О Милтоне Эриксоне - Джей

Информацию о работе Эриксона можно почерпнуть из не­скольких источников: статей и книг, включающих записи кли­нических случаев и их обсуждение, демонстраций работы с кли­ентом перед группой, магнитофонных записей лекций и бесед о психотерапии. Эриксона, вероятно, записывали чаще, чем лю­бых других терапевтов. Наиболее полно методы работы Эриксо­на представлены, конечно же, в описаниях клинических случа­ев. Однако многие из его терапевтических процедур еще не за­писаны, и узнать о них можно только из личной беседы с Эрик­соном[1]. Можно также заметить, что хотя “фактическая” сторо­на любого случая оставалась неизменной как в письменном, так и в устном изложении, в каждом конкретном контексте на пе­редний план выносятся разные аспекты. В беседе Эриксон стремится подчеркнуть то, что близко и понятно его собеседни­ку. Читающим отчеты Эриксона необходимо помнить, что он обращается к аудитории, придерживающейся более традицион­ных подходов и взглядов, и поэтому старается приспособить свою речь к такой аудитории.

Я позволю себе предложить на суд читателей некоторые обобщения, касающиеся практического и теоретического ас­пектов работы Эриксона, сделанные на основе информации, почерпнутой из его статей и из многочасовых записей бесед с ним[2].

Предлагаемая здесь интерпретация работы Эриксона может отличаться от его собственного видения. Его описание своей ра­боты содержится в его статьях, а я лишь дополняю и комменти­рую. Читатель может сам ознакомиться с трудами Эриксона и, возможно, увидит его работу в ином свете. Некоторые практи­ческие аспекты эриксоновского подхода, вероятно, описывают­ся впервые.

Большинство терапевтов, да и терапевтические школы в целом склонны ограничиваться лишь одним типом пациентов, но среди “случаев” Эриксона мы видим весь спектр челове­ческих проблем. Он облегчал боль при родах, присутствуя при начале жизни, и он же помогал человеку достойно поки­нуть этот мир, работая с умирающими от рака (“Гипноз при тяжелых, смертельных болезнях”). Среди описанных им слу­чаев — разные этапы человеческой жизни: проблемы детства, трудности подросткового периода, сложности семейной жиз­ни, кризисы зрелого и преклонного возраста. Он работал не только с невротиками и психотиками, но и стремился помо­гать в разрешении еще более таинственных психиатрических проблем, связанных с мозговыми травмами и физической ин­валидностью (“Гипнотически ориентированная психотерапия при органических заболеваниях”).

Для Эриксона единица лечения — один человек, супружес­кая пара или целая семья. Он может работать с симптомом как с личностной проблемой или как с “производной” семейной жизни. Работая с супружеской четой, он предпочитает свободу выбора: вызвать на прием любого из супругов или одновременно обоих. На сеансах с детьми он может в одном случае попросить родителей удалиться, а в другом — потребовать их присутствия. Известен случай, когда он проводил “прием” всей семьи с по­мощью лишь одного пациента, который в трансе видел перед собой других членов семьи.

Эриксон, как правило, работает в своем офисе, но если ле­чение требует, он выйдет за его пределы. Дома и на работе у клиента, в зале ожидания аэропорта ему так же удобно работа­ется, как и в собственной приемной. Он часто лечит людей, не называя это лечением, и незаметно помогает людям решить проблемы во время публичных демонстраций гипноза перед большой аудиторией или в ходе обычной беседы. Если необхо­димо, он будет сопровождать клиента в той ситуации, которая вызывает симптом. Например, один молодой человек каждый раз падал в обморок при попытке войти в конкретный ресто­ран. Эриксон пригласил его поужинать в этот ресторан и орга­низовал ужин так, что проблема была устранена. А однажды он катал свою пациентку, маленькую девочку, по улице на велоси­педе.

Многие терапевты жестко определяют длительность приема (обычно это один час) и никогда не нарушают установленные временные рамки. Для Эриксона время — пластичный матери­ал. С некоторыми клиентами он будет работать 50 минут, с дру­гими встретится всего на несколько минут, а с третьими прием растянется на несколько часов. Его расписание встреч с клиен­тами столь же гибко: он может встречаться с ними ежедневно, или раз в неделю, или через значительные промежутки време­ни. Он может влиять на чувство времени у клиента с помощью техник искажения времени, или будет дезориентировать его во времени, используя техники “запутывания”, или “сокращать” время, применяя амнезию.

Курс лечения у Эриксона может быть как долгосрочным, так и необыкновенно коротким. Пациенты готовы преодолевать значительные расстояния, чтобы поработать с ним день или не­делю, как будто его лечение — это хирургическая операция. С одними клиентами он будет встречаться регулярно, через опре­деленные промежутки времени, с другими ему достаточно ви­деться несколько часов раз в два-три месяца. Провести терапев­тический прием сразу после лекции или семинара, а то и по те­лефону и даже по почте — обычное дело для него.

Оплата лечения, так же как и время, становится у Эриксона орудием терапевтического воздействия. Обычно он сам устанав­ливает цену за лечение, но некоторым пациента поручается сде­лать это самостоятельно. Другие же оплачивают не количество часов, проведенных с терапевтом, а результат, полученный в ходе лечения.

Подход к лечению

Способ воздействия, как и место, время и стоимость, выби­рается Эриксоном индивидуально для каждого пациента. Хотя многие процедуры лечения с похожими пациентами повторяют­ся, что и должно происходить у человека с большой практикой, его подход предполагает, что для каждого пациента он должен быть особенным. Карл Витакер однажды сказал, что наиболь­шее удовольствие он получает от тех терапевтических встреч, после которых может сказать: “Да, такого я еще не делал”. Эриксон также находит в этом удовольствие, но для него это связано скорее не с желанием быть открытым всему новому, а с неистощимым стремлением узнать: а что будет, если попробо­вать что-то другое?

Когда на пороге его приемной появляется энный “случай” психогенной мигрени или фобии, он может использовать любую из процедур, не раз апробированных в прошлом. Однако он скорее предпочтет некую вариацию, которая соответствует его интересам в данный момент и отвечает потребностям пациента. Именно эта вариативность и не дает его подходу застыть в форме некой обобщенной терапевтической теории. Очевидно, что в работе Эриксон руководствуется определенными принципами, ведь эриксоновскую терапевтическую процедуру узнать так же легко, как и картину кисти Пикассо. Однако поиск повторяю­щихся элементов в его приемах и попытки представить их в сис­тематизированном виде потребуют упрощения, которое сведет на нет тонкости его техники. Какой толк в обобщении, утверж­дающем, что картины Пикассо отличаются яркими красками и угловатыми линиями? И, тем не менее, я попытаюсь сделать несколько обобщений, чтобы выделить некоторые общие черты его терапевтических приемов. Несмотря на то, что эти черты представлены здесь по отдельности, все они сливаются в еди­ный терапевтический подход.