Борись за мою любовь (СИ) - Манич Мария

— Спасибо! Вы только что спасли моё свидание.

— Не надо благодарности. Можете назвать в честь меня вашу будущую дочь.

Мы вместе смеёмся и девушка скрывается в кабинке.

Возвращаюсь в зал кафе и замираю на верхней ступеньке.

Этот город настолько чертовски мал?

За соседним от нашего с Машей столика сидит Кирилл Морозов. Будто почувствовав мой взгляд, он вскидывает голову и утыкается холодными айсбергами своих глаз прямо мне в лицо.

Тёмные брови Кирилла сходятся на переносице, задумчивый взгляд скользит по моему телу сверху вниз. Физически его ощущаю. Так всегда было. Доходит до моих розовых кроссовок и отворачивается, пряча глаза за монитором своего компьютера. На столе перед ним открыт ноутбук и дымится чашка с кофе.

Кончики пальцев покалывает и я тоже хмурюсь.

Возобновляю движение. Дурацкая вышла заминка.

Просто я не ожидала здесь его встретить. Точнее, я вообще надеялась его больше не встречать. Он как напоминание о  не самом приятном прошлом постоянно теперь будет маячить перед моими глазами?

Надо узнать у отца, что за дела их связывают. Насколько я помню, Морозов раньше занимался программированием, а у папы строительно-отделочные бригады. Грязная и пыльная работа. Тяжелая. Зато весьма денежная. Новостройки в городе растут как грибы после дождя, со слов отца. У него в подчинении около десяти бригад. И каждый год он набирает новых мастеров. Когда-то папа сам был таким простым разнорабочим, тогда они с моей мамой и развелись. Денег не хватало, работы было много, отца постоянно не было дома.

Мама через несколько лет вышла за отчима. Успешного лицевого хирурга. А папа встретил Люду и прошел весь карьерный путь с ней бок о бок. 

Не представляю Морозова в его модных шмотках и с мастерком в руках.

Надеюсь, он не подумает, что я опять взялась за старое и преследую его с навязчивой идеей понравиться? Я больше не хочу ему нравиться. Я больше вообще никому не хочу нравиться.

Заправляю волосы за уши и, сжимая в руках сумку, иду к нашему с Ивановой столику. Машка болтает по телефону, активно жестикулируя руками.

— Как это не приедешь сегодня? Я не помню такого разговора… — Слышу обрывки фраз.

Когда подхожу к столу, Иванова сбрасывает звонок и раздраженно шипит:

— Пошёл к черту!

— Проблемы?

— Никогда не выходи замуж, Даша! — прикрывает глаза подруга и качает головой.

— Я и не собираюсь, — отвечаю честно.

— Привет! — Слышу справа от себя.

Взмахиваю рукой, не поворачивая головы и плюхаюсь на диванчик напротив Ивановой.

— Что?

Машка делает страшные глаза и стреляет ими вбок. Надеюсь, пока меня не было, она вела себя прилично и не пыталась выгнать Кирилла из заведения. А то она может, знаем.

— Забей, — отмахиваюсь от неё и даже не стараюсь снизить голос. — Мы уже виделись.

Оглядываю стол. Как я и думала, передо мной стоит морковный торт, а перед подругой — шоколадный. Между ними «Воздушная Павлова». Кофе, мой и её, тоже здесь.

— А это кому? — киваю на тарелочку с  воздушным пирожным.

— Разделим по-братски, она у них была одна. Но ты с темы-то не съезжай.

Маша тоже несильно старается говорить тише. Я ей улыбаюсь и втыкаю вилку в тортик. Обожаю Машу.

— В доме папы встретились, на дне рождения Алëнки. Наши сестры дружат, — решаю объяснить. Отламываю кусочек десерта, но так и оставляю его лежать на блюде. Тянусь к белой чашке с обжигающим кофейным напитком и делаю  глоток. Несладкий.

— Какая неожиданность, — говорит Маша и расправляется за считаные секунды со своей порцией.

Вот у кого никогда не было проблем с аппетитом.

За соседним столиком происходит какая-то возня, и я невольно смотрю туда поверх чашки.  Миниатюрная брюнетка, которую я спасла в туалете, приближается к Кириллу.  Только сейчас замечаю, что на ней розовый свитер и лёгкая бирюзовая юбка. На ногах лодочки на каблуках. Она буквально светится от счастья, глядя на Морозова. Смотрит на него с таким неприкрытым восхищением, и мне становится неловко, что я увидела такой личный для кого-то взгляд. Она  будто никого кроме него не замечает. Это явно не первое их свидание, вдруг понимаю я.

Морозов поглощён каким-то файлом в ноутбуке и не сразу замечает приближение девушки. Она проходит мимо нас так стремительно, что задевает бедром пустой стул.  Он с грохотом падает на кафельный пол. Машка морщится от резкого звука.

— Простите! — всплëскивает руками девица и, замечая меня, виновато улыбается. — Пожалуйста.

Морозов встает со своего места, поднимает стул, кивает мне и Машке. Его непослушные волосы опять растрепались и спадают на лоб длинными прядями. Девица пользуется моментом, виснет на своём парне и обвивает его шею руками.  Он подхватывает девушку и тепло улыбается, глядя на неё.  Их губы соединяются в невинном приветственном поцелуе, и я понимаю, что хватит на них пялиться.

У Машки звонит телефон, она раздраженно бросает взгляд на экран и, изменившись в лице, сбрасывает вызов. Извиняется и уходит в сторону туалета, звонко цокая шпильками по полу.

Отворачиваясь обратно к окну, прислушиваюсь к себе.

Ничего. Ноль. Внутри всё такая же истлевшая пустота. Умерло всё. Эмоции исчезли. Семь лет болезненных всепоглощающих чувств, которые сводили с ума и держали на крючке не меня одну, ушли. Разве такое возможно? Чтобы то, что я чувствовала к Морозову раньше, ушло навсегда? Если бы мне кто об этом сказал три с половиной года назад,  я ни за что не поверила бы, так мне было больно. Дышать невозможно. На груди как будто лежал целый материк. Австралия, не меньше. Что ни вздох, то мука. В голове творилась такая каша. Мне казалось, я сходила с ума. Я так любила... Господи, как я его любила.

Бросаю ещё один взгляд через плечо на парочку, чтобы удостовериться. Проверить ещё раз.  А вдруг показалось... Но нет. Пусто.

Вздыхаю и улыбаюсь сама себе.

Я смогла. Правда смогла. Кто бы мог подумать?

Пью несладкий кофе мелкими глотками, наблюдаю, как по проспекту едут, стоят в пробках, пропускают людей на светофоре автомобили. Пешеходы как муравьи в муравейнике спешат по своим делам. Смеются и улыбаются  дети.

Жизнь — она такая разная. Где-то теряем, где-то находим.

Любовь тоже разная.

Взаимная и нет.

Сильная и не очень.

Единственная и всеобщая.

Самая большая и совсем маленькая.

Кирилл Морозов больше не любовь всей моей жизни.

Больше нет.

5

Открываю дверь ключом, трижды проворачивая его в замке.

Раздается характерный щелчок.

Как нас никто не ограбил за эти годы? Или ограбили, а мы и не в курсе?

Дом, в котором находится наша с мамой и отчимом квартира, расположен в старом спальном районе. Место мне очень нравится, в отличие от новых частей города , здесь много зелени, и всё такое родное, что ли. Таких в городе сейчас четыре. Они активно застраиваются многоэтажками и обрастают новыми школами, торговыми центрами и детскими садами. 

В этом доме я прожила всю свою жизнь с рождения и до двадцати лет. Классическая панельная девятиэтажка на пять подъездов с аркой посередине. Ничего особенного, но сердце у меня на мгновение замерло, когда я увидела родные и любимые с детства места. Машка жила в соседнем доме, и мы часто зависали на нашей детской площадке после школы.

Раскачивались солнышком и дико визжали. Так моя мама понимала, что я на пути домой.

Улыбаюсь этим воспоминаниям и убираю ключ в карман.

Тяну дверь на себя и с опаской, как воришка, заглядываю внутрь. Несмотря на то, что сейчас всего лишь десять утра, и на улице светит солнце, в коридоре темнота. Воздух затхлый и спëртый. Даже на языке я чувствую привкус пыли.

Захожу и с хлопком закрываю дверь. Бегу по памяти на кухню по длинному коридору, прижав руку к носу, чихаю. Раздвигаю шторы. С них, как снегопад, сыплется пылища! Ещё раз чихаю! Распахиваю окна и жадно глотаю свежий утренний воздух.