На полынных полях - Борис Баделин

От кого старик получил информацию о нависшей опасности – осталось тайной.

Анубис поручил дело своей отборной бригаде, и наблюдавший имел за спиной очень жёсткую школу: его уже убивали не раз, но он всё жил, потому что умел правильно оценивать противника.

Опытный глаз сразу отметил у гостей генерала особую манеру двигаться, и она указывала, что голыми руками парней не взять. Да и с оружием легко не взять – такие всегда начеку и прежде, чем умрут, обязательно успеют очень резко ответить.

Само собой разумелось, что у Растопчина в его маленькой крепости могут быть припасены и ещё какие-нибудь весьма опасные сюрпризы.

Но главное – дачный посёлок оказался полнолюдным, а охотникам за генералом меньше всего хотелось привлекать к себе внимание. Оставалось одно: подготовить засаду и дожидаться, пока Растопчин сам отправится в город по каким-нибудь делам.

В лесу, на берегу речки, разбили палатки – стали изображать из себя бездельников-рыбаков…

Терпеть пришлось почти неделю. Наконец, ранним утром дежурный наблюдатель сообщил группе захвата, что генерал с одним из своих бойцов выезжает из посёлка.

Нападение было тщательно продуманным и молниеносным. Захват стал неизбежным – ни отступить, ни прорваться.

Но, как только машина упёрлась в преграду, Растопчин сделал то, что в первые мгновения врагов ошеломило – выстрелил себе в висок. Его водитель, используя замешательство нападавших, успел убить двоих участников засады, прежде чем ответная автоматная очередь разорвала ему грудь.

Генерал считал для себя невозможным попасть живым в чужие руки, а потому ситуация была заранее проработана им, как штатная, и он был готов к любому развитию событий.

Замести следы нападавшие не успели – на дороге со стороны посёлка появился рейсовый автобус.

Получив сообщение о смерти генерала, Анубис по указанию Гольдштейна, немедленно связался с полковником Стрижаковым.

Серж рекомендовал ему особо не мудрить, а постараться банально купить у полковника секретный пакет, не стесняясь в сумме. Затраты имели смысл, потому что иного пути к месту, где заскладирован пропавший товар, больше просто не было.

Но Анубис решил в предстоящей сделке всё же подстраховаться – когда он направился на встречу с дублёром Растопчина, его люди захватили в заложницы жену полковника, которая в тот момент находилась дома – в типовой квартире-«двушке» в одной из многоэтажек на Липецкой улице.

Своими козырями Анубис ошеломил полковника с первых же минут разговора: убитый Растопчин, осведомлённость о наличии совершенно секретного пакета, супруга-заложница – выдержать такой тройной удар способен далёко не каждый.

– Оцените! – заявил Анубис Стрижакову, когда тот слегка оправился от потрясения. – Мы даже предлагаем солидную доплату к вашей заложнице – десять тысяч долларов. И всё это – за уже бесполезный для всех, кроме нас, разумеется, пакет.

– Вы говорите – десять тысяч? – переспросил полковник, уже успевший осознать всю опасность ситуации.

– Ровно червонец, – подтвердил Анубис, – наличными, единовременно, без налоговых вычетов. И плюс комиссионные – при полезном развитии нашей дружбы.

Собеседник задумался, но ненадолго – он решил подыграть сидящему напротив врагу, чтобы снизить в нём степень агрессии:

– Двадцать тысяч! – сказал он, внимательно наблюдая за лицом Анубиса. – Вы отпускаете мою жену, получаете пакет и навсегда забываете обо мне, а я – забываю о вас!

– Ответ разумного человека! – улыбнулся Анубис. – У меня, пожалуй, наберётся при себе такая сумма – деньги в машине. Едем за пакетом?

…На следующее утро полковник Стрижаков не явился на службу. Дома был обнаружен труп его жены, убитой на кухне ударом ножа – сзади под лопатку. Она умерла мгновенно. Сам же Стрижаков бесследно исчез. Из показаний замужней дочери, проживающей отдельно, выяснилось, что из квартиры ничего не пропало.

Криминалистов сразу насторожил профессиональный ножевой удар, а также отсутствие отпечатков пальцев на орудии преступления и на дверных ручках. Это никак не походило на картину убийства в пылу ссоры между супругами.

Тело Стрижакова всплыло неделей позже в Борисовских прудах. Эксперты установили: он был застрелен в упор – пуля вошла слева меж рёбер, чуть выше локтя – в сердце…

Анубис прилетел в Австрию.

В конверте не было ни малейшего намёка на героин, но добыча не лишала и надежды на успех – Серж получил в руки псевдонимы основных участников операции, способы и условия связи с ними, а также адрес конспиративной квартиры в Москве.

Старшим группы, занятой в «Белом караване», значился некий Баши, но хитрый лис Растопчин предусмотрел связь с ним только в одностороннем порядке. При получении информации о смерти Растопчина, Баши должен был сам выйти на связь с дублёром генерала в определённые дни недели по известному ему номеру телефона и произнести условные фразы.

Гольдштейн понял, что именно этот Баши и знает, где спрятан пропавший товар.

На конспиративную квартиру приехал главный подручный Анубиса Геннадий Свергунов с двумя бойцами подчинённой ему охранной фирмы. Там они обнаружили благообразного пенсионера лет семидесяти или больше, с жидким седым пушком на голове и в пижамных штанах на старомодных подтяжках.

Старичок упорно изображал маразматика и делал вид, что вообще не понимает, о чём его спрашивают – стволы и угрозы его никак не впечатляли. Когда взбешённый Свергунов сорвал с упрямца подтяжки и обмотал ему вокруг шеи, тот захрипел, но вдруг трясущейся рукой показал всем кукиш.

Один из бойцов упёр колено старику меж лопаток и резко затянул принятую из рук Свергунова удавку…

В квартире посадили своего дежурного. Нередко там ночевал и сам Геннадий Свергунов.

Глава 7

Распрощавшись с деревенской жизнью, Болотников приехал в Москву в очень скверном настроении: клял себя за всё, что случилось между ним и Дашей – она теперь тоже оказалась в зоне смертельной опасности.

Игорь хотел лишь одного: поскорее передать свой склад, кому положено, и забыть всё связанное с ним, как тяжкий сон. После трёхлетней работы в школе, и особенно после встречи с Дашей, с полынной горечью в душе он сознавал, что вся его предыдущая жизнь тоже словно была каким-то дурным и очень злым сном.

Впрочем, раньше ему никогда и не приходилось жить иначе.

Люди рожали детей, растили хлеб, строили дома и машины, сочиняли музыку, а он мотался по миру, добывал чужие военные секреты, случалось, кого-то убивал, чтобы не быть убитым самому, и верил, что это и есть достойная мужская жизнь.

Мальчишеское увлечение военной романтикой забросило его в особое, морально искривлённое, пространство, откуда нормальный человек, если он и остаётся в живых, то возвращается с безнадёжно отравленной душой.

Болотникову приходилось видеть, как после первого убийства, совершённого собственными руками, человека выворачивает наизнанку мучительным приступом рвоты: даже плоть реагирует на убийство себе подобного, как на нечто чуждое и неприемлемое, но самый страшный яд проникает при этом в душу, а в неё два пальца не засунешь…

Почти неделю в столице он изучал различные маршруты городского транспорта от двух своих убежищ к центру, к пригородным электричкам и к аэропортам, проехал по некоторым маршрутам на такси.

У него не было оснований сомневаться в преемнике Растопчина: старик не передал бы дело в случайные руки, но в стране творилось такое, что Игорь счёл полезным очень тщательно подготовиться, прежде чем заявить о себе.

В это время уличные телефоны-автоматы в столице стали почему-то принадлежать разным компаниям, и карточки одних не подходили к другим, а потому Болотников ещё в первую поездку накупил их себе целую колоду.

Для решающего звонка он выбрал один из таксофонов на людной Комсомольской площади. Игорю назначили встречу на следующий день у центрального входа в Павелецкий вокзал…

Когда на конспиративной квартире раздался телефонный звонок, Свергунов был на месте и ответил звонившему точно по инструкциям из пакета.

Брать Баши сходу Анубис ему запретил настрого:

– Он должен вывести нас на свой тайник, а потому – только пасти: плотно, круглосуточно и докладывать мне о каждом его шаге…

Сам Анубис тем временем был уже в Болгарии, где следовало искать человека из генеральского списка, который значился там под псевдонимом «Купец»…

Долгожданный контакт занял всего пару минут: из привокзальной толпы к Болотникову подошел какой-то человек, они обменялись условными приветствиями, договорились о новой встрече и разошлись.

Всё вроде было по инструкции, но Болотников почему-то ощутил внутри сквознячок необъяснимой тревоги, насторожился и решил перепровериться. Он спустился в метро и сел в первый же поезд в сторону центра.