Либуша - Франц Грильпарцер

Пока люди становятся в две шеренги, чтобы расчистить путь коню, к торого Либуша легким ударом ладони заставляет двинуться вперед. , занавес опускается

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Лесная поляна и хижина Пршемысла, как в начале первого действия Слева на переднем плане перевернутый плуг.

Пршемысл (обращаясь к кому'То за сценой, вправо)

Пора кончать, волов поставьте в стойло, Присяду я на плуге отдохнуть. Мы знатно поработали сегодня. (Садится, прижимаясь лбом к ладоням.)

Ну, добрый пахарь, можно и тебе

От дел земных поднять свой взор к высотам

И к горнему от дольнего. Когда-то,

Давным-давно, в далекой стороне

Наш род был знаменит и процветал.

Но что мне в том? Сегодня есть сегодня,

А завтра и вчера — во всем похожи.

Но будь я все ж один из этих знатных,

Так высоко бы свататься не стал.

Ведь матка в улье мало что царица -

Она одна, и ей подобных нет:

Другие пчелы собирают мед,

А трутни служат лишь в полете брачном.

Так и у нас властитель, венценосец

Подобен лишь себе, ни с кем не равен.

Свою супругу возвышает князь.

Царицей же унижен, как супруг,

Тот, кто, как подданный, возвышен ею,

Не муж идет от века за женой, Жена за мужем — так велит обычай. Пусть женщина — венец всего: мужчина Та голова, что носит тот венец. И даже раб в своем хозяин доме.

(Встает.) Болтаю, хорохорюсь, а в груди — Надежда есть, и я прикован к ней. Неправда, что всего трудней деянье: Удача, смелость могут в нем помочь, Труднейшее из трудного — решиться. Вдруг оборвать бесчисленные нити, Которыми тебя привычка держит, И, вырвавшись из круга темных судеб, Стать самому себе живым творцом, Свой путь своею волей начертать, — Вот это непосильно в человеке Всему, что делает его земным, От прошлого к грядущему ведет. В ее душе живет мой образ, — нет, Не образ даже, только смутный призрак, Что может облики принять любые И не имеет имени и сходства Со мной, затем что ночью той, в лесу, Она меня и видеть не могла. Такой же смутный сон во мне клубится, Но он мне — счастье, он моя опора, Которую вовек не сокрушить.

Была б она пастушка, не Либуша, — А я такой же пахарь, как сейчас, Пришел бы к ней, сказал бы ей: «Девица, Со мною ты уже встречалась как-то. Вот знак заветный. Если вспыхнет свет В твоей груди, тот самый, что во мне Сиял уже давно, — прими и дай».

(Протягивает руку.) Она бы не ответила: «Любезный, Меж слуг моих есть место для тебя, Того ж, о чем сказал ты, — не припомню».

Эх, честный пахарь, сядь-ка ты на место, Вынь из кармана черный хлеб и сыр Да полдничай у грубого стола. Хлеб своего труда идет на пользу, Хлеб милости — ложится тяжким комом. (Снова садится, вынимает из кармана еду и раскладывает на лемехе плуга.)

У ней мой конь, не меньше стоит он, Чем золотая цепь княжны Либуши. Выходит, значит, цепь — моя по праву. Хотел я, чтоб когда-нибудь она Вскочила на коня, спустив поводья, И он примчал ее сюда.

Но что там? Глазам не верю: конь мой, только он Без всадника, кругом — толпа народа. Что я, в стране чудес? А вот и те, Вельможные, — придумали, знать, средство Соединить ту вещь, что пополам Мы разделили. Что ж, друзья, идите! Я у себя хозяин и спокойно

Ем здесь свой хлеб. Ведь пахарь, всех кормящий. Богам подобен. Он для вас — как воздух И как вода, которых не купить, Хотя за них порой и платишь жизнью.

Слева появляются трое знатных в сопровождении толпы народа.

Бивой

Здесь конь остановился. Мы у цели. Домослав

А вот, как нам Либуша говорила, И человек, что на столе железном, Лемехе плужном, хлеб свой разломил.

Бивой

Да это тот же самый человек, Что разрешил наш спор!

Лапак

Теперь все ясно.

Пршемысл (вставая)

Привет вам, гости! С чем ко мне пришли?

Вводят коня.

(Подходит к коню и гладит его.) А, Пришенк, верный друг, ты вновь со мной?

Лапак

Так конь его?

Пршемысл Что ж привело вас, гости? Домослав Приказ княжны.

Пршемысл Либуши? Лапак

Повелела Она тебя на княжий двор вести.

Пршемысл

А мне приказано идти за вами?

Лапак

Нет.

Пршемысл И, однако же, пришли вы скопом, Чтоб я не стал противиться? Не бойтесь, Меня вам не придется заставлять. Но чем же заслужил я приглашенье?

Домослав

Не знаем.

Л а п а к

Может быть, возникло мненье У ней, что ты для самого себя Советчик неплохой, а потому Судьей хорошим будешь и народу.

Пршемысл

Судьею быть могу я лишь себе, Ввести ж в обман того лишь, кто себя Обманывает сам.

Домослав

Пусть так. Однако — Садись на своего коня, — и в путь.

Пршемысл

Коня, что госпожу мою носил, Никто теперь не может быть достоин. Он ей принадлежит, и я хочу, Чтоб так оно и оставалось впредь. И не годится пот и пыль труда Нести туда, где труд лишь гость случайный, — Принаряжусь я на крестьянский лад. Да к высшим принято идти с дарами: Цветы я поднесу ей и плоды — Дар бедняка. Вы ж, гости господа, Как дома будьте. Подадут вам мед. Хлеб, молоко, чтоб, сил набравшись, шли мы Туда, где сила так необходима. (П риветственно машет рукой и уходит в хижину.)

Л а п а к

Слыхал?

Домослав Как гордо!

Б и в о й

Пусть! На гордость-гордость. Их поединок — стали и кремня — Рождает искру ярого огня.

Сцена меняется, приобретая большую глубину. На заднем плане, на вершине скалы, замок сестер. Власта и Свартка выходят из глубины сцены.

Власта

Так, значит, сестры, госпожи твои, Меня не примут?

Свартка Их нельзя тревожить.

Власта

Известно ль им, что я к ним от Либуши?

Свартка

Известно.

Власта И однако…

Свартка

Да. Но вот Они сюда спускаются из замка Крутой тропою. Отступи назад. Как подойдут, ты к ним и обратись.

Казн и Тета спустились со скалы вниз.

К а з и

Я говорю: дрожит вода в сосуде. Колеблется земля, и, значит, время Рождает нечто новое.

Власта

Княжна

Пресветлая!

Казн

Ах, это Власта. Здравствуй! Добро пожаловать — сюда, ведь в замок Тебе нельзя.

Власта Кто ж запретил?

Т е т а

Мы сами. Кто внемлет тайному, тот изрекает Веленья, но готов и подчиняться.

Власта

Моя владычица…

Казн

Мы знаем всё. Либуша хочет к сестрам возвратиться, Ей тягостно упорство темное народа. Но этого нельзя.

Власта Я мыслю так же. Кази

Но по-иному. Передай же ей: Кто следует путями вышних сил, Тот должен обрести в себе единство. А кто не может все многообразье И чувств и помыслов собрать в одно, Так, чтобы тело просветилось духом, А дух овеществился во плоти, Кому дела мирские и желанья И память, память — злейшая помеха — Смущают душу, жаждущую знанья, — Тому уединенье недоступно, Где человек свободен, сам с собой. Куда б ни шла Либуша — всюду с ней Ее заботы и ее служенье. К тому же — так нам кажется, — теперь Ее душою светлой завладела Любовь к мужчине. Ибо драгоценность, Которую с собой ты принесла, Как знак, что послана сестрою нашей, Уже первичным блеском не сияет:

Она была в чужой — мужской — руке. Сестре к нам нет путей: в ней дух разорван, Наш круг она сама разорвала. Они ютят продолжать свой путь. Власта преграждает им дорогу.

В л а ст а Но дайте госпоже моей совет, Как примирить в народе разногласье.

Кази

Найдет она кого-нибудь в народе Мудрей себя, — пусть он берет венец. Но ведь она мудрей их всех — пускай же Идет без страха и препон, не глядя По сторонам: что пало, что стоит. Достаточно на многие вопросы Лишь одного, но твердого ответа. Достаточно взглянуть в широкий мир — Он даст тебе мудрейший из уроков. Вот ночь сменяет день, а солнце — месяц, Дождь увлажняет всходы, град их бьет, Ты жаловаться можешь, ликовать, — Изменят ли потуги человека Хоть что-либо из сущего от века?

Т е т а

И мысль — свободной мнит себя она - Необходимости подчинена. Всегда причина к следствию приводит, И дважды два — четыре, как ни жди Тебе желанных, может быть, пяти. Свободен тот, кто знает свой предел. Безумья раб — кто горд своей свободой.

К а з и

Нет, никого не стоит убеждать, Все будут лишь нужде своей внимать. Одно мирит враждующие мненья — Порыв бездумного благоговенья: Покорен сын велениям отцовым, Он их считает как бы божьим словом,

Лишь одному — над всеми суд вершить, Другим — повиноваться и служить: Равны, как сестры, госпоже твоей, Как властвующей — мы послушны ей. Пусть выше человека станет тот, Кто против этого закона восстает.

Княжны продолжают свой путь, и Власта, как бы вновь пытаясь что-то возразить, идет рядом с ними. Все скрываются за сценой слева.

Зал в Либушином замке. Направо, на возвышении — тронное кресло. Справа появляется Добромила.

Добромила (кому-то за сценой) Отсюда виден дальний окоем!