Борись за мою любовь (СИ) - Манич Мария

Часы показывают шесть двадцать утра. В доме стоит звенящая тишина, особенно это чувствуется, если вспомнить вчерашний шум. При мыслях о дне рождения Алëнки в голове сразу всплывает образ Морозова.

Я не держу на него обиды или злости. Отпустила внутри себя и давно... простила.

В чём его вина? В том, что он в итоге так и не смог меня полюбить?

Вспоминать то время уже не больно. В конечном счете это просто очередной жизненный опыт. Забыть глупо, помнить и пережевывать каждый момент необязательно.

Не знаю, как бы у нас всё сложилось, не зайди я той ночью в комнату и не увидь его поцелуй с Неллей. Смогла бы от него уехать? Смогла бы построить свою жизнь без этих больных чувств?

Вряд ли.

Его измена или, вернее сказать, предательство дало мне пинок под задницу.

Зато обломало крылья. Хотя в итоге я и без них научилась летать.

Его извинения были смешны. Кто столько лет после драки машет кулаками?

Зеваю и переворачиваюсь опять на спину.

Ночью я обычно сплю плохо. Тяжело засыпаю, подолгу могу лежать и считать овец. Часто просыпаюсь. Потею. Потом, стоит только солнцу показаться из-за горизонта, я встаю. Снотворные помогали, но после их приема я как по голове стукнутая. Ничего не соображаю. Поэтому вот уже два месяца, как отказалась от таблеток.

Иду в ванную, взяв с собой мобильный, косметичку и полотенце.

Ставлю телефон на подставку и включаю горячую воду.

От Фила новых сообщений нет. Я проматываю нашу переписку почти в самый верх и тыкаю пальцем в экран.

Он опять что-то поёт мне на немецком, а я улыбаюсь. Люблю вот такие добрые утра под его голос.

В нашей квартире он постоянно занимал по утрам ванную. Даже если сильно спешил, обожал погорланить свои любимые песни в душе.

Иногда я к нему присоединялась.

Тогда опаздывали мы оба.

Это было классное время. От тоски у меня сжимается сердце, тяну руку и Фил умолкает.

Зеркало запотело от пара, протираю его рукой и смотрю на себя.

Я всегда была худой. Нескладной. Тонкие руки, выпирающие ключицы, острые коленки. Только щёки, как у хомяка. Хотя примерно полгода назад они наконец-то решили меня покинуть. Зато теперь у меня есть очень симпатичные мешки под глазами и шрам на лбу. Тонкий, уже почти незаметный, бледный.

Провожу по нему пальцем, больно вдавливая в кожу. Будто надеюсь, что он исчезнет.

— Дашка!

— А? — Отшатываюсь от зеркала и оборачиваюсь.

Дверь в ванную закрыта, Люда стоит с той стороны. Стучит несколько раз по деревянному полотну, напоминая о себе. И на том спасибо, мама последний раз, не сумев до меня докричаться, вломилась в душ. Хорошо, без дяди Олега. Иначе я бы не пережила такого стыда.

— У тебя всё нормально? Завтракать будешь?

— Всё под контролем, — усмехаюсь и перекрываю воду.

Пробую её кончиками пальцев. Пойдёт.

— Приходи на кухню.

— Ага.

Раздеваюсь и залезаю в наполненную почти до краев ванну. Откидываю голову, позволяя воде намочить волосы и закрываю глаза.

Впереди ещё один день. У меня всё нормально. У меня всё будет нормально.

4

— Алёна! — возмущенно вскрикиваю.

Сестра пытается расчесать меня и, по всей видимости, лишить остатка волос. С шипением выпутываю массажную расчëску из колтуна на затылке. Начëс не удался. Мне выходить через пятнадцать минут. Как я буду избавляться от похода в домашний салон красоты?

— Прости, прости! — хнычет Аленка и лезет обниматься.

Заваливаемся на белый пушистый ковёр в детской и хохочем. У неё не комната, а настоящий замок принцессы. Всё вокруг розовое и белое. Изголовье кровати вырезано в форме короны, сама кровать завалена мягкими игрушками. Разнообразных игрушек у неё, конечно, море. Я в своём детстве могла только мечтать о таких. С удовольствием провела с сестрой почти весь день. Мелкую Юльку несколько часов назад Люда увела спать. Алёнка постоянно отгоняла от меня младшую сестру и боролась за единоличное владение моим вниманием. Вроде десять лет уже, а всё ещё такой ребёнок. Она покрывает моё лицо поцелуями, я пытаюсь от неё отбиться, уворачиваясь. Прохожусь по её ребрам пальцами и начинаю щекотать. Отчего её смех срывается на ультразвук.

— Пощади! — завывает между приступами смеха.

— Ты мои три волосинки не пощадила! Мучайся! — изображаю устрашающий голос и надавливаю на её бока сильнее.

— Щекотно! — Сестра пытается лягнуть меня ногой и отползти подальше.

— Я знаю! — Не сдаю свои позиции.

Мне легко и весело. Совершенно ни о чем не думаю последние несколько дней. Живу как на курорте. Иногда подрабатывая нянькой для своих же сестёр.

Я давно не была так счастлива и спокойна. Атмосфера дома отца влияет на меня благоприятно. Мама была права — мне стоило ненадолго вырваться из своей квартиры и сменить обстановку.

— Даша, отец внизу, готов отвезти тебя в город. — На пороге, привалившись плечом к косяку, стоит Люда.

Точно! Я ещё пять минут назад собиралась переодеться.

В дверной проем просачивается сонная Юлька и, недолго думая, запрыгивает на нас сверху.

— Ооо. Свали, мелкая, — шипит Алёнка.

— Не смей так разговаривать с сестрой, — строго говорит Люда и добавляет, наводя на нашу кучу телефон: — Сейчас, сфотографирую вас, замрите.

— Ммм. — Я просто пытаюсь выжить и выбраться из-под этой кучи-малы. — Это невозможно.

Забегаю в ванную, на ходу скидывая домашнюю футболку. Мы с девочками сегодня рисовали, не очень аккуратно вышло. Пытаюсь пригладить растрепавшиеся волосы. Получается плохо. Ну и ладно. Мне трудно привыкнуть к такой длине, сама не знаю, зачем подстриглась. Полгода назад они были ещё короче, и к тому же жутко неровные. Самой обрезать косу было плохой идеей. Хотелось снять стресс и что-то изменить в себе. Я даже купила светлую краску для волос, но рука так и не поднялась испортить мой натуральный каштановый оттенок.

Ополаскиваю лицо прохладной водой и наношу немного туши на ресницы. По губам прохожусь неярким розовым блеском. В комнате раскрываю чемодан. Вещи разобрать и повесить в шкаф ещё не успела, хотя живу у отца уже пару дней. Просто достаю каждый день свежую майку и натягиваю удобные лосины. Зачем наряжаться, когда вокруг все свои? Сегодня папа вызвался подбросить меня до центра.

Выдергиваю белую футболку из кучи одежды. Одеваю вчерашние джинсы и натягиваю сверху толстовку.

Отца нахожу на кухне.

— Я готова.

— Отлично, хоть одна женщина в этом доме умеет быстро собираться! — возмущенно бурчит он.

В машине по привычке сажусь назад и на вопросительный взгляд отца с волнением сжимаю ремень сумки.

— Я здесь сяду, ладно? — тихо спрашиваю.

Он ведь не заставит меня пересесть вперёд?

— Конечно.

Папа задумчиво постукивает по рулю пальцами и давит на газ. Я дëргаюсь, хватаясь за дверную ручку, силюсь улыбнуться. Он  настороженно смотрит в зеркало заднего вида. Сканирует моё поведение. Спасибо, что ничего не спрашивает, хотя я вижу — ему хочется.

До центра добираемся быстро и в полном молчании. Игры с девочками меня немного утомили. Смотрю в окно на несущиеся мимо дома и родные улицы. По сравнению с Германией у нас очень серо. Мало зелени, люди одеваются во всё темное. Никто не улыбается. Слишком много аляповатых вывесок непонятных магазинов на центральных улицах города. Это отвлекает от старых зданий.

Вчера вечером позвонила Машке Ивановой и рассекретила своё пребывание в стране. Звучит смешно, но мне так комфортно в своем коконе одиночества, что совсем не хочется из него выбираться.

Сестры и отец с женой отвлекают меня и вносят разнообразие в будни. Я даже почти не жалею, что приехала не на пару дней, как планировала изначально, а на два месяца. Тоска по Филу грызёт меня изнутри, я каждый день слушаю его аудиосообщения и улыбаюсь. Сколько же разной ерунды он мне записывал. Пишу ему кратко, чем я занимаюсь, не надеясь на скорый ответ.

— Спасибо, что подвëз. — Дëргаю ремень безопасности и отстегиваюсь.