Невольница. Роман - Вера Гривина

«А Вадим наверняка голодный, – забеспокоилась Аза. – Хорошо, что остался кусок пирога».

Она села вышивать на пяльцах, но ее отвыкшие от такой работы руки быстро устали, и ей захотелось погулять по саду, чтобы немного развеяться. Аза вышла из дома, как раз тогда, когда во дворе появились возвращающиеся домой стратиг и его сын: первый ехал на арабском жеребце вороной масти, под вторым была малорослая сивая лошадка. Следовавшая за ними свита окружала поддерживаемые двумя лошадьми закрытые носилки.

«Кажется, прибыла какая-то важная особа?» – заинтересовалась Аза.

Решив подождать мужа, чтобы расспросить его о госте, она вернулась в покои и села за прялку. Но ее все больше одолевало любопытство. В конце концов, Аза решила сходить и посмотреть, что происходит. Первым, кого она увидела на верхней площадке лестницы главного входа, был ее муж: он прошел мимо жены, слегка скосив в ее сторону взгляд. Затем два дюжих молодца в кольчатой броне пронесли на одеяле мужчину, выглядящего весьма неважно: его оливковые глаза лихорадочно блестели, щеки пылали, а на лбу висели капельки пота.

«Кто это? – подумала Аза. – Он одет богато, но не, как грек. У него, должно быть, горячка».

Внезапно больной посмотрел на Азу так, словно попытался раздеть ее взглядом. От неожиданности она поначалу даже не смутилась, а только опешила. Пока Аза стояла, замерев на месте, мимо нее проследовали вереницей мужчины – тоже явно не греки, – среди которых выделялся немолодой угрюмец с грубым лицом, обрамленным пегой от седины бородой.

«Пресвятая Дева! – пришла она в себя. – Что это было? Неужели незнакомец смотрел на меня с таким бесстыдством! Должно быть, мне это привиделось. Или просто в болезненном бреду он не владел собой».

В волнении Аза прошлась по двору, и ей навстречу попался Нуньо.

– Ты знаешь, кто прибыл на виллу? – осведомилась она у него.

– Это знатный и богатый сеньор по имени Венченцо Морозини. Он из Венеции.

– Венеция? Где это?

– Не знаю, – ответил юноша, пожав плечами.

– Я заметила, что этот Морозини очень болен, – сказала Аза.

Нуньо кивнул.

– Да, он посещал Константинополь и на обратном пути захворал. Его слуги побоялись везти его дальше, и твой муж теперь должен ему помочь.

Аза заволновалась. Вадим, конечно, хороший лекарь, но все в воле Божьей, и молодой человек вполне мог умереть.

«Господи Иисусе, сохрани его! Пресвятая Дева, помоги ему благополучно избавиться от болезни!»

Подняв голову, Аза почувствовала подступающий к горлу комок. На большой террасе были вдвоем Вадим и Евдокия. Он стоял спиной к лестнице, а дочь стратига, одетая в лиловую тунику и с гроздьями жемчуга в прическе, что-то ему говорила, ослепительно при этом улыбаясь.

«Вот негодяйка! – рассердилась Аза. – Не зря Нуньо назвал ее кошкой. Вцепилась, мерзавка, когтями в чужого мужа!»

Она поборола в себе желание подняться по лестнице. Не хватало, чтобы ее заподозрили в слежке за Вадимом. Для Евдокии такое поведение соперницы станет лишним поводом для насмешек.

Аза так разволновалась, что даже служба в храме ее мало успокоила. Невозможно было забыть довольного выражения на лице дочери стратега, когда та беседовала с Вадимом.

«Евдокия выглядела, как поймавшая добычу хищница».

На ужине была вся семья стратега – пришла даже больная Феофания. Из прочих не явился Вадим: он, по всей очевидности, не мог отойти от своего нового пациента.

Дожидаясь дома мужа, Аза испытывала двойственные чувства: ей то становилось страшно за любимого человека, то ее начинали мучить подозрения, что он находится не подле знатного гостя, а в обществе дочери стратига.

«Не так уж он и занят, если находит время для бесед с Евдокией».

Вадим пришел поздно и удивился тому, что его жена все еще не спит.

– Я тебя ждала, – сказала Аза. – Что с человеком, которого сегодня привезли? Он не умрет?

– Так ты из-за него не спишь? – спросил Вадим, нахмурившись.

– Я за тебя беспокоюсь, – уточнила Аза с упреком в голосе. – Если Бог призовет его, ты можешь пострадать.

– Прости! – смутился Вадим. – У меня от усталости разум помутился.

– Морозини выживет?

– Это, как решит Господь.

– Он очень плох?

– Ему худо, но надежда на его выздоровление есть.

– Ты так думаешь? – воспрянула духом Аза.

– У него крепкий организм. Впрочем, при таком разгульном образе жизни он уже года через три одряхлеет.

– Откуда ты знаешь про его разгульный образ жизни? – удивилась Азалия.

– От нашего хозяина. Здесь часто бывают венецианские купцы, а торговцы любят посплетничать о своей знати.

– Ой! Ты же голодный! – опомнилась Аза. – У меня есть вино, и кусок пирога…

Муж прервал ее:

– Я только что перекусил.

«Уж не Евдокия ли тебя накормила?» – едва не вырвалось у Азы, но она вовремя прикусила язык.

– Давай спать, – предложил ей Вадим.

– Давай, – мрачно согласилась она.

Глава 5

Венченцо Морозини

Организм молодого венецианца, действительно, оказался крепким, и уже через три дня больному стало лучше.

– Хвала Господу! – обрадовалась Аза, когда муж сообщил ей об этом.

– Тебе больше не стоит за него беспокоиться, – проговорил Вадим с усмешкой.

– Я за тебя беспокоилась, – напомнила она ему.

Он в ответ пожал плечами и перевел разговор на другую тему.

Аза больше не говорила с мужем о больном, поскольку поняла, что Вадиму это неприятно.

«Вадиму не нравится этот человек, – думала она. – Должно быть, Морозини такой же неприятный, как и его слуги».

Приближенные знатного венецианца держались, как будто были на вилле стратига Пелопоннеса не гостями, а хозяевами: бродили, где хотели, делали, что им нравилось, и постоянно приставали к служанкам, не смевшими на них жаловаться. Правда, по отношению к жене лекаря слуги Морозини не позволяли себе больших вольностей, но не стеснялись отпускать в ее присутствии сальные шутки. Прилично себя вел один Феделио – тот самый пожилой угрюмец с пегой бородой, на которого Аза обратила внимание, когда венецианцы только прибыли.

Не желая видеть наглых слуг знатного гостя, Аза почти не выходила из своих покоев. Она пряла, шила и вышивала, постоянно думая при этом о Вадиме и дочери стратига. То, что он при упоминании Евдокии всегда морщился, вызывало у его жены только еще большие подозрения. Однако прямой вопрос Аза мужу не задавала, потому что боялась ответа. Все-таки пока она, мучаясь от неизвестности, сохраняла надежду.

«Если я пойму, что Вадим меня разлюбил, то не смогу жить», – повторяла Аза.

Из-за своих душевных терзаний она чувствовала обиду на мужа и порой испытывала желание ему досадить. Напряжение в их отношениях все нарастало.

Однажды во время утренней трапезой стратиг вдруг предложил Азе навестить больного венецианца. Она удивилась такому предложению.

– Морозини жалуется на бестолковость наших служанок, – сказал Нихерит. – Они не всегда его понимают.

– Моя жена – не служанка, – вмешался Вадим.

Аза поняла по интонациям его голоса, что он не только недоволен, но даже рассержен, и это вдруг вызвало у нее мстительное удовлетворение.

– Я обязательно навещу больного, – пообещала она стратигу.

У Вадима синева глаз стала темной, как сапфир, что с ним происходило тогда, когда он бывал в гневе. А по губам Евдокии скользнула торжествующая усмешка. Аза сразу пожалела о собственной опрометчивости, однако от данного ею обещания уже невозможно было отказаться.

– Это мой долг, как христианки, – кисло добавила она, чувствуя, как у нее на щеках выступает предательский румянец.

Вадим молча отвел взгляд в сторону.

Когда после завтрака он и Аза вышли из зала, она виновато спросила:

– Ты сердишься на меня?

– Нет, не сержусь – ответил он, явно кривя душой.

Видя, как расстроен муж, Аза забыла свои обиды на него и разозлилась на себя.

– Прости меня, – умоляюще попросила она, – но мне трудно было отказаться. Если тебя это очень огорчает…

– Ступай, – сухо прервал ее Вадим,

– А когда ты будешь у него? – спросила Аза дрожащим голосом.

– Прямо сейчас.

– Я пойду с тобой.

Вадим окинул жену внимательным взглядом.

– Ты хочешь навестить его при мне?

– А при ком же еще? – удивилась она. – Ты же мой муж. Не пойду же я к постороннему мужчине одна.

Покои, выбранные стратигом для Венченцо Морозини были лучшими в доме, а находились они на втором этаже, куда Аза поднялась впервые. Там царила настоящая роскошь. Яркие мозаичные картины, ковры мебель с золотой и костяной отделкой, огромные серебряные сосуды – все это не могло не поразить человека, привыкшего к гораздо более скромной обстановке.

– Как же живет греческий император? – вырвалось у Азы.

– Должно быть, еще богаче, – равнодушно отозвался Вадим.