Прекрасная Агония (ЛП) - Кэш Элизабет

— Заткнись, — говорю сквозь стиснутые зубы. Поднимаю его отрезанный член, чтобы он мог его видеть, и он давится. — Ты больше никогда никого этим не тронешь! — С силой открываю ему рот и толкаю его член в горло, пока он больше не может вдохнуть жизнь в свои легкие. Откинувшись на спинку стула, я смотрела, как он пытается дышать, истекая кровью.

Это было так прекрасно.

Когда мать Агонии вернулась домой, начался настоящий ад. Я спряталась, чтобы невинная Агония могла очаровать копов. Конечно, я подсказала ей, что нужно сказать, потому что она не помнила ничего, что произошло после того, как он избил ее сестру. Я сказала ей, чтобы она сказала им, что он убил Сьерру, а потом пришел за ней, поэтому она защищалась.

Нас отправили на экспертизу, потому что копы сказали, что то, что случилось с Чарльзом, было не просто самозащитой, а пыткой.

Психолог, с которым мы встречались, заявил, что у Агонии биполярное и диссоциативное расстройства личности. Можете в это поверить? Они сказали, что она психически больна. Мы, душевнобольные!

Гребаные придурки!

К сожалению, мне пришлось прятаться, пока Агонии не исполнилось восемнадцать. Во всяком случае, по большей части. Разговаривать с ней, я могла только когда мы оставались одни. Держала рот на замке, когда врачи задавали дурацкие вопросы или, когда другие психи говорили ей что-то, что мне не нравилось. Нас отпустили, когда нам исполнилось восемнадцать.

К счастью, мы получили известие, что ее мать, Клэр, скончалась от почечной недостаточности. Мне не нужно было возвращаться и заканчивать то, что я начала. Мы могли исчезнуть и начать все сначала. Именно это мы и сделали.

Мы уехали и переезжали из штата в штат, пока не добрались сюда. Агония уговорила меня отпустить ее в колледж, чтобы у нее была нормальная жизнь. Что бы это ни значило. Наша жизнь нормальна. Нормально для нас, и это все. Пока у меня есть Агония, мы будем в порядке. Я могу защитить нас, уберечь.

Она моя. И я никому не позволю отнять ее у меня!

Она МОЯ!

Глава 9

Агония

— Что ты сделала? Какого хрена ты натворила? — кричу я, снимая одеяло с дивана и прижимая его к лицу Монте. Не знаю точно, куда давить, потому что кровь везде.

— Отвечай, черт возьми! — Я кричу, боль пронзает мою голову, но я игнорирую ее. Пытаюсь ухаживать за Монте.

«Мне не понравилось, как он прикасался к нам!»

— Ты что, издеваешься? Не то чтобы я этого не хотела! — бегу на кухню, хватаю полотенце и мочу его. Затем хватаю из-под раковины аптечку. Я совсем не хотела, чтобы случилось что-то подобное. Слезы текут по моему лицу, и я не могу дышать. Соскальзываю вниз, на пол, держась за грудь. Как я собираюсь это исправить?

«Вставай и перестань быть маленькой сучкой. Ты видела и похуже».

— Нет, ТЫ видела и похуже! Только не я! — кричу в ответ.

Встаю с пола и откидываю волосы с лица. Когда опускаю руки, чтобы схватить полотенце и аптечку, вижу, что мои руки покрыты кровью. Я вытираю лицо тыльной стороной ладони и, конечно же, кровь... на моем лице! Не знаю, моя она или Монте, но меня тошнит от вида крови.

Я склоняюсь над раковиной.

У меня болит все тело. Все болит. Всякий раз, когда она вот так овладевает моим телом, жестокая боль от перемены всегда вызывает у меня тошноту. Но добавьте еще вид крови, и готово, я не могу сдержать то, что находится в моем желудке.

Как только мой желудок успокаивается, я умываюсь и возвращаюсь в гостиную, чтобы заняться Монте. Понятия не имею, что собираюсь делать. Не могу позволить ему уйти, потому что он вызовет полицию, но и держать его здесь я тоже не могу. Может быть, попробовать просто сбежать. Переехать в другой город. Или штат. Или гребаную страну!

Слезы снова начинают течь, когда я вижу обмякшее тело Монте на диване. Как же я ненавижу ее! Она все портит.

«Приведи его в порядок и оттащи в спальню».

— Что? Нет! Я собираюсь привести его в порядок, а потом мы уйдем, — отвечаю ей.

«Нет, ты отволочёшь его в спальню, пока я не решу, что с ним делать».

— Да пошла ты! — кричу и мгновенно жалею об этом, когда она дает мне пощечину, заставляя меня отшатнуться.

«Делай то, что я тебе говорю, Агония, не заставляй меня делать всё самой. Ты страдаешь больше, когда я полностью выхожу. Я ничего не чувствую».

— Пошла. Ты! — шепчу я.

Она качает головой:

«Как хочешь».

***

Все в жизни было бы намного проще, если бы Агония просто слушала меня. Я ненавижу быть такой грубой с ней, но иногда это необходимо. Прежде чем прикоснуться к ублюдку на диване, я вытираюсь и переодеваюсь в спортивные штаны и майку. Собираю волосы в пучок и решаю, что могу заварить себе чаю, прежде чем начну.

Думаю, что ударила его достаточно сильно, чтобы он оставался без сознания, пока не закончу, хотя я не должна слишком долго тянуть, потому что Агония хорошо справляется со мной, когда хочет.

Я ставлю чайник и иду к дивану.

Глядя на него сейчас, я чувствую себя немного виноватой за то, что испортила его лицо. Монте очень симпатичный парень. Сплошные мускулы и шелковистая кожа. Чистая красота и сексуальность. Теперь понимаю, почему он понравился Агонии. Мысленно делаю себе пометку похвалить ее позже, когда она решит вернуться.

Подойдя, хватаю Монте за руку, легко перекидываю его через плечо и несу в нашу комнату. Я плюхаю его на кровать и смотрю, как его окровавленное лицо падает на бок.

— Тебе должно быть стыдно, стоило подождать прежде чем задать такой отвратительный вопрос, я не люблю, когда с нами так разговаривают. — Чем больше смотрю на него, тем больше злюсь. Прежде чем успеваю связать его, чайник закипает. — Никуда не уходи, — бросаю я через плечо, собираясь снять чайник с плиты.

Агония — само совершенство, невинное, незапятнанное. Девственница. Не в буквальном смысле, ее уже трахали раньше. Когда я давала добро, но Монте захотел взять его без моего разрешения. Конечно, он понятия не имеет о моем существовании. Но, тем не менее, я не могла позволить, чтобы все зашло слишком далеко. Я не могла позволить ему использовать ее.

Она моя.

Я завариваю чай и потягиваю его по пути в холл. Наслаждаюсь мятно-лимонной смесью. Вернувшись в комнату, я ставлю чашку и принимаюсь за работу. Мне не нужно, чтобы он очнулся или она вернулась, чтобы вмешаться.

Я подтягиваю его к изголовью кровати и привязываю его руки к деревянным столбам, а затем делаю тоже самое с ногами. Я дважды проверяю узлы и дергаю их, убеждаясь, что он не сможет освободиться.

Закончив, я стою в ногах кровати и любуюсь своей работой.

— Очень хорошо, — хвалю я себя.

Я немного съеживаюсь, двигая шеей из стороны в сторону.

— Ну, Монте. Она возвращается. Не делай глупостей.

Глава 10

Монте

Когда мне было восемь, у меня была двухъярусная кровать, с которой я спрыгивал и притворялся, что летаю, как супергерой. Однажды я прыгнул слишком далеко и ударился головой о комод. Боль оказалась такой мучительной, что я потерял сознание. Когда пришел в себя, то лежал в больнице с двадцатью тремя швами.

Та боль, однако, была ничто по сравнению с тем, когда Агония приложила меня своей головой. Я предпочел бы пережить тот вечер сто раз, чем чувствовать боль, которую испытывал после ударов Агонии. Как будто она разбила мне лицо кирпичом. Я был рад, что потерял сознание.

Не знаю, что на нее нашло. Как будто что-то в ней переключилось, и она разозлилась, когда я прикасался к ней. Ее лицо, ее голос, прямо перед тем, как она ударила меня головой, изменились. Она изменилась.

Я лежу здесь уже долго, пытаясь освободить руки, чтобы сбежать. Я не знаю, что, черт возьми, происходит. Но я определенно уверен, что не хочу быть запертым здесь с ней. Я даже не знаю, как она затащила меня в свою постель.

Черт, а что, если с ней кто-то есть? Вот, дерьмо! Я должен выбраться отсюда. Я продолжаю бороться с веревкой на запястье.