Край моря - Татьяна Алхимова

– Говори, – Ивар от боли был готов бежать, куда глаза глядят, но шанс узнать что-то важное, что приблизит его к сокровищу, удерживал на месте.

– Чтобы найти жемчужину, чтобы взять её в руки и целым и невредимым добраться до счастливых берегов, тебе нужно… Умереть, – глаза девушки снова сверкнули огнём. – Но не пугайся, Ивар. Умереть не по-настоящему. Когда соберешься в последнее плавание, придёшь ко мне, я дам тебе белую рубаху, и помогу немного, пошепчу кое-что. Но это не всё, мать твоя и бабка должны будут плач устроить, будто ты умер уже. Как вы всегда делаете, прежде чем моряков Океану отдать. И вещи твои все выкинуть надо будет, только не в море, а предать земле. А как только ты на корабль взойдешь, имя твоё на суше забыть надо. Понял?

– Впервые слышу о таком! Как я матери объясню? – Ивара пробрала дрожь. Он был готов отказаться от женщин, даже умереть сам, но разве выдержит любящее материнское сердце такое горе? Забыть о сыне, забыть его имя, вычеркнуть из памяти. – А что будет, если она не согласится?

– Значит, либо и правда умереть тебе придется, либо забудь о жемчужине.

– Почему вы мне раньше не сказали? – возмутился Ивар, сжав руку в кулак. И тут же заскулил от боли, не сдержавшись.

– Если это небольшое условие могло изменить твое решение, то ты, Ивар, сын Кмара, не достоин жемчужины.

– Достоин. Моё решение ничто не изменит, – твердо произнёс Ивар и отстранился от Аники.

– Даже я, да? – она весело рассмеялась и, перепрыгнув через пепелище, зашагала в сторону деревни. – Тебе давно пора домой, моряк.

Ивар ничего не ответил, спрятал обожжённую руку в карман, и поплелся за отшельницей. Вокруг он не замечал никакого движения, и только мог догадываться, куда все подевались. Ему есть, о чем подумать в одиночестве и что обсудить с друзьями. Впереди непростое время, когда нужно выучиться, набраться опыта, собрать команду, построить корабль. Корабль. Никто ещё в деревне в одиночку не строил новых кораблей последние лет десять. И Ивар знал, что без помощи не справится. Самый простой способ – нанять плотников и просто руководить ими. Но откуда у восемнадцатилетнего парня деньги на рабочих?

– Чего задумался? – Аника довела Ивара до конца деревни и остановилась.

– Корабль мне нужен.

– Построишь. Если уж смерти не боишься и меня, то с этой проблемой точно справишься.

– Смешно! Я хочу отправиться за жемчужиной как можно скорее, я столько лет ждал! – Ивар терял терпение, его переполняло отчаяние и горячее желание прямо сейчас броситься в пучину морскую, будто бы сокровище лежало на дне и ждало его.

– Ещё подождешь. Счастье стоит времени, потраченного на его поиски… Правда? Да и становится ценнее. Если бы оно само шло в руки, разве мы ценили бы его, Ивар? – Аника не поворачивала головы, низко опустив её. В этот момент Ивар больше всего на свете желал обнять эту девушку и пообещать ей всё, что угодно, согласиться со всеми её словами, но гнал от себя эти мысли. Только чистота помыслов, только жемчужина имеет право занимать его сердце.

– Мы будем его ценить, Аника, – слова вырвались сами собой, утонув в предрассветной темноте.

Глава 4.

На полпути к деревне, когда холм уже остался позади, Ивара догнали Даг и Муса. Они запыхались и озирались по сторонам, будто за ними кто-то гнался.

– Ивар! – окликнул друга Даг.

– Чего вам? Вы где пропадали вообще? Утро на носу, вон, тучи опять сгущаются, – буркнул Ивар.

– Я очнулся у самого леса, на сухой траве лежал, а Муса, – Даг кивнул в сторону черноволосого, – на заднем дворе крайнего дома в деревне. Не помним, как так вышло. Вроде хоровод водили, потом меня какая-то девчонка потащила за собой, а дальше – тьма. Ты сам-то где был?

– Там же… У костров. С Аникой, – нехотя отозвался Ивар.

– Да ладно?! – Муса забежал вперед и остановился перед другом. – И что вы делали?

– Говорили. Чтобы найти жемчужину, мне придется умереть. Вот что, – одним махом выдал Ивар. – Мать должна оплакивать меня и забыть имя перед плаванием, иначе ничего не выйдет. Ясно?!

– Беда… – протянул Даг.

– Молчи пока что. Никому ни слова, слышишь? – Муса уцепился за Ивара и зашагал с ним рядом. – Занимайся своим делом, учись, в плавания ходи, денег копи, команду подбирай. Матери потом скажешь. Если она сейчас узнает, то не переживет!

– Знаю. Ты не думаешь, Муса, – Ивар остановился и заглянул другу в глаза, – что я ужасный сын? По своей собственной воле и прихоти лишаю мать единственной опоры и надежды.

– Да, всё так. Не буду тебя переубеждать. И не надейся, что мать тебя поймет. Решение твоё примет, потому что не сможет иначе, но не поймет и не простит, Ивар. А знаешь, что это значит? – Муса схватил друга за плечи и встряхнул. – Ты должен достать эту чертову жемчужину. Понял?

– Ты же говорил, что это сказки, – пролепетал Даг, стоявший чуть в стороне, опасливо косясь на товарищей.

– Говорил! Но ты и сам видел, что происходило с Иваром. Я верю своим глазам. И своему другу.

– Спасибо, Муса, – Ивар опустил голову в знак благодарности. Муса отпустил его, и в суровом холодном молчании они вернулись в деревню.

Главная площадь встретила их потухшим костром и запахом жареной рыбы, начал накрапывать мелкий дождь. Ни в одном окне не горел свет, жители попрощались с самым долгим днём в году и успокоились. Ничего, кроме завтрашнего дня не занимало их мысли и сны. Друзья разошлись на пересечении двух улиц и вернулись в свои дома. Даг был нескончаемо рад возможности забыться сном, Муса тревожился за друга больше, чем мог предположить, а Ивар старался убедить себя в том, что не ошибся. Все годы после гибели отца он бредил идеей далекого плаванья, он желал состязаться с Океаном в силе и стойкости и не допускал мысли о том, что может проиграть. Нынешняя же ночь показала, насколько он слаб, насколько юный Ивар не готов к битве всей его жизни. Счастье для всех, а не для себя. И цена – жизнь простого моряка.

Холодные каменные стены дома приняли Ивара как родного, впрочем, так всегда и было. Он настолько привык к отрешенности этих серых стен, что не замечал её. Но не сегодня. В эту ночь всё вокруг показалось ему незнакомым, совершенно новым и от того – угрюмым. Теперь свой дом он видел лишь временным пристанищем, перевалочным пунктом между детством и тем днём, когда