны окружения по деблокированию ожидать не приходится. Противник продолжает двигаться к Москве, и не трудно догадаться, что у Жукова голова болит больше всего о том, как остановить это движение. Следовательно, наша главная задача, помимо всего прочего, состоит в том, чтобы привлечь к себе как можно больше дивизий противника и тем самым помочь Москве выстоять. Разумеется, эта задача наилучшим образом решится, если мы сумеем прорвать кольцо окружения и вывести подчиненные нам войска к своим. Вместе с тяжелым вооружением. Но есть и другое мнение: организовать круговую оборону и драться до последнего патрона и последнего солдата. Если остановиться на этом варианте, то надо иметь в виду, что немцы могут блокировать нас сравнительно небольшими силами, высвободив остальные для наступления на Москву, и будут ждать, пока мы не передохнем с голоду. Приняв вариант на прорыв, мы, во-первых, выполняем приказ командования; во-вторых, по-прежнему приковываем к себе значительную группировку войск противника; в-третьих, получаем шанс выйти к своим. Да, все наши попытки до этого заканчивались полным провалом и большими потерями. Ясно, что противник создал очень плотное внутреннее кольцо окружения. Вокруг Вязьмы сосредоточены его танковые и моторизованные дивизии. Сколько чего, мы не знаем. Наша разведка устанавливает лишь те части противника, которые ближе к нам. Что у них во второй линии, неизвестно. Вот все, что я имел вам сообщить. Теперь прошу высказываться по существу. В связи с традициями нашей армии, первым слово предоставляется младшему по званию. Прошу командира кавдивизии подполковника Стученко.

Подполковник, сухощавый, поджарый, с широкими плечами и резкими чертами лица, поднялся, пробежал пальцами вдоль ремня, собирая складки гимнастерки сзади, поправил шашку, пригладил спутанные волосы. Кашлянул: ему впервые приходилось выступать перед такой аудиторией. К тому же его не устраивал ни один из названных вариантов. Он уже не раз обжигался на том, как пехотное начальство использует его кавдивизию – отвратительно использует, не считаясь ни с людьми, ни с обстоятельствами. Следовательно, и дальше собирается делать то же самое. А его кавдивизия, несмотря на понесенные по вине пехотного командования потери, единственное здесь более-менее сохранившееся воинское формирование, способное наносить противнику неожиданные и весьма болезненные удары. Его коням не нужен бензин, а конники могут, в конце концов, пользоваться и холодным оружием. И этим же оружием добывать немецкое, чтобы им же немцев и бить.

– Я, товарищи, так считаю, что надо разбиться на группы, – произнес подполковник Стученко и с подозрением оглядел собравшихся. – Скажем, на дивизии, если иметь в виду, что в большинстве дивизий и полноценного полка не наскребётся. И этими, так сказать, группами просачиваться скрозь немецкие заслоны. А тут уж как кому повезет. Такая моя точка зрения на текущий момент. – И подполковник опустился на лавку. Но тут же вскочил.

– Все равно мы к этому решению придем. И у меня имеется предложение.

– Какое предложение? – спросил Лукин.

– Предложение мое такое. Я со своей дивизией наношу отвлекающий удар, оттягиваю немцев на себя. А вы, стало быть, прорываетесь в другом месте.

Заговорили сразу несколько командиров дивизий, перебивая друг друга:

– А обозы куда девать?

– А раненых?

– Ему хорошо: сел на коня и рванул в любую сторону…

– Какой там отвлекающий? Мы у немцев – как на ладони!

– Прекратить болтовню! – оборвал разговоры генерал Лукин. – Ни о каком дроблении армий не может быть и речи. И не в одних обозах и раненых дело. Дело в том, что сильным кулаком и ударить можно сильнее. В противном случае немцы нас поодиночке расколошматят. Если не удастся прорваться здесь, повернем на юг. Мы пытались установить связь с командующим южной группы генералом Ершаковым для налаживания совместных действий. Пока нам это сделать не удалось. Но надежды мы не теряем. Если соединимся с Ершаковым, силы наши удвоятся…

При этом генерал Лукин умолчал, что радисты слышали передачу немецкого радио, и там сообщалось, будто немецкие войска под Вязьмой уже взяли в плен пятьсот тысяч русских солдат и офицеров. А так же с десяток генералов, фамилии которых были названы. И большинство генералов из тех армий, что попали в окружение южнее Вязьмы. Лукин не сомневался, что немцы прибавили вдвое количество пленных, но даже если и так, то армии под командованием Ершакова оказались в таком же трудном положении, что и те, которыми командует сам Лукин. Так что идти на юг имеет смысл лишь в том случае, если там еще сохранились боеспособные подразделения.

Испытующе оглядев своих товарищей по несчастью, он спросил:

– У кого-нибудь будут другие предложения?

Никто на этот вопрос не ответил.

– Так, понятно: других предложений нет. Тогда слушайте приказ: прорыв начать завтра в шестнадцать часов ровно. Командирам дивизий и отдельных частей к этому времени занять отведенные позиции. Бензин из автомобилей слить в артиллерийские тягачи и танки. Все лишнее уничтожить или зарыть. Артиллерии выдвинуться на прямую наводку. Цели для поражения огнем разведать предварительно. «Катюшам» свой последний залп нанести по крупному скоплению войск противника. В случае угрозы захвата реактивных установок немцами, установки взорвать. Порядок следования колонн и места их сосредоточения получите у начальника штаба. Выдвижение на исходные позиции начать немедленно. Движение производить по возможности скрытно, применяя все способы маскировки. Танки сосредоточить на направлении главного удара в сторону села Богородицкое. Разведротам предварительно прощупать оборону противника. Обозы и штабы подготовить к движению. Приказ по армии получите через два часа. На этом совещание считаю закрытым. Постарайтесь подбодрить своих людей, разъяснить им стоящую перед нами задачу. На этом все. Желаю успехов.