На полынных полях - Борис Баделин

Глава 4

Когда Болотников в качестве физрука появился в сельской школе, её женский коллектив слегка смутился и наглядно вспомнил о существовании косметики.

До того здесь числился в штате лишь один представитель сильного пола – шестидесятилетний трудовик и тихий пьяница Павел Петрович Потапов, он же кратко – Пал Петрович, но на объект женского внимания Потапов никак не тянул.

Справедливости ради нужно сказать, что на работе, и особенно – на уроках с детворой – Пал Петрович был всегда принципиально трезвым, а вот в свободное время грех винопития частенько его волю побеждал, а потому весьма изобретательные в прозвищах школяры, окрестили Потапова «Пол-Литровичем».

Внешне Потапов казался нескладным, но это впечатление было обманчивым: стоило ему взяться за работу – преображался на глазах. Он одинаково виртуозно обращался с рубанком, с напильником, с гаечным ключом – всего не перечислить. То есть, был он этаким мастеровым Паганини, но великий маэстро со своей скрипкой в диапазоне инструментов Пал Петровичу явно уступал – это, как если бы Потапов умел обращаться только с напильником.

Он учил пацанов столярному и слесарному ремеслу, а ещё выполнял всю хозяйственную текучку: чинил сломанную мебель, стеклил выбитые окна, ремонтировал дверные замки, следил за проводкой и электроприборами – школе с этим человеком, несомненно, повезло.

Кроме того, Потапов исполнял обязанности сторожа, поскольку был одинок и жил, с разрешения начальства, при школьной мастерской. За инструментальной кладовой была отведена ему комната в одно узкое окошко, но Пал Петрович сумел так организовать скромные объёмы своей каморки, что стала она не только пригодной для жилья, но и весьма удобной и даже уютной.

Приглядевшись к Павлу Петровичу, Болотников совершенно искренне его зауважал: на таких вот неприметных, но головастых и рукастых мужичках до сих пор многое на Руси и держится!

Невольно возникал вопрос – откуда в захолустной школе мастеровой такого уровня?

Сам Игорь никогда бы не стал Пал Петровича расспрашивать: не любил лезть людям в душу, в том числе и потому, что это предполагало некую ответную откровенность, но историю Потапова случайно раскрыла ему как-то директриса.

История была назидательной: первоклассный слесарь-лекальщик на крупном столичном предприятии с друзьями по цеху обмывал квартальную премию. В ходе выпивки традиционно возникла и острая дискуссия по актуальным политическим вопросам. Разгорячённый полемикой Павел Петрович метнул тяжёлый рашпиль в портрет Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Леонида Ильича Брежнева. Снаряд угодил меж густыми бровями генсека и нанёс его образу неисправимый ущерб.

Потапову пытались пришить политическую статью, но, в конечном итоге, отделался он четырьмя годами колонии за злостное хулиганство.

Едва он сел, жена подозрительно скоро с ним развелась, выписала из квартиры, а на ещё не остывшее место вписала другого, свежеобретённого мужа.

По этой печальной причине отбывший срок Потапов подался уже не в столицу, а в родные места – в окрестностях Опорска были все его корни по отцу и по матери…

Три года в школе пролетели для Игоря, как три дня. Честно говоря, новая роль Болотникову настолько понравилась, что, будь его воля, он остался бы здесь и до конца жизни.

В нём, как оказалось, скрывался педагогический талант – общий язык с ребятнёй он нашёл сразу, что удается далеко не каждому дипломированному учителю. На уроках царил порядок, и распоряжения физрука даже отъявленные озорники выполняли беспрекословно, а главное – с удовольствием.

Болотников держал себя в форме. Ежедневным пятикилометровым утренним пробежкам не препятствовала даже небольшая хромота, оставшаяся после ранения. Хотя упорными тренировками он и её надеялся победить.

Некоторые упражнения на турнике и на брусьях Игорь показывал лично, что немало способствовало его авторитету. Особенным уважением прониклись к нему школьные хулиганы, когда однажды – как бы невзначай, но наглядно – он перебил ребром ладони толстенную жердь…

С началом нового учебного года в жизни Игоря обозначилось и нечто совершенно непредвиденное – молодая учительница химии по имени Даша, а точнее – Дарья Ивановна Снегирёва, которая вернулась в родное село, как говорили, после неудачного замужества в городе.

Чуть ли не с первой же встречи матёрый военный волчище Болотников влюбился так, что даже сам изумился от неожиданности. Пытался, было, отмахнуться от этого наваждения, но очень скоро понял, что сопротивление бесполезно.

Ежедневно встречаясь с Дашей в учительской или в школьном коридоре, Игорь робел, как юнец. Он злился на свою слабость и с огромным трудом держался от девушки на расстоянии. Выручал изначально принятый на себя образ молчуна, который он нарочно демонстрировал в отношениях с коллегами.

Между тем, события в столице всё больше наводили Болотникова на мысли, что застрял он в Ильинском надолго. Он был бы тому и очень рад, но тонна белой отравы лежала не только в своей яме, но и у него на душе тяжкой колодой, мешая жить.

А от Растопчина не поступало никаких распоряжений, словно он вообще забыл своего подчинённого.

Служба, к которой они с генералом принадлежали, была давно ликвидирована, на её месте создали новую структуру, которую вскоре тоже перекроили и переименовали в очередной раз.

Затяжная неизвестность вызывала у Игоря глухое раздражение, иногда – даже злость. Теперь, вдобавок ко всему, его одолевало ещё и нарастающее ощущение тревоги.

После долгих колебаний Болотников всё-таки решил ехать в Москву, чтобы встретиться с генералом. Он счёл возможным использовать экстренный канал связи.

Растопчин назначил ему встречу в кафе на Арбате…

И вот прямо с телеэкрана – новость: Растопчин убит! Убит за несколько часов до назначенной встречи, и это уже трудно объяснить простым совпадением обстоятельств. Способ связи был надёжным – он исключал любую протечку, насколько вообще возможно её исключить. Так что же произошло?

Потрясённый Болотников пролежал всю ночь без сна в своём гостиничном номере, прикидывая дальнейшие действия. Он прекрасно понимал, за кем теперь пойдёт охота. Он не исключал, что его след уже ищут люди, которым известна цена главного трофея. Не было и сомнений, что рано или поздно его найдут – за такими деньгами стоило порыскать и по всему свету.

По инструкции, в случае выхода генерала из игры, Болотникову следовало снять частное жильё в Москве, позвонить по условленному номеру телефона и ждать встречи с человеком, принявшим в операции полномочия Растопчина.

Игорь решил пока от инструкции не отступать. Он провёл в столице ещё три дня и снял две однокомнатных квартиры в разных районах: мало ли, как развернутся события – запасная берлога может оказаться весьма кстати.

Определившись с московским жильём, Болотников вернулся в село и написал заявление об увольнении, чем сильно огорчил администрацию школы.

На следующее утро, ещё затемно, он сделал и последнее дело – прошёл к тайнику, забрал деньги и кое-что из хранившегося там же оружия. В его положении возвращаться в столицу с голыми руками было бы безрассудно.

Была упакована дорожная сумка. Вещи лежали снизу и сверху, а середину занимал тщательно подобранный арсенал. Теперь главной задачей стало не привлечь в пути внимания милиции – содержимого его сумки по уголовному кодексу хватило бы лет на пять-семь жизни на полном государственном обеспечении. Естественно, за высоким забором и с вышками по углам…

Игорь заблаговременно договорился с соседом, чтобы тот доставил его на станцию на своём «Москвиче». Подаренную Растопчиным машину бросать у платформы не хотелось – она могла ещё пригодиться.

До отъезда оставалось два часа, и Болотников сидел за столом, упёршись лбом в сомкнутые в замок ладони. В эти минуты он не думал о предстоящих в столице делах – он боролся с жестоким искушением увидеться с Дашей. Накануне он намеренно пришёл в школу так, чтобы она в это время была на уроке.

Теперь Игоря грызла такая тоска, что хоть волком вой.

Рыжая от природы, с огромными зелёными глазами, с едва заметными созвездиями веснушек на щеках, Даша обладала замечательной улыбкой, и вся при этом казалась Болотникову маленьким солнышком. Его сумасшедшая судьба ещё ни разу не преподносила ему такого чуда. Да и вообще, женщины в его жизни до сих пор играли лишь эпизодические роли – к иному и профессия не располагала, да и времени не было.

Давили и ещё более удручающие мысли: служба для него явно закончилась. А кроме этой службы раньше у него в жизни ничего-то и не было. И никого не было.

Мать и отец погибли ещё в 1986 году, отправляясь в отпуск на трагически известном пароходе «Адмирал Нахимов», что ушёл на дно под Новороссийском, протараненный встречным судном. Тогда утонули почти пятьсот человек. Тела многих так и не нашли, в том числе была и чета Болотниковых.